— Наверно, это тот же бандит, который напал на твою мать.
— Да, наверное.
— Когда я думаю о бедном папе, мне становится плохо, — пролепетала Кит.
— Ладно. Сейчас мы поедем к тебе, ты оденешься потеплее, а потом я отвезу тебя к нему.
— Серьезно? — Кит с надеждой посмотрела ему в глаза. С флиртом было покончено. Стиви обнял ее за плечи и повел к машине. — Не будем задерживаться. Поеду в чем есть, — сказала она.
— Нет, не поедешь. В больнице перепугаются насмерть, если увидят тебя в таком наряде. — Конечно, он был прав. — Да и я не смогу проехать столько миль, не прикасаясь к тебе. Это выше человеческих сил.
— Тогда я переоденусь, — еле слышно ответила Кит.
Стиви тут же пожалел о своих словах. Кит переживала из-за отца, а он сморозил глупость.
— Извини, Кит, — просто сказал он. — Иногда я веду себя как последняя свинья.
— Это неважно.
Они говорили как друзья. Настоящие друзья, хорошо знающие друг друга. Пока Кит переодевалась, Стиви сидел в машине.
Кит повесила в шкаф платье, совершившее множество чудес, и увидела в зеркале свое бледное лицо. После случившегося с отцом все казалось неважным. Что же все-таки произошло? Какое счастье, что Стиви позвонил домой. Она и не догадывалась, что такой человек способен искренне заботиться о младшем брате. За сегодняшний вечер она узнала о Стиви очень много.
Мимо мелькали городки, поля, леса, перекрестки и сельские дома. Но все это казалось Кит нереальным.
— Попробуй уснуть, — предложил Стиви. — Там есть плед. Можешь подложить его под голову.
На Кит были черный свитер под горло и красночерная юбка. Она взяла с собой жакет и теплый шерстяной шарф, но не надела их. В комфортной машине было очень тепло.
— Что еще сказала Мона Фиц? — спросила она.
— Ничего. Я не стал ее задерживать. Решил, что лучше привезти тебя в больницу.
— Да, так лучше, — еле слышно ответила она.
— Тебе сразу станет легче, — сказал Стиви.
— Знаю.
— Такого не должно быть.
Кит посмотрела на Стиви. При лунном свете его лицо казалось особенно красивым.
— Чего не должно быть?
— На свете есть справедливость, — промолвил Стиви Салливан. — Нельзя, чтобы человек потерял и мать, и отца. Он поправится.
Сержант О’Коннор внезапно проснулся. Была половина восьмого. Мешанина имен и разговоры о сестре вдруг приобрели смысл.
Он вошел в камеру, пнул ногой койку, и испуганный бродяга сел.
— Расскажи мне о сестре, — сказал Шин.
— Что, что?
— О сестре Мадлен. Ты причинил ей вред? Поднял на нее руку? Если ты прикоснулся к ней, я изобью тебя до смерти.
— Нет, нет! — перепугался пленник.
— Сейчас я пойду к ней, а ты моли своего бога, чтобы с ней ничего не случилось. Эта женщина — святая.
— Нет, нет! — Бродяга согнулся пополам и затрясся всем телом. — Она была добра ко мне. Я жил у нее. Понимаете, она прятала меня. Сначала в домике на дереве, а потом у себя. Я бы ни за что не обидел сестру Мадлен! Она единственный человек, который всегда был добр ко мне.
Сержант оставил машину у пивной Лапчатого, по узкой тропинке спустился к избушке отшельницы, остановился у окна и заглянул внутрь. Маленькая сутулая старушка снимала с крючка тяжелый закопченный чайник Что ж, он пришел вовремя. Можно будет поговорить за чашкой чая.
Сестра Мадден обрадовалась гостю.
— Вот это подарок! Я как раз думала: хорошо бы кто-нибудь пришел и выпил со мной чаю. Завтракать в одиночку неинтересно.
— Разве вы не сами выбрали одиночество? Вы же отшельница, — прищурившись, сказал сержант.
— Да, но одиночество одиночеству рознь. — Наступила пауза. В конце концов монахиня спросила: — Шин, вас что-то тревожит?
Казалось, глаза сестры Мадлен видели все на свете, от края озера до тюремной койки, на которой лежал испуганный сумасшедший и бормотал ее имя.
— Вы нашли Фрэнсиса, верно?
— Я не знаю, как его чертово имя, но он сказал, что жил здесь и что вы заботились о нем.
— Я исполняла свой долг.
— Пряча сумасшедшего?
— Я не могла бросить его на произвол судьбы. Он был ранен. И напуган.
— Чего же он боялся?
— Что вы схватите его и накажете.
— Но он же тогда еще ничего не сделал, верно?
— Гараж, Кэтлин Салливан… Шин, вы и так всё знаете.
Внезапно в голове Шина О’Коннора что-то щелкнуло.
— Вы знали, что он избил эту женщину, и все равно прятали его. Скрывали преступника!
— Ну это уже слишком.
— Ради бога, из-за него два человека оказались в больнице. По-вашему, это ничего не значит?
— Два человека?
— Да. Вчера вечером он до полусмерти избил Мартина Макмагона.
Сестра Мадлен закрыла руками лицо; ее плечи затряслись.
— Бедняга, бедняга…
Сержант Шин О’Коннор нахмурился. Ему хотелось верить, что беднягой, которому так сочувствовала сестра Мадлен, был Мартин Макмагон, мирно поднявшийся по лестнице на кухню и увидевший, что на его жену напали. Но он боялся, что речь идет о сидящем в камере сумасшедшем, которого отшельница называла Фрэнсисом.
