Сугнис похвалил всех троих, посоветовал им не кататься подолгу, чтобы магнитное поле не повлияло на электронику.
— Сделаем защитный чехол, — успокоил его Первый. — Работа уже начата.
За ужином мужчины долго безмолвствовали.
— Ну и как ты теперь считаешь, далеко ли они зайдут? — наконец прервал молчание Лртан.
— Надеюсь, что не слишком, — : ответил Сугнис без особой уверенности.
— Это ведь все пустяки, — улыбаясь, заметила Арона.
Роботы погрузились в творчество. Всякие проделки были забыты. Контрольные тесты давали безукоризненные результаты, физические и духовные силы роботов не терпели ни малейшего ущерба, и у Сугниса не было никаких оснований запретить подопечным их деятельность. Порядка ради то он, то Лотан время от времени заходили к ним — поболтать и заглянуть в схемы и чертежи. Но там не было ничего подозрительного.
Встревожиться пришлось, когда Первый сообщил об изобретенном роботами замке. Тело, излучающее тепло, будет не в состоянии открыть дверь в рабочее помещение — таково новое изобретение роботов. Механизм тонок и еще недостаточно отрегулирован, но по идее должен не только отталкивать любое живое существо, но и регистрировать всякую попытку приблизиться к двери.
— Считай, что мы остались в дураках, — сказал Лотан Сугнису во время вечернего совета.
— Придется попробовать договориться с ними, — ответил тот.
— Договориться — о чем? О чем? — не сдержавшись, крикнул Лотан. — Чтобы позволили нам побыть здесь до конца эксперимента и не заперли нас где-нибудь без воды и воздуха? Или чтобы не навесили свой замок по ошибке на нашу дверь?
Сугнис молчал.
— Я тут не останусь! Вы с Ароной как знаете, а я — нет! И слепому видно, чем это все кончится!
— Как же ты рассчитываешь выбраться? — Сугнис схватил Лотана за плечо. — Корабль лишь один. И мы не можем бежать и бросить их одних, они здесь черт знает что наделают!
— Пусти!
— Ну, хватит, — попыталась успокоить их Арона. — Можно ведь обсудить все спокойно, не горячась…
— Не горячась? Ты думаешь? Я долго терпел и не горячился, соглашался, подчинялся — а что вышло?
— Тихо! — крикнул Сугнис. — Я начальник группы и требую молчания!
Арона отвернулась.
В следующий миг в комнату ворвались все три робота.
— Это он! — кричал Первый, указывая на Второго. — Он хотел изготовить еще один замок, который смог бы отпирать только он сам! По какому праву? Кто дал право, я спрашиваю? Ничего не выйдет! Мы все равны, а он хочет командовать! Герой нашелся! Идея двукола — моя, замок тоже я сконструировал, а он только присваивает чужие заслуги!
— Не надо так волноваться, — успокаивал его Третий, подталкивая к выходу. — Ну, какая разница — кто что придумал!
— Отойди! — кричал Первый. — Я выясню!
Люди переглянулись и разом захохотали.
Спор уладили. Сугнис приделал к двери обычный замок и раздал шесть ключей к нему. Вскоре дверь вообще перестали запирать, хотя роботы продолжали паять, спорить и демонстрировать изобретения.
Эксперимент завершился успешно, и все три робота отправились в звездную систему Граафа.
Сугнис, Лотан и Арона получили благодарность за плодотворную работу по наладке и регулированию ро- ботов. При встречах все трое любят вспоминать веселые происшествия с пудрой, кремом для загара и двуколом.
Но о единственной, пусть и незначительной стычке между ними, и о том, как им удалось избежать ее продолжения, они не рассказывают никогда и никому.
ВАЛЕНТИН СЫЧЕНИКОВПОСТОЯЛЕЦ
Кто в Колаба не знал Кирса? Городок этот, расположившийся на берегу Атлантического океана и получивший свое название от рощ кофейных деревьев, обильно произраставших вокруг, хотя и считался административным центром юга страны, был невелик. Немногочисленное население с консервативной гордостью сохраняло патриархальный уклад жизни даже в годы первых космических стартов. Почти все здесь знали людей своего круга. Если и не в лицо — так понаслышке.
К какому кругу принадлежал Кирс, теперь сказать ТРУДНО. Родители его — скромные интеллигенты — умерли рано. Кирса взяла на воспитание дальняя родственница — миссис Милла Кобе. Эта пожилая дама содержала эполне приличный пансион, была одинока и бездетна.
Однако, она уделяла мало времени своему приемышу, передоверив его воспитателям. Фактически же Кире нередко был предоставлен самому себе. Потому знали о нем и в состоятельных кругах, где участливо отнеслись к поступку миссис Кобе, знали и босоногие дети океанских рыбаков, к которым Кире любил убегать от воспитателей.
Надо сказать, что с детства он был пытлив, сообразителен и непоседлив. Одновременно — фанатичен. Если уж взбредет ему в голову какая идея — привяжется к ней безоглядно. Так было с детскими забавами, так стало потом с учебой. Миссис Кобе, хотя почти не видела своего воспитанника, средств на него не жалела. Когда Кире окончил местный колледж, она отправила его в Англию, устроила в университет.
