Капитан даже глазом не повёл, а первый помощник перестал есть и слушал с открытым ртом.
- Нам ведь как говорили? Что у нас там разведка работает, что мы всё знаем. А тут бац! Помимо двадцати восьми бригад – ещё и предупреждения об уже выведенных на боевой рубеж STK-3080 «ЭфДжей».
- Последний путь что ли?
Радист кивнул.
- Разведка внезапно очнулась, оказывается там этих эстэкашек уже больше пяти сотен. Куда смотрели? Вообще непонятно… Сидим ждём, уже несколько суток.
- Елльск что ли хотят накрыть?
- Угу, и наступление там же планировалось. Но вот в чём проблема, после одиннадцатого октября всё как будто перекрутилось с ног на голову. – Радист наклонился вперёд, огляделся по сторонам и начал говорить тише. – Я иногда балуюсь, подслушиваю разное. И мне удалось немного узнать, что у нас там с авиацией творится. В общем, вся навигация сбилась, три гиперджета уже совершили экстренную посадку в полях. Тупо заблудились
Капитан и помощник переглянулись.
- И с чем это всё связывается?
- Да кто бы, что сказал. Все сидят молчат в тряпочку. – Он снова оглянулся по сторонам. – Но самое интересное даже не это. Вот, смотрите…
Он достал из сумки несколько ракушек.
- Нашёл в реке. Вы когда-нибудь видели ракушки в реке?
- Да не гони. – Илья рассмеялся.
- Нет, правда. И это ещё не самые большие странности. На днях здесь пролетал Какаду. Вы видели Какаду? Здесь и быть не может никаких Какаду.
- Ещё скажи, что белого медведя видел.
- Коли увижу – не удивлюсь.
- Подождите, ребят… - Капитан вмешался в дискуссию. – Вот, глянь, что мы увидели, когда пролетали.
Он продемонстрировал фотографию чёрного пятна с воронками на мастерфоне.
- Это где?
- Двести пятьдесят на северо-запад.
- Координаты?
Капитан дал координаты и показал ещё скан рельефа. Радист какое-то время изучал всё, что ему дали, подсчитывал что-то у себя в мастерфоне, затем приподнял брови и посмотрел на капитана с помощником.
- Чёрт подери…
- Что ты там нашёл?
Он показал цифру, полученную в ходе вычислений. Там была какая-то длиннющая белиберда, которая не говорила ни капитану, ни помощнику ровным счётом ничего.
- Так, и?
- Постоянная Эйлера-Маскерони, с точностью до двадцатого символа. Дальше бессмысленно считать, оно и так всё понятно.
- Изменение всех координат идёт с поправкой на Эйлера-Маскерони. Не знаю, как это объяснить, но сколько я ни подсчитывал, всё сходится. Ваш случай – не исключение. Я даже отладку радиооборудования делаю через Эйлера-Маскерони.
- Бред какой-то. – Молвил капитан.
- Согласен. – Подтвердил первый помощник.
- Моё дело рассказать, а верить или нет – это уже ваше дело. Но на досуге, как-нибудь проверьте.
На этом он доел и покинул столовую.
* * * * *
Утром следующего дня, после вылета, Илья обратился к капитану.
- Слушай, а радист походу был прав.
- В чём же?
- Мы действительно отклонились чётко на одиннадцать констант. Я всё пересчитал, сверил с бортовым журналом.
- Это нам всё равно ни о чём не говорит.
- Говорит. О том, что баллистика может отклоняться от курса, так же, как и самолёты.
Капитан почесал затылок.
- Перепроверь полётные данные.
- Всё в порядке, я уже проверил. Что думаешь?
- Я думаю, что у вас молодёжи энергии много, чтобы заниматься всякими теориями заговора.
- Да тут даже не заговора, тут как будто новый бермудский треугольник образовался: Елльск, Гордейск, Туйск.
- Чем занимается Возрождение в Елльске? Они там какие-то исследования проводили, верно?
- Да, но я понятия не имею какие именно.
- Там же с десяток АЭС, на что такая энергетическая система рассчитана? На один Елльск с его двадцатью тысячами?
- Понятия не имею. Там же гиперджеты заблудились? Где у нас гиперджеты несут боевое дежурство?
- Парочка есть ещё на базе под Челью. А про основной эскадрон я слышал, что они все под Елльском.
- Вот вот…
Повисла пауза.
- Интересно, что там в Елльске сейчас творится?
Часть шестая: Изменение
Пребывание в Елльске превратилось в утомляющее ожидание чего-то ужасного. Каждый день на мастерфон приходили уведомления о том, что ожидаются прилёты, уровень опасности повышенный. Город полностью оцепили военные, полигон был полностью оцеплен. Везде мельтешила военная техника. Основным опорным пунктом стал полигон. Официального оповещения населения практически не было. Поэтому никто точно не знал, что происходит и что будет происходить. Слухи ходили самые разные. Главный заключался в том, что Вениамин Рыбочкин пытался продать все активы предприятия на запад, а сам полигон планировалось сдать без боя. Правда распространители этих слухов не особо задумывались, как он мог провернуть подобное в условиях военного времени, но это уже неважно. Отдельно по городу ходила байка о том, что весь город и полигон планируют уничтожить в ближайшее время. Как справляться с последствиями радиоактивного облака, которое образуется сразу после уничтожения десяти реакторов, тоже не уточняется. А учитывая, что циклоны идут вглубь страны – это совершенно нецелесообразно, однако, как это объяснить человеку, который в панике - загадка. Я склонялся к версии, что никак.