— Расскажите мне об этом Фрэнсисе, — негромко сказал он.
— Вы не причините ему вреда?
— Нет. Мы о нем позаботимся.
— Честное слово?
Шина охватило нетерпение. Какого черта?
— Сестра, он сказал вам, куда пойдет? — жестко спросил он.
— Нет, но сказал, что вернется, когда устроится на новом месте. Вернется за своими вещами.
— Сколько он отсутствовал?
— Всего три дня.
— Ну, далеко он не ушел. Добрался до главной улицы и залез на кухню Макмагонов, чтобы избить их стулом.
— Не могу в это поверить!
— Как вы думаете, куда он направился?
— Не знаю. Он сказал, что хочет быть свободным человеком.
Сестра Мадлен была очень расстроена, и Шин О’Коннор заставил себя изменить тон:
— Будьте добры ответить, сколько времени он провел у вас.
— Около шести недель… Кто знает? Время не имеет значения.
— Он попал к вам сразу после кражи в гараже и отправки Кэтлин в больницу?
— Должно быть, так, — безжизненно ответила отшельница.
— И вам не пришло в голову сообщить об этом?
— Нет, конечно.
— Сестра Мадлен, должен сказать, вы очень странно понимаете свою ответственность перед обществом.
— Я знала, что он не сможет причинить зла людям, пока будет здесь. — Ее ясные глаза смотрели искренне.
— Да, но стоило ему уйти от вас, как это случилось.
— Я не думала… — Затем последовало долгое молчание. — Я отдам вам его вещи.
Она достала синий пакет с ручками, в котором лежали деньги, чеки, регистрационные книги и несколько дешевых репродукций, взятых в конторе «Салливан моторе».
Шин О’Коннор уставился на них, не веря собственным глазам:
— В поисках этого мы обшарили полстраны. — Отшельница молчала. — Как вы его прятали? К вам постоянно приходили люди. О господи, я ведь и сам был у вас!
— Днем он жил в домике на дереве, — сказала сестра Мадлен таким тоном, словно это разумелось само собой.
Сержант встал:
— Сестра, вы поступили неправильно. Он не лисенок, не кролик и не бедный утенок со сломанным крылом. Он умалишенный, который жестоко покалечил других людей, а мог и убить. Вы оказали ему плохую услугу, предоставив для жилья домик Алисы в Стране Чудес.
— Он был там счастлив, — ответила она. Шин О’Коннор закусил губу, боясь дать волю гневу и сказать то, о чем впоследствии будет жалеть. — Шин…
— Да, сестра?
— Можно мне навестить его? Прийти в участок? — Наступила долгая пауза. — Это никому не причинит вреда. Наоборот, может принести пользу.
Стиви Салливан высадил Кит у дверей больницы.
— Ты со мной не пойдешь?
— Нет. Я уже сказал, он в порядке. Разве иначе я бы бросил тебя?
— Большое спасибо, Стиви. Ты просто ангел.
— Рад был помочь, — ответил он. Кит не хотелось, чтобы он уходил, и она чувствовала, что Стиви тоже не хочется расставаться с ней. — Увидимся позже.
— После мессы, когда ты убедишь прихожан покупать тракторы, — слабо улыбнувшись, сказала она.
— Отлично! — воскликнул Стиви, и его «и-тайп» лихо сорвался с места.
— С ним ваша мать и брат. Он уже разговаривает, — сказала медсестра.
Кит застыла на месте. На мгновение она подумала, что из Лондона прилетела Лена, но тут же опомнилась.
— Он поправится? — спросила девушка, глядя в лицо медсестре.
— Конечно, — ответила та. — Пойдемте. Я вас провожу.
При виде Кит Мора и Эммет подпрыгнули от изумления и радости. Но она прошла прямо к отцу. Его лицо было обезображено синяками, голова забинтована.
— Я выгляжу ужасно, но чувствую себя неплохо, — сказал он.
— На мой взгляд, выглядишь ты чудесно, — ответила она, уронила голову на кровать и дала волю слезам.
Они знали, что Мартин вне опасности, но хотели быть рядом. В больнице им отвели койки. Кит лежала под одеялом и пыталась уснуть, но перед глазами вставали все новые и новые картины. Танцы. Лицо отца в синяках и ссадинах. Эммет, который чувствовал свою вину: если бы он закрыл дверь, ничего бы не случилось. Мора, державшая отца за руку и смотревшая на него с такой любовью, что Кит хотелось отвести взгляд.
И красивое лицо Стиви Салливана, опершегося на машину. Он по-прежнему был в вечернем костюме, но расстегнул воротник белой рубашки. «Увидимся позже», — сказал он. Сегодня. После мессы.
В конце концов ей удалось уснуть.
Вернувшись в Лох-Гласс, Макмагоны долго стояли у дверей, боясь подняться туда, где вчера вечером было совершено жестокое преступление.
Сержант О’Коннор сказал, что там слегка прибрались. Так оно и было. Сломанный стул убрали. Кто-то смыл с пола кровь. На сизалевом покрытии осталось темное влажное пятно — слава богу, не красного цвета. Дом казался серым и пустым.
Мора развернула записку, просунутую под дверь.
— Как мило! — воскликнула она. Филип О’Брайен из гостиницы приглашал их по возвращении прийти на завтрак вряд ли им захочется что-то готовить. — Ну что, пойдем? — спросила она Эммета и Кит. — Это придаст нам сил на весь день.