Встретив Маттиаса у покоев, Эни старался вести себя сдержанно, хладнокровно и не встречаться с взглядом рубиновых глаз.
«Надо вернуть господину Магнусу его мантию», – вспомнил Эни, но король перебил его мысли:
– Идешь за мной. Это приказ!
Огненный ошейник обжег кожу. И, словно под гипнозом, Эни послушно следовал хвостом за хозяином, спускаясь по ступенькам.
Гордый стук каблуков вскоре вывел к каменной дорожке, ведущей к Королевскому саду. Завидев тусклую флору, Эни раскрыл рот от удивления. Адский оазис, не иначе. Неужели в Нижних мирах что-то растет? Он коснулся гладкой листвы и убедился: ему не чудится. Кусты шиповника росли в форме спирали, а фруктовые деревья располагались в шахматном порядке. Величественные фонтаны и прямоугольные бассейны манили прохладой. Хотелось разглядеть плавающие в воде кувшинки, но Маттиас повел Эни дальше. Господин остановился у арки с плетистыми черными розами и бережно провел пальцами по лепесткам.
– Когда комиссия уедет, оцени мой розарий. В этих цветах, считай, весь я, – молвил он мягко, чем удивил привыкшего к приказам Эни. В подведенных черным глазах читалась грусть. Казалось, темная душа короля начала расцветать и явила перед пленником светлую и уязвимую сторону, но то были лишь наивные суждения.
Пройдя вглубь сада, Маттиас остановился перед терновником. Мертвые ветки, усеянные длинными колючками, наводили ужас, точно когтистые лапы тварей. А от самого куста пахло смертью, из-за чего Эни нервно сглотнул и пошатнулся.
«Здесь кого-то убили…»
Интуиция подсказывала бежать, но Эни и не успел бы. Маттиас толкнул его в терновник, и острые шипы пронзили кожу сквозь хлопковую ткань. Эни вскрикнул, пытаясь выбраться из колючих пут, но Маттиас схватил пленника за запястье и удержал на месте.
– Да что с вами такое! – завопил Эни, ерзая в терновой западне.
– У меня мало времени! Замри и заткнись. Это приказ, – прошипел Маттиас.
Огненная печать снова сковала шею и обездвижила его. Эни заметил серебряный кинжал в руках обезумевшего короля.
«Вы меня убьете, да? – хотелось спросить Эни. – А как же наш контракт?»
Глаза Маттиаса вспыхнули. Он хладнокровно рассек сверкающим лезвием дрожащую ладонь. Алые капли брызнули на ветки и окрасили кончики шипов. И пухлые губы зашептали имена. Женские имена.
– Мария, Марта, Милена, Минерва, Мина, Марена…
Другие слова Эни не мог разобрать. То звучал чужой язык.
От шепота Маттиаса темнело в глазах. Эни терял сознание, и вскоре повис на колючих ветках. Древнее заклинание будто высасывало силы.
– Амала Альвах. Альвах. Альвах…
«Вы заплатите за каждую каплю моей крови…»
Ненависть разрасталась таким же терновником в груди, отравляя сердце шипами.
Внезапно король остановился и выругался, дотронувшись до лунной печати на переносице:
– Я занят! Что значит «это не наше»? А откуда тогда эта гребаная стрела?!
Хотелось причинить ему боль, насколько бы хватило сил. И сил хватило. Эни зачерпнул их из ненависти. Воспользовавшись замешательством Маттиаса, пленник без сожаления пнул его в пах. Господин согнулся пополам и зашипел:
– Жалкий ублюдок!
Вырвавшись из колючих объятий терновника, Эни бросился бежать без оглядки. Он спрятался за ближайшим розовым кустом, как вдруг рядом послышались шаги и голоса. Женские. Кто-то из гостей гулял неподалеку. Пленник замер и прислушался.
– А Маттиас… Не думала, что он настолько красив. Для таких, как мы, это даже неприлично. Сколько ж сердец он разбил… – вздыхала гостья.
– А вот представьте, нисколько! – оборвала ее другая.
– Ну как же нисколько? Мое уже трещит пополам.
– Не ведитесь на оболочку! Его род давно проклят.
– Как проклят? За что?
– А вы разве не знаете?
– Что вы, нет. Поведайте, прошу.
– Основатель рода – Малий Первый убил… мудреца.
И от ее слова Эни ощутил, как теряет равновесие. Как его тело становится прозрачным и растворяется пролитыми каплями крови в безжизненной почве.
– Мудреца? И что тут такого?
– Говорят, мудрец Санкар, умирая, успел в отместку наложить проклятие на всех мужчин рода Малия. После чего все его представители стали сходить с ума. Убивали собственных детей, а потом и себя!
– И вы верите в эту чушь?
– Почему же чушь? В саду до сих пор находят закопанные детские кости. Вы думаете, почему Маттиасу устраивают такие тщательные проверки? Почему не проверяют Магнуса Пе Фенде или нашего дядю Огустуса? Все просто: на наших семьях не лежит проклятие безумия. Кто знает, возможно, Маттиас не стал исключением. И о судьбе его первой невесты до сих пор ничего неизвестно. Пропала сразу после свадебной церемонии. Как же ее звали?.. Это ведь была младшая дочка владелицы отеля. Так себе выбор. Впрочем, неважно.
– Ну надо же…
– Пойдемте, я покажу свою новую шляпку, недавно купила, – перевела тему вторая гостья.
– Угу.
