[688]), вскоре после окончания съезда и накануне официального визита в Югославию, во второй половине апреля 1956 года высшее советское руководство по предложению Н.С.Хрущёва предприняло важный шаг по «демократизации» своих отношений с коммунистическими и рабочими партиями социалистических держав и распустило Коминформ, который, по их мнению, был своеобразным инструментом диктата Москвы в международном коммунистическом движении и в странах соцлагеря. Затем в качестве открытой демонстрации своей решимости изменить прежние подходы во всей внешней политике в начале июня 1956 года в отставку был отправлен министр иностранных дел СССР В.М. Молотов, и новым главой внешнеполитического ведомства страны стал один из главных идеологов нового хрущёвского курса и его тогдашний фаворит Дмитрий Трофимович Шепилов.
Между тем эти решения вызывали крайне неоднозначную реакцию в других коммунистических партиях. Прежде всего они были с нескрываемой тревогой и недоверием встречены в Китае, где в те годы создавался собственный культ личности вокруг фигуры лидера китайских коммунистов Мао Цзэдуна. Пекин фактически не принял нового «ревизионистского» курса Н.С.Хрущёва и очень подозрительно отнёсся к его попыткам добиться улучшения отношений с западными странами на основе доктрины мирного сосуществования. Ещё более критически новый хрущёвский курс оценило албанское руководство во главе с Энвером Ходжей, которое абсолютно не приняло линии Москвы на преодоление сталинского культа. Более того, резкое раздражение в Тиране вызывало слишком горячее желание Н.С.Хрущёва примириться с маршалом И.Б.Тито, которого албанские власти считали главным врагом своего режима[689]. В этой ситуации на почве общего неприятия нового курса высшего советского руководства началось стремительное сближение двух стран, то есть Китая и Албании. Этот раскол в социалистическом лагере вскоре приобретёт ещё более острый характер и в конечном счёте выльется не просто в сугубо идеологический спор трёх компартий, а в фактический разрыв дипломатических отношений с Китаем и Албанией. Во многом вина за такое катастрофическое развитие событий лежала на Н.С.Хрущёве, который своим откровенно хамским поведением спровоцировал обострение конфликта трёх государств на двух совещаниях рабочих и коммунистических партий социалистических стран, проходивших в Москве в 1957 и 1960 годах. Хотя, конечно, нельзя сбрасывать со счётов не менее вызывающее поведение Мао Дзэдуна, но об этом мы поговорим чуть позже.
Тем временем в марте 1956 года в Москве в Кунцевской больнице внезапно скончался президент Польши и Первый секретарь ЦК ПОРП Болеслав Берут, что позднее породило совершенно бредовую версию о его самоубийстве[690]. Как и ожидалось, вопрос об избрании его преемника в новых политических условиях вновь перерос в острую дискуссию внутри правящей партии о путях дальнейшего строительства социализма, которая началась ещё при жизни самого Б.Берута. Первым звонком надвигавшегося кризиса стал декабрь 1954 года, когда из-под домашнего ареста был неожиданно выпущен бывший Первый секретарь ЦК ППР Владислав Гомулка, имевший стойкую репутацию признанного лидера правонационалистического крыла в польском коммунистическом движении. А вторым звонком стал III Пленум ЦК ПОРП, прошедший в январе 1955 года, на котором всё партийное руководство во главе с Б.Берутом было подвергнуто очень резкой критике за крупные «промахи в экономической политике и за попустительство бесконтрольному функционированию органов государственной безопасности[691].
Правда, тогда этот кризис удалось купировать. Н.С.Хрущёв, прибывший во главе партийной делегации в Варшаву на похороны Б.Берута, 15 марта 1956 года выступил на VI Пленуме ЦК ПОРП и довольно откровенно поддержал на пост Первого секретаря ЦК Эдварда Охаба, считавшегося вполне лояльной фигурой для Москвы и компромиссной для самих поляков[692]. Однако это решение никак не повлияло на внутрипартийный кризис, вскоре перекинувшийся на всё польское общество, в котором стала быстро подниматься протестная волна, инспирируемая в том числе и католическим духовенством.
Уже в июне 1956 года начались забастовки и сильные волнения в Познани и в соседних городках, которые были подавлены вооружённой силой. Новый лидер ПОРП Эдвард Охаб, не обладавший реальной властью, так и не смог предотвратить обострение острой внутрипартийной борьбы, тем более что именно тогда очень сильно пошатнулись позиции ряда влиятельных членов Политбюро ЦК ПОРП — председателя Совета Министров Юзефа Циранкеви-ча и двух его заместителей Якуба Бермана и Хилари Минца, которые курировали в правительстве силовой и экономический блоки, а также второго секретаря ЦК ПОРП Романа Замбровского, который под давлением Н.С.Хрущёва взял самоотвод во время выборов Первого секретаря ЦК. Хотя высокому московскому визитёру так и не удалось заблокировать его переизбрание на пост второго секретаря ЦК, который курировал всю кадровую работу партии.
