пал до 119,5 млн тонн[545].
На сей раз жертвой очередного хрущёвского гнева стал Первый секретарь ЦК Компартии Казахстана Н. И. Беляев, которому заодно припомнили и кровавые события в Темиртау. В январе 1960 года он был снят со своей должности, отправлен «на исправление» в Ставропольский крайком, а затем выведен из состава Президиума ЦК. Новым главой республиканской Компартии стал председатель Совета Министров Казахской ССР Динмухамед Ахмедович Кунаев, а на пост второго секретаря был избран первый секретарь Ленинградского горкома партии Николай Николаевич Родионов. Кстати, за последние шесть лет это была уже пятая смена власти в Казахстане, но далеко не последняя. В самом конце декабря 1962 года Н.С.Хрущёву вновь «попала вожжа под хвост» и он провёл очередную рокировку в высшем руководстве республики. Д.А. Кунаев вновь был пересажен в кресло председателя Совета Министров Казахской ССР, а Первым секретарём ЦК КП Казахстана был избран первый секретарь Южно-Казахстанского обкома Исмаил Юсупович Юсупов. Второй секретарь ЦК Н.Н.Ро-дионов тоже был снят со своего поста и оправлен обратно в Ленинград зампредом укрупнённого Северо-Западного СНХ, а на его место сел первый секретарь Карагандинского обкома партии Михаил Сергеевич Соломенцев.
Между тем в 1960 году ситуация несколько поправилась, и осенью удалось собрать 125,5 млн тонн зерна. Но опять-таки это произошло не за счёт роста урожайности, а за счёт распашки новых целинных земель. В этой ситуации Н.С.Хрущёв вновь прибег к сугубо административным мерам, и по его крайне жёсткому настоянию в конце декабря 1960 года принимается Постановление ЦК о создании на территории пяти казахстанских областей — Акмолинской, Кокчетавской, Кустанайской, Павлодарской и Северо-Казахстанской — огромного Целинного края, занимавшего пятую часть всей территории республики. Руководителем этого края был назначен старый и опытный партийный работник Тихон Иванович Соколов, одновременно избранный секретарём ЦК Компартии Казахстана. Тогда же в Целиноград был переведён и Казахский (ставший уже Всесоюзным) научно-исследовательский институт зернового хозяйства во главе с Александром Ивановичем Бараевым, который, опираясь на богатый опыт безотвальной обработки почвы методом Терентия Семёновича Мальцева и канадских фермерских хозяйств, разработал свою оригинальную почвозащитную систему земледелия.
Предпринятые меры принесли краткосрочный результат, и при сохранении прежней урожайности зерновых порядка 11,0 ц/га в 1961–1962 годах валовый сбор зерна по всей стране вновь вырос до 130–140 млн тонн, из которых порядка 60 млн тонн пришлись на целинные и залежные земли Урала, Сибири, Дальнего Востока и Северного Казахстана[546]. Впрочем, как утверждает профессор Н.А. Кричевский, в 1962 году общесоюзная урожайность была куда как выше целиной. Здесь она упала ещё больше и составила всего 6,9 ц/га[547].
Однако уже 1963 году из-за тяжёлых погодных условий (сильной засухи и суховея), ликвидации паров, большой засорённости новой пашни злостным сорняком (вьюнком, полынью, овсюгом, лебедой, кураєм и т. д.), нарушения экологического баланса и ветровой эрозии почв на многих целинных, прежде всего казахских, землях не удалось собрать даже посевной фонд, в результате чего почти треть освоенных земель вновь пришлось перевести в разряд стойбищ и пастбищ. Общий валовый сбор всех зерновых культур упал до критического уровня в 107,5 млн тонн, а средняя их урожайность составила всего 8,3 ц/га, в результате чего государственные закупки зерна сократились более чем на 11,5 млн тонн и составили менее 45 млн тонн. И всё это, как показали в своих исследованиях многие историки и экономисты (И.Е.Зеленин, О. М. Вербицкая, Ю.В.Аксютин, В.П.Попов[548]), происходило на фоне ещё двух крайне неблагоприятных процессов: во-первых, превышения расходов зерна над его заготовками при резком сокращении госрезерва с 11,8 млн тонн в 1959 году до 6,3 млн тонн в 1963 году и, во-вторых, взрывного оттока колхозного крестьянства в города, который в 1960–1964 годах составил не менее 7 млн человек.
Осенью 1963 года страна оказалась на пороге реального голода, и в этой ситуации Н.С.Хрущёв пошёл на беспрецедентную меру — массовую закупку зерна за рубежом. В этот год в Канаде, Австралии и даже в Румынии было закуплено 9,4 млн тонн зерна (20 % всех хлебозаготовок), за которое, по данным Р.Г.Пихои и И.Е.Зеленина[549], страна заплатила более 372 тонн золота, то есть более одной трети своего общего запаса этого драгоценного металла. При этом Н.С.Хрущёв, выступая на декабрьском Пленуме ЦК, как всегда, не преминул лягнуть усопшего вождя и его ближайшего соратника, заявив, что мы не будем «действовать методом Сталина — Молотова», которые, дескать, «продавали за границу хлеб», невзирая на то, что из-за его отсутствия «люди пухли с голоду и даже умирали». Причём, как установил историк Н.Ю. Пивоваров в своей очень информативной статье «Как СССР стал покупать пшеницу за границей (советская хлебозаготовительная политика в 1963–1970 гг.)», опубликованной в 2018 году, вопреки бытующему мнению, в том году зерно не покупалось в США и переговоры с Вашингтоном на сей счёт начались только в январе 1964 года. А первые поставки американского зерна пошли в СССР и того позже, только после отставки Н.С.Хрущёва, в декабре 1964 года[550].
