Между тем, как считают ряд историков (Ю.В. Аксютин[198]), в хрущёвском докладе, помимо вполне конкретных практических мер, были затронуты и «теоретические» вопросы. Так, касаясь проблем колхозной собственности, Н.С.Хрущёв выступил в роли очередного критика последней сталинской работы «Экономические проблемы социализма в СССР», опубликованной в октябре 1952 года[199].
Как известно, именно в данной теоретической работе усопший вождь впервые заявил, что колхозная собственность уже начинает «тормозить развитие производительных сил» и главная задача состоит «в постепенном, но неуклонном превращении колхозной собственности в общенародную». Именно это сталинское положение и было подвергнуто остракизму, причём не только в самом хрущёвском докладе. Подобный антисталинский пассаж был также закреплён и в Постановлении Пленума ЦК «О мерах дальнейшего развития сельского хозяйства СССР», где было прямо указано, что «артельная форма колхозов является единственно верной формой коллективного хозяйства на весь период социализма». Вместе с тем вряд ли следует воспринимать всерьёз пустые заявления известных антисталинистов (Ю.П.Денисов, Ю.В.Аксютин [200]), что, дескать, этот пассаж означал некую «реабилитацию колхозной формы собственности» и даже снятие «нависшей над ней угрозы полного уничтожения». Более того, как справедливо заметил Ю.В.Емельянов, новоявленный партийный вождь неоднократно ссылался в своём докладе не только на В. И. Ленина, но и на И.В.Сталина, говоря, в частности, о том, что именно «товарищ Сталин указывал, что краеугольным камнем артельной формы хозяйства является принцип правильного сочетания общественных и личных интересов КОЛХОЗНИКОВ»[201].
Кстати, в самом Постановлении Пленума ЦК «О мерах дальнейшего развития сельского хозяйства СССР», который был одобрен Президиумом ЦК ещё 2 сентября 1953 года, было полным-полно всякой несуразицы. Например, как явствует из архивных документов, именно Комиссия Пленума ЦК, работавшая над окончательной редакцией этого Постановления, собственноручно внесла в него следующий абзац, который не нуждается в особом комментарии: «теперь, когда в нашей стране создана мощная технически оснащённая тяжёлая индустрия и значительно окрепли колхозы, имеются все условия для того, чтобы на этой базе обеспечить крутой подъём всех отраслей сельского хозяйства и в течение ближайших лет резко повысить обеспеченность всего населения нашей страны продовольственными товарами и вместе с тем обеспечить всей массе колхозного крестьянства более высокий уровень материального благосостояния»[202].
Хорошо известно, что на том же Пленуме ЦК Н.С.Хрущёв был избран Первым секретарём ЦК КПСС. Надо сказать, что в широком общественном сознании, да в среде самих историков давно существует вполне устойчивый миф, что Иосиф Виссарионович Сталин ушёл из жизни, будучи не только главой Совета Министров СССР, но и Генеральным секретарём ЦК КПСС — на должности, которую он занял с подачи самого В.И.Ленина ещё в апреле 1922 года на организационном Пленуме ЦК, прошедшем по окончании XI съезда РКП(б). Однако это не так. Во-первых, надо иметь ввиду, что ни одна из трёх новых редакций партийного Устава, принимавшихся на XIV (декабрь 1925 года), XVII (февраль 1934 года) и XIX (октябрь 1952 года) партийных съездах, даже не упоминали о должности Генерального или Первого секретаря ЦК[203]. Но главное было даже не в этом. Как установили ряд историков (А.А.Кирилина, Ю.Н.Жуков[204]), после окончания XVI съезда ВКП(б), то есть с середины июля 1930 года, И.В.Сталин стал подписывать все бумаги, в том числе совместные Постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР, как обычный секретарь ЦК. То есть, иными словами, он больше абсолютно не нуждался даже в сугубо формальном выделении своей должности, ибо само его имя уже стало выше любых, даже самых высоких должностей. В ситуации с Н.С.Хрущёвым всё было в точности наоборот: он критически зависел от названия той должности, которую занимал, поэтому, даже грубо нарушая партийный устав, он пошёл на этот шаг, который сулил ему победу в борьбе за единоличную власть.