Кроме того, несмотря на запрет фракционной деятельности, внутри ПОРП де-факто возникли две крупные фракции — «пулавян» и «натолинцев». Первые, костяк которых составляла «еврейская группировка» в лице первого секретаря Варшавского горкома партии Стефана Сташевского, зав. Отделом пропаганды ЦК Ежи Альбрехтодина, зав. Отделом тяжёлой промышленности ЦК Эдварда Терека и первого заместителя председателя Комитета по делам общественной безопасности Антония Альстера, выступали с позиций десталинизации. А вторые, где рулили бал этнические поляки, в том числе три вице-премьера — Францишек Язвяк, Зенон Новак и Станислав Лапот, — председатель Госсовета Александр Завадский, глава Комитета по делам общественной безопасности ПНР Владислав Двораковский и заведующий Сельскохозяйственным отделом ЦК Хилари Хелховский, напротив, выступали с консервативных позиций и критиковали новый курс советского руководства.
Поэтому в июле 1956 года был срочно созван внеочередной VII Пленум ЦК ПОРП для обсуждения возникшей ситуации, на который без приглашения польской стороны внезапно прибыли маршалы Н.А.Булганин и Г.К.Жуков. Однако их не допустили в зал заседания Пленума ЦК ПОРП, поскольку большинство его членов уже сделали ставку на лидера внутрипартийной оппозиции Владислава Гомулку, тут же восстановленного в рядах партии и введённого в состав ЦК. Тогда же в партии восстановили и костяк его группы, в которую входили опальные генералы Мариан Спыхальский, Зенон Клишко, Вацлав Комар и Гжегож Корчинский. Более того, Пленум ЦК принял отдельную резолюцию, одобрявшую курс на антиеврейскую чистку в органах власти и осуждавшую «провокационные разговоры об угрозе антисемитизма»[693].
Однако вопрос о формировании новых руководящих органов партии было решено отложить до очередного Пленума ЦК, назначенного на конец октября 1956 года. Но уже в начале октября 1956 года Э.Охаб провёл переговоры с В.Гомулкой и 12 октября он де-факто вошёл в состав Политбюро ЦК ПОРП. Советский посол в Варшаве П.К.Пономаренко сразу проинформировал об этом Москву, и Н.С.Хрущёв принял решение вновь лететь в Польшу. Причём, как установил М.А. Орехов[694], перед своим отлётом в Варшаву он дал прямое указание министру обороны Г. К. Жукову привести в полную боевую готовность Северную группу советских войск, Балтийский флот и ряд частей Прибалтийского военного округа. Более того, по приказу Москвы главком Северной группы войск (СГВ) генерал армии Кузьма Никитович Галицкий и министр обороны ПНР маршал Константин Константинович Рокоссовский двинули на Варшаву танковые колоны советских и польских войск.
Получив информацию о движении танковых колон, В.Гомулка дал тайное указание генералу В. Комару двинуть к Варшаве подчинённый ему Корпус внутренней безопасности. Политический кризис в польской столице явно обострялся и достиг своей кульминации, когда советской делегации в составе Н.С.Хрущёва, В.М.Молотова, Л.М.Кагановича, А.И.Микояна и главкома ОВС ОВД маршала И. С. Конева вновь отказали в праве участвовать в работе VIII Пленума ЦК, который открылся 19 октября 1956 года. Однако у советского руководства хватило благоразумия не идти на обострение конфликта, тем более что в ходе первой же встречи Н.С.Хрущёва и В.Гомулки на аэродроме, а затем и во время бурной ночной дискуссии во дворце Бельведер между ними был установлен неплохой личный контакт и возникло полное взаимопонимание на почве общего неприятия сталинизма.
В результате 21 октября 1956 года, в последний день работы Пленума ЦК, В. Гомулка был все же избран Первым секретарём ЦК ПОРП, а его все его оппоненты из числа сталинистов-«натолинцев», на которых, как это ни парадоксально, первоначально делал ставку сам Н.С.Хрущёв, — Францишек Юзвяк, Владислав Двораковский, Зенон Новак, Хилари Хелховский, и Францишек Мазур — были выведены из состава Политбюро ЦК ПОРП. А буквально через месяц, в ноябре 1956 года, также участь постигла и маршала К.К. Рокоссовского, который был снят с поста министра национальной обороны ПНР и тут же заменён генералом Марианом Спыхальским.
Почти одновременно с польскими событиями разразился ещё более мощный венгерский кризис. Поскольку этому событию посвящена большая и очень разнообразная историография, в частности работы В.Л. Мусатова, Р.Г.Пихои, Н.Н.Платошкина, А.С.Сты-калина, Э.Холлоша, В.Лайтая и Б.Желицки[695], мы лишь вкратце осветим их ход и напомним основные оценки тех события.
Как известно, 4 июля 1953 года Первый секретарь Центрального руководства (ЦР) Венгерской партии трудящихся (ВПТ) Матьяш Ракоши был вынужден уйти с поста председателя Совета Министров ВНР, который он занял только в августе 1952 года, после отставки бывшего лидера Партии мелких сельских хозяев Иштвана Доби, перемещённого на чисто церемониальный пост главы Президиума ВНР. Новым главой венгерского кабинета стал представитель «либерального» крыла ВПТ Имре Надь, который уже давно находился в оппозиции к правящей партийной группировке (так называемой «еврейской тройке») в составе Матьяша Ракоши, Эрнё Герё и Михая Фаркаши, во многом опиравшейся на подконтрольное им Управление госбезопасности ВНР во главе с Габором Петером, а после его опалы и ареста Ласло Пироши.