Вскоре голоса и шаги сплетниц стихли. Эни глубоко выдохнул, но внутри по-прежнему ощущалась неконтролируемая злость. Она текла по венам, словно лава. Ни с чем несравнимое чувство душило похлеще огненной печати контракта. Эни сжал кулаки.
«Если вы убили моего Учителя, я сделаю все, чтобы передать вас Межмировому суду…»
Эни вернулся в замок, ловя обеспокоенные взгляды служанок.
– Порезался, когда стриг кустарники, – сочинял он, поднимаясь по лестнице. И встретил Хьюго. Но приближенному короля легенда пришлась не по вкусу. Он осмотрел раны и покачал головой:
– Долго будет кровоточить. Лучше не провоцировать гостей, они могут наброситься. Скверна, видите ли, влияет на каждого.
Оба вернулись в комнату. Хьюго достал из ящика тумбы золотой пузырек и черные бинты. Жидкость, сливаясь с кровью, зашипела, забурлила. Эни стиснул зубы и отвернулся.
– Потерпите, раны хорошо бы прижечь, чтобы скверна не попала. Но я не могу этого сделать, сами понимаете.
И пока Хьюго перевязывал бинтом рассеченную ладонь, Эни решился задать волнующий вопрос:
– Вы давно ему служите?
Приближенный шумно выдохнул, будто ответ дался ему с трудом:
– Два лунных года.
Эни удивился:
– Значит, вы ушли после правления Первого директора?
– Верно. Он был недостойным правителем. Вам прекрасно известно, во что он превратил наш мир.
– Да, – с досадой согласился Эни.
При правлении Первого директора Его Святейшества Фиуса от Небес оставалось лишь одно название. Небожители ютились в каменных общежитиях, спали на полу и купались под надзором стражей.
– Я слышал, что наследник не превзошел директора.
– Он убрал некоторые запреты, но… в итоге мало чего изменилось.
Небесные слуги все еще не хотели возвращаться на родину. Мир людей им нравился больше.
И, продолжая беседу с Хьюго, Эни начал понимать, почему небожитель променял покров из облаков на отравленные адские земли. На этих землях хоть что-то росло, пускай тусклое, но живое. А на Первом уровне Небес из признаков жизни оставались только отчаянно преданные крылатые собратья.
И тогда Эни поинтересовался:
– И быстро вы привыкли к таким условиям? Здесь же… невыносимо жарко.
– У меня не было другого выхода, Эниан. Мне пришлось привыкнуть и к грязной воде, и к высокой температуре. Но я здесь. Я ни в чем не нуждаюсь, и, самое главное, – закончив перевязывать ладонь, он выдержал паузу, – я служу достойному. Мой господин не разрушил мир, а восстановил его. Построил новый на крови и руинах.
Ныне монотонный голос Хьюго окрасился горечью, но Эни не мог унять любопытство и продолжал продавливать скорлупу спрятавшейся от посторонних глаз души:
– А ваша семья… Вы скучаете по ним?
– Я не помню свою семью, – ответил Хьюго и убрал пузырек с бинтом в ящик. Темно-фиолетовая радужка тускнела. – Вы свою тоже забудете. Скверна отравляет воспоминания. Злой вам ночи, Эниан. Я должен сопроводить господина к его покоям.
– И вам, Хьюго. Благодарю за помощь и наш разговор.
Приближенный кивнул и поспешно покинул свою комнату.
Когда дверь закрылась, Эни уставился в потолок и пообещал себе никогда не забывать свою семью. Ложась спать, он помолился, чтоб родные имена брата и отца навеки сохранились на языке и в сердце…
Третий день проверки проходил в зале переговоров, а затем в кабинете Маттиаса. И пока комиссия ждала от короля отчетов по ведению мировых дел, у Эни созревали свои планы: сблизиться с Магнусом, разузнать про безумца Маттиаса все, что только известно Темной Элите, и передать преступника судьям-владыкам.
Висевшая на крючке мантия Магнуса вдохновила Эни сделать первые шаги навстречу справедливости. Он оделся и направился к лестнице, чтобы вернуть Магнусу его верхнюю одежду. К счастью, Эни встретил его в коридоре, выходящим из кабинета Маттиаса. Пленник робко подошел к проверяющему и поклонился:
– Ваше Темнейшество, я глубоко признателен вам за свое спасение. Если бы не вы, я бы не стоял здесь перед вами. Я возвращаю вашу мантию.
Выслушав юношу, Магнус отмахнулся:
– Забирай себе, дитя. У меня таких десяток, одна краше другой.
– Но, Ваше Темнейшество! – возразил Эни, не собираясь оставлять себе роскошное бархатное одеяние, расшитое золотыми нитями и россыпью изумрудов. Такое легко можно было продать за увесистый мешочек монет. Но аскетичная природа пленника не позволяла ему обогащаться, да и дорогие ткани он не привык носить.
Магнус уже поворачивал к лестнице, как вдруг разум Эни озарила идея. Пленник догнал короля Второго уровня Ада и вновь сложился в низком поклоне. Колени задрожали от волнения.
– Ваше Темнейшество! Я век вам не отплачу за ваше большое сердце. Я всего лишь слуга и могу предложить только служить вам до моего последнего вдоха.
Магнус рассмеялся, обескуражив пленника, и по-отечески смягчил голос, будто давал наставления:
– Сынок, роду Пе Фенде служат целые поколения еще с момента правления моего прадеда. У тебя нет шансов.
Его слова безжалостно разбили надежду сбежать от Маттиаса на тысячи осколков.