Надо сказать, что вопрос о том, как произошло избрание Н.С.Хрущёва на пост Первого секретаря ЦК КПСС, до сих пор так и не прояснён. Чисто формально, судя по стенограмме этого Пленума ЦК[205], в самом конце его работы лично Г.М.Маленков, который председательствовал на вечернем заседании, уже за рамками исчерпанной повестки дня, неожиданно предложил всем членам ЦК «утвердить первым секретарём Центрального Комитета товарища Хрущёва» и, поставив этот вопрос на открытое голосование простым поднятием рук, сразу получил «желаемый» результат. Но всё дело в том, что, ставя данный вопрос на голосование, он сослался на «одно предложение Президиума ЦК», которого по факту не было. Судя по известным мемуарам Л.М.Кагановича[206], на которые ссылаются многие историки и публицисты (Ю.В.Аксютин, Ю.В.Емельянов, Р.К.Баландин, Л.М.Млечин[207]), решение об учреждении внеуставного поста Первого секретаря ЦК и избрания Н.С.Хрущёва на этот пост было принято совершенно спонтанно, без какого-либо обсуждения на Президиуме ЦК, а уж тем более его «коллективного представления». Кто был инициатором этого решения, догадаться, конечно, не трудно, поскольку в самом начале работы Пленума ЦК с «пожеланием» поставить данный вопрос на голосование к Г. М. Маленкову обратился не кто иной, как министр обороны маршал Н.А. Булганин, который, как известно, ещё с 1930-х годов слыл давним соратником и даже личным другом Н.С.Хрущёва. Причём, судя по всему, это предложение было поставлено им в ультимативной форме, поскольку глава военного ведомства страны прямо заявил премьеру, что если тот не поставит данный вопрос на голосование, то он лично выступит с этим предложением перед членами ЦК. Поэтому Г.М.Маленков, посчитавший, что Н.А. Булганин «действует не в одиночку», и решил не противиться воле своих коллег по Президиуму ЦК и выступить с этим предложением.
При этом известный знаток сталинской эпохи Ю.Н.Жуков, расценив избрание Н.С.Хрущёва как крупное поражение его визави, высказал предположение, что оно, по сути, было неизбежно, поскольку в середине августа 1953 года за счёт партийных средств, подконтрольных Н.С.Хрущёву, он не только вернул всем ответственным сотрудникам аппарата ЦК пресловутые «конверты», но и выплатил им неустойку за последние три месяца[208].
Как считает подавляющее большинство историков и публицистов (Р.Г.Пихоя, Ю.В. Аксютин, А.В. Пыжиков, Ю.Н.Жуков, Е.Ю.Зубкова, Р.К.Баландин[209]), именно избрание Н.С.Хрущёва Первым секретарём ЦК не только разрушило всю конструкцию «коллективного руководства», официально утверждённую сразу после смерти И.В. Сталина на мартовском Пленуме ЦК, но и дало старт коренному переделу власти от государственных структур, прежде всего Совета Министров СССР, к партийному аппарату и «секретарскому корпусу» на местах. Иными словами, та политическая реформа, которая совершенно сознательно была инициирована и проведена И.В.Сталиным, А.А.Ждановым и Г.М.Маленковым на двух Пленумах ЦК — в феврале 1941, а затем в марте 1946 года, де-факто стала «корректироваться» в сторону прежней довоенной модели, где именно партийный аппарат и Секретариат ЦК играли ключевую роль в управлении страной. Конечно, до полного слома этой модели было ещё довольно далеко, но первый шаг в этом направлении был сделан именно тогда. Более того, тот же Ю.Н.Жуков полагает, что избрание Н.С.Хрущёва новым партийным вождём привело к победе наиболее консервативных кругов, возвращению неограниченных прав Секретариату ЦК и к изменению баланса сил в «узком руководстве», поскольку роль главного партийного идеолога отныне перешла от Петра Николаевича Поспелова к Михаилу Андреевичу Суслову, которую тот сохранит вплоть до своей смерти в январе 1982 года[210]. Более того, как утверждают ряд мемуаристов и историков (С.Н.Хрущёв, С.С.Вой-тиков[211]), именно тогда Н.С.Хрущёв при формальном «лидерстве» премьера стал уже определять всю повестку дня заседаний Президиума ЦК и по сути предрешать все его решения.
По мнению целого ряда историков (Р.Г.Пихоя, Ю.В.Аксютин, О.Л.Лейбович, С.Г.Москаленко[212]), новая аграрная политика изначально представляла собой компромисс между двумя основными подходами к решению главных проблем сельского хозяйства страны. Первый из них, который был связан с допуском отдельных элементов «семейного капитализма», с большой долей условности можно назвать нэповским, хотя, конечно, он рассматривался как «уступка обстоятельствам» и «временное отступление» от движения к полной и окончательной победе социализма. Правда, сами авторы этой «концепции» разошлись во мнении о том, кто же всё-таки был главным выразителем этого подхода внутри Президиума ЦК. Например, профессора Р.Г.Пихоя и О.Л.Лейбович считали таковым Г.М. Маленкова, а их оппонент профессор Ю.В.Аксютин утверждал, что доступные архивные документы, прежде всего стенограммы Пленумов ЦК, «заставляют категорически возразить против данного утверждения». При этом сам профессор Ю.В. Аксютин так и не назвал имя главного «лоббиста» первого подхода, что довольно странно, ибо тогда в Президиуме ЦК «первым либералом» был именно Г.М.Маленков, а также возможно А. И. Микоян. Всё же остальные члены высшего руководства страны, прежде всего Н.С.Хрущёв, В.М.Молотов, Н.А.Булганин и Л.М. Каганович, уж точно никогда не были замечены в либеральных воззрениях и «нэповских поползновениях».