Все, кто мог – уезжали. На выезде из города собирались огромные пробки каждый день, население таяло на глазах. Военные никак не препятствовали этому, наоборот предупреждали, что оставаться здесь небезопасно, посему отток населения поощрялся, людям предоставляли временное жильё в Туйске и Гордейске, там было гораздо безопаснее.
Ежедневно люди ожидали массированного ракетного удара, который должен был накрыть НИП Возрождение-2 полностью и стереть его с лица Земли. Этот слух хоть как-то подтверждался на практике, так как в городе, на полигоне и за их пределами появилось огромное количество мобильных установок ПВО.
Судя по всему, целостность внешнего общего контура реально была нарушена, но вследствие чего, никто из жителей не знал. Поэтому ЛПВО не работало. По крайней мере одинокие прилёты над городом отрабатывались через обычное ПВО и гиперджеты, если те успевали среагировать.
В последние деньки октября здесь разбушевалась настоящая суровая зима, метели, ураганы, погода была настолько дурная, что мне даже выплатили премию за работу в тяжёлых условиях. Когда я говорил с Юрой, он сообщил, что ему тоже накинули сверху.
К первому ноября даже самые стойкие покинули город, так как гнетущая атмосфера надвигающегося кошмара набирала свою плотность и уже казалось, что город обречён. Помимо полного отсутствия информации, добивала ещё и сама погода. Начиная с двадцатых чисел октября не было ни одного солнечного денька. Ко всему прочему начались перебои с электричеством. Никто не знал почему. Горячая вода превратилась в роскошь. Ксюша любила поплескаться в горячей ванной, но теперь, чтобы подобное осуществить приходилось кипятить с десяток чайников. А когда электричество отсутствовало, приходилось мириться с данностью.
Я и сам старался лишний раз в ледяной воде не мыться, хоть и спокойно переносил этот процесс. Ходили слухи, что новые поставки медикаментов в город задерживаются, поэтому лучше беречь здоровье, чем потом разоряться на таблетках, ибо перекупов никто не отменял, ушлые крысы в этом городе сновали без конца, наживаясь на тех, кто остался.
Судьба Чистякова и по сей день оставалась мне неизвестна, так же, как и судьба Пешкова, так же, как и судьба Макса Ана. Связь с Ростиславом была обрывистая и неинформативная, я знал, что у него сейчас ведётся серьёзная деятельность по поддержанию порядка в городе. Несмотря на то, что практически половина жителей уехали, всё ещё оставалась плотная криминальная прослойка, которую нужно было жёстко контролировать, иначе мог начаться хаос.
Наше свидание с Софьей так и не состоялось по понятным причинам. И честно говоря, я к тому моменту уже потерял какой-либо интерес к жизни, двигался фактически по течению, делал то, что говорят и просто чего-то ждал. Как будто мой мозг, моё сознание, моя душа перешли в режим сохранения рассудка, а подобный режим подразумевал исключительно автоматизированную ежедневную деятельность, исключающую любые контакты с людьми. Но один контакт я никак не мог из своей жизни исключить. Это Ксюша. Бедовая, несуразная, неуклюжая, но в трудную минуту собранная и боевая, она наверное единственная, кто оберегал мою флягу от последнего свиста.
За всё это время она научилась хорошо готовить, поэтому я уже не давился сухой пережаркой или несолёным супом, я наслаждался блюдами, дивился её таланту, который так неожиданно раскрылся. Ни единого слова поперёк мне не говорила всё это время, лишь встречала, как приду, помогала снять куртку, обнимала и отправлялась на кухню. Ежели не суетилась на кухне, то сидела под пледом и проглатывала одну книгу за другой, которые находила в моём книжном шкафу. Со связью в городе начались большие проблемы, все виды сетей постоянно падали, поэтому посмотреть фильм или выйти в интернет не представлялось возможным.
Порой, как начнёт рассказывать о своих впечатлениях, так её не заткнуть. Верещит и верещит, вещает и вещает. Час пройдёт, два, четыре, а она всё не замолкает. Пересказывает чуть ли ни каждую строчку книги, настолько у неё хорошая память. Чаще всего я пропускаю это мимо ушей, и она даже не обижается, но иногда включаюсь, обсуждаю, ежели произведение меня тоже зацепило в своё время.
Ксюша была влюблена в меня до беспамятства и видимо выбрала стратегию долгого упорного завоевания моего сердца. Как я ей ни объяснял, что она для меня слишком молода и почти в дочери годится, что бы я ни приводил в качестве аргументации, она покорно кивала, говорила, что всё уяснила, после чего через два дня всё начиналось по новой. Так что я уже перестал бороться, просто плыл по течению.
Однажды ночью я проснулся от того, что она забралась ко мне под одеяло совершенно голая и стягивала уже трусы. Не знаю, чего она добивалась, но мне пришлось на неё натурально накричать. До этого случая девчонка была терпелива и принимала мои отказы стоически. Но в этот раз, она устроила такую истерику, которая даже меня повергла в шок. Обещалась вскрыть вены, обещалась выбросить все мои книги, клялась и божилась, что ракета попадёт прямиком в неё, а я буду счастлив, что больше никогда её не увижу. Когда наступила вторая волна истерики, она упомянула всех моих шлюх, которые для меня ничего не сделали, а вот она делает для меня всё, и я мог бы относиться к её чувствам хоть сколько-нибудь уважительно, подарить хотя бы поцелуй. Она понятия не имела, что если я ей подарю поцелуй, ей окончательно крышу снесёт. Боюсь даже представить, что с ней будет, если