Сперва он занялся механикой — и бросил. Ему простили. Затем увлекся энергетикой, но вскоре остыл и к ней.
Потом углубился в проблемы строительства, защитил степень и вернулся в Колаба.
Поступив в строительную фирму “Колаба-компани”, он в несколько лет сделал головокружительную карьеру, став одним из ее директоров. Миссис Кобе, хотя Кирc совсем перестал навещать ее, могла им гордиться — на иерархической лестнице он стоял уже весьма высоко. Все уже считали, что его предназначение — власть, карьера.
И вдруг он бросил все.
На скопленные за несколько лет сбережения Кирc купил крохотный пустынный островок у побережья и, даже ни с кем не попрощавшись, покинул Колаба…
В городе он больше не появлялся. Попытки нескольких приятелей навестить его на острове, где Кирc выстроил большой, но безвкусный особняк, кончились провалом.
Кирc жил один, с единственным безмолвным слугой, встречал всех неприветливо — вежливо, но крайне сухо.
Вскоре визиты к нему прекратились вовсе.
Потому и можно утверждать, что Кирса через семь с половиной лет после отъезда уже не помнил и не мог, пожалуй, узнать никто. Не удивительно, что не узнала его и состарившаяся миссис Кобе, которую к тому времени за доброту и из уважения все в Колаба звали просто тетушкой Миллой.
Тетушка Милла вставала ни свет ни заря, хотя особых причин для этого не было. Но однажды, в столь неурочное время, горничная сообщила ей, что прибыл “очень серьезный и совершенно настойчивый господин”.
Господин ждал в гостиной, не присев и не прикоснувшись ни к сигарам, ни к графинчику с легким вином, всегда стоявшими наготове для посетителей. Он был явно издалека (“провинциал”-подумала тетушка), либо ему было просто наплевать на свой внешний вид. Одет он был в старый, весьма потертый плащ, брюки пузырились на коленях, в руках — мятая и старомодная шляпа, а башмаки и подавно не выдерживали никакой критики.
Встречая по одежке, тетушка Милла таких вообще не принимала. Но посетитель держался уверенно и невозмутимо, во взгляде его была целеустремленная твердость, и тетушка почувствовала, что не выслушать гостя она не сможет. Молча она опустилась в кресло, жестом предложила занять место напротив.
Остальное потом вспоминалось ей как дурной сон.
— Тетушка Милла, — непререкаемым тоном произнес незнакомец, — мне нужна удобная квартира на год. Плачу сразу вперед и наличными. Цену я знаю — она меня устраивает. Я беру “Белую”.
“Белой квартирой” назывались роскошные апартаменты, расположенные, по сути, в отдельном особняке, пристроенном к основному зданию. Снять их даже на короткий срок было не каждому по карману. Да и пускала в них хозяйка далеко не всякого.
Тетушка Милла поразилась наглости “провинциала”.
Наверное с минуту она не могла произнести ни слова. Но от посетителя веяло такой неколебимой уверенностью, что, как загипнотизированная, не отрывая глаз от незнакомца, даже не спросив документов и рекомендательных писем, не поинтересовавшись, кто он и откуда, она сделала едва заметный жест горничной и пролепетала: — Про… проводите…
Горничная прошла вперед, указывая дорогу. Но почти сразу ей показалось, что новый постоялец прекрасно ориентируется в пансионе, как будто он здесь не впервые. А иначе и быть не могло. Ведь странным посетителем был приехавший с острова инженер Кирc.
Примерно с таким же эффектом развивались события и в строительной фирме “Колаба-компани”.
В приемную ее директора в тот же день пополудни неторопливо, но твердо вошел изящный джентльмен лет сорока. Секретарша мисс Барт опытным взглядом сразу оценила его дорогие и модные костюм, обувь, сорочку, галстук. Правда, от нее не укрылась какая-то, заметная только очень проницательному взгляду, скованность в движениях, двойственная людям, долгое время не бывавшим в обществе. Кроме того, она сразу заметила, что: у посетителя нет портфеля или хотя бы папки для бумаг — непременных атрибутов всех деловых людей. Но особо впечатляющим было, пожалуй, лицо. Прямой нос с широкими крыльями. Губы ниточкой. Острые скулы. Смуглая и сухая, как пергамент, кожа, черные, широко поставленные глаза — несомненно умные, но слишком уж потаенные. И ко всему — хотя человек был вовсе не стар — совершенно седые волосы: густая грива, виски, усы, борода, даже брови — серебристо-белые. В целом же лицо было непроницаемо до мертвенности.
— Будьте любезны, — едва раздвигая тонкие губы, но твердо и уверенно словно только его тут и ждали, произнес джентльмен, — доложите мистеру Стаффорту, что к нему инженер Кире.
Такого инженера мисс Барт не знала и никогда о нем не слыхала. Зато она хорошо знала, что к мистеру Стаффорту просто так пускать никого нельзя. Кроме того, она знала, что этого нельзя делать тем более сейчас, когда фирма никак не может справиться с ликвидацией последствий недавнего землетрясения, снесшего начисто весь юг страны. Все это мисс Барт знала прекрасно. Тем не менее, она, как под гипнозом, по