Одновременно руководство страны стало очень активно принимать меры по экономии расходов зерна. Так, по решению Президиума ЦК с сентября 1963 года прекращалась выработка сортовой ржаной муки, а также использование пшеничной муки высшего и первого сортов для выпечки хлеба по всей стране, за исключением Москвы, Ленинграда, Московской и Ленинградской областей. При этом при выпечке белого хлеба в пшеничную муку стали примешивать гороховую, кукурузную и ячневую муку[551].
Если в целом оценивать итоги «целинной эпопеи», то на пике её реализации в 1954–1960 годах было освоено и включено в севооборот 41,8 млн га целинных земель, в том числе в Казахстане — 25,5 млн в Сибири и на Дальнем Востоке — 11,1 млн на Урале — 2,9 млн и в Поволжье — 2,3 млн га. Однако уже в 1962–1963 годах около 7 млн га, прежде всего в Казахской ССР, по разным причинам были заброшены и вернулись в первозданное состояние стойбищ и пастбищ[552]. Конечно, новые земли дали заметную прибавку (в зависимости от урожайности, в 40–60 %) в общий зерновой баланс страны, однако качество целинного зерна зачастую уступало получаемому на старопахотных землях, а цена его производства оказалась слишком высока. Так, известный экономист профессор Н.А. Кричевский в своей известной работе «Антискрепа», проведя анализ официальных статистических данных, установил, что к 1963 году прирост посевных площадей за счёт целинных земель составил порядка 72 %, а прирост урожайности зерновых — всего около 52 %, то есть налицо было несоответствие реальных затрат и полученных результатов[553].
Ещё одной бредовой «новацией» Н.С.Хрущёва стала его маниакальная идея решить продовольственную проблему в стране путём повсеместного посева кукурузы, поскольку он абсолютно уверовал в то, что именно эта «чудо-культура» и «царица полей» позволит дёшево и одним махом решить не только зерновую проблему, но также проблему кормов и подъёма животноводства в стране.
Впервые «вопрос о кукурузе» Н.С.Хрущёв поднял в своей январской записке в 1954 году, направленной им для обсуждения в Президиум ЦК, о чём мы уже писали выше[554]. Именно там он впервые указал на то, что удельный вес посевов кукурузы в СССР составляет всего 3,5 % зернового клина страны, в то время как в Канаде и США от трети до четверти (36,6-26,2 %) всего зернового баланса этих стран. По мнению, Н.С.Хрущёва, именно этим в значительной степени и объяснялась высокая урожайность всех зерновых культур в Канаде и США, так как «урожайность кукурузы с каждого гектара более чем в два раза превышала среднюю урожайность пшеницы и овса».
Однако официальное решение о начале «кукурузного проекта» было принято только в январе 1955 года на новом Пленуме ЦК, где Н.С.Хрущёв выступил с докладом «Об увеличении производства продукции животноводства»[555], ставшим затем основой для одноимённого Постановления ЦК. Именно здесь, ссылаясь на успешный опыт канадцев и американцев, он поставил задачу на порядок увеличить площадь кукурузных полей и уже в ближайшие два года «обеспечить новые районы возделывания кукурузы» нужным количеством семян, «выращенными на юге страны».
В своих «кукурузных иллюзиях» Н.С.Хрущёв ещё более окреп, когда в июле 1955 года на своей крымской госдаче встретился с делегацией американских фермеров из центра «кукурузного пояса США» штата Айова, приглашённых на Всесоюзную сельскохозяйственную выставку новым министром сельского хозяйства СССР В.В. Мацкевичем. По утверждению У.Таубмэна[556], именно здесь Н.С.Хрущёв не только познакомился, но и подружился с «кукурузным магнатом» и мультимиллионером Росуэллом Гаретом.
Затем в январе 1956 года с подачи Н.С.Хрущёва ЦК КПСС и Совет Министров СССР принимают новое совместное Постановление «Об увеличении посевов кукурузы и других сельскохозяйственных культур»[557], в котором предельно лапидарно было указано, что «повсеместное распространение этой зерновой и силосной культуры является важнейшей партийной задачей». Логика данной установки в принципе была предельно проста: всю пахотную землю в стране, абсолютно невзирая на зональные и природно-климатические условия и иные различия, необходимо было засеять самыми высокоурожайными культурами и таким нехитрым способом «дёшево, быстро и надёжно» получить максимум сельскохозяйственной продукции и животноводческих кормов. Поэтому с этого момента под «царицу полей» и другие «чудо-культуры», в частности «царя-гороха», стали распахиваться и целинные земли, и земли под кормовые культуры, и малоурожайные зерновые пашни, и поля, находящиеся под паром, и даже стойбища и пастбища, вовсе непригодные для пашенного земледелия. Более того, чтобы «не попасть под раздачу» и не вызвать «начальственный гнев», многие руководители аграрных хозяйств стали отводить под кукурузу и бобовые культуры лучшие пахотные земли, испокон веков отводившиеся под традиционные зерновые культуры — пшеницу и рожь. В результате уже к середине 1959 года кукурузный клин в общем севообороте страны вырос с 4,8 до 18,0 млн га, то есть почти на в 3,9 раза.