– Что и требовалось доказать. Подсудимый неисправим. Приговор – перерождение в теле похотливого животного – калана, морской выдры. Наказание – шестьсот шестьдесят шесть ударов плетью. Приговор обжалованию не подлежит. Секретарь Анак, я жду протокол. Все свободны, – холодно подытожил Маттиас.
Представление закончилось – присутствующие зааплодировали. Маттиас молча поклонился и забрал у Анака протокол судебного заседания. Эни направился к выходу, а за его спиной раздался вопль:
– Ты! Ты адвокат! Ты мог спасти меня! Из-за тебя теперь я буду страдать вечно!
Эни не собирался даже оборачиваться, словно эти слова предназначались какому-то другому адвокату-недоучке.
– Ты во всем виноват! Ты плохой адвокат! Плохой! – грешник не успокаивался.
Эни мигом выскользнул из зала в поисках заветной уборной, когда крепкая рука схватила его запястье.
– Дальше по расписанию – пыточные, – напомнил Маттиас.
Эни вырвался и окинул своего господина обиженным взглядом:
– У меня сейчас по расписанию пойти умыться. Или вы позволите своему рабу ходить таким грязным?
Маттиас оскалился и закатил глаза:
– Иди, но не задерживайся. Надень маску. Буду ждать у входа первой арены.
Король протянул ему буклет с картой пыточных арен и зданием суда. Эни молча выхватил ее и направился искать уборную. Зайдя в желанную комнату, он зачерпнул ладонями воду из позолоченного таза и поднес к лицу. Пальцы натирали кожу до тех пор, пока от злосчастной глины не осталось ни пятнышка. Закончив умываться, Эни вытер лицо сложенным полотенцем.
Неподалеку послышался стук каблуков. Незнакомка вошла в уборную и остановилась у висящего в раме широкого зеркала поправить макияж. Эни сразу узнал ее откровенный наряд. Ласт приоткрыла рот и начала водить кончиком красной помады по неестественно пухлым губам. Закончив ритуал красоты, она сложила губы трубочкой и почти поцеловала собственное отражение. Эни затошнило от такого зрелища, поэтому он сделал вид, что умывается.
– А, это ты, новый адвокат… – ухмыльнулась Ласт, заметив пленника.
Эни пропустил ее слова мимо ушей.
– Его Темнейшество всегда внимателен к подбору персонала. И таскает с собой лучшего адвоката Техути. Умного и горячего! – Ласт крутилась у зеркала. – Я теку от одного его слова, а про Его Темнейшество и говорить не стоит. Он недосягаем. И людей обычно судит Тамас. А я просто… выполняю свою работу.
Эни молчал.
– Адвокат, не знающий основ своего дела… жалок.
«Да какой из меня адвокат! Меня выставили посмешищем…» – мысленно сокрушался Эни, не оборачиваясь на Ласт.
– А ты, оказывается, миленький! – заметила она, облизываясь в отражении. – Таким сладеньким мальчикам прощают любые глупости. И откуда ты такой взялся?..
Она жужжала назойливой мухой, которую хотелось прихлопнуть. И Эни терпел, пока когтистые руки не легли ему на плечи.
– Ну не стесняйся, малыш. Я ведь тоже хочу себе молоденького и симпатичного…
– Убери руки!
– Ты не любишь нежности? Предпочитаешь пожестче?
Но за вопросом последовало то, чего Эни никак не ожидал. Ласт прижала его к себе сзади. Длинный язык проскользнул в ухо, заставив дернуться от отвращения.
– Тебя возбуждают грубые, да? Я буду с тобой грубой, хочешь?
И когти начали рвать мантию на его груди.
«Ты не должен ее терпеть, проучи ее», – прошептал голос в голове.
Эни ненавидел чужие вольные прикосновения. От наглости Ласт кровь вскипала в венах. Хотелось вырвать пальцы, скользящие, где не следует.
Эни взглянул в отражение и поймал пару почерневших, как ночное небо, глаз.
«Чего ты ждешь? Хочешь, чтобы она так же издевалась над тобой, как тот придурок над невинными детьми?»
Эни гневно развернулся и ударил Ласт. Та не успела отреагировать, и капли крови обагрили каменную стену. Эни замахнулся еще, из-за чего похотливая тварь упала на плитку и завопила.
– Не терплю, когда ко мне лезут, – холодно процедил он. Затем поставил ногу на свидетельницу и силой надавил плоским каблуком на корсет. Ласт выплюнула сгусток крови.
– Я не убийца. Я всегда был и буду против насилия. Мой отец – дипломат, он учил меня оказывать почтение всем. Как и поднять клинок, если кто-то будет угрожать невинным людям, моей семье и моей чести.
В ответ Эни услышал лишь смех, поэтому надавил сильнее:
– Из-за тебя погибли дети! Дети! У них была вся жизнь впереди. А ты… Из-за тебя их маленькие тела осквернены!
Его голос дрожал от злости, словно по венам текла лава. Милосердный Эни на мгновение растворился в темной дымке безумия. Казалось, сейчас рядом с ним стоял злобный двойник и одобрительно кивал в ответ.
– Кто дал вам право забирать чужую невинность и загрязнять тела своими отвратительными конечностями?! Калечить чужие судьбы! Кто?! Долг? Какой может быть долг?! Вы все это делаете ради удовольствия! Смакуете чужие страдания! Ты, тварь, специально манипулировала этим жалким грешником, чтобы насладиться чужой болью! Таких я буду презирать вечно! А мой брат…
Эни размял пальцы и шагнул вперед по груди Ласт, заставив ту съежиться от боли.
– Мой брат истреблял таких, как ты. И был прав.
– Кто ты такой? – прохрипела Ласт.
– Я просто новенький, – ответил он, убирая ногу с шеи свидетельницы.
Ласт откашливалась, пока Эни продолжал:
– Я не убиваю. Но если встречу тебя снова, то пренебрегу своим принципом.
«И не стану молиться за твою грязную душу, похотливая тварь…» – подчеркнул он мысленно и вышел из уборной в коридор. Но не встретил там ни души. Видимо, Маттиас повел всех гостей и персонал к пыточным аренам.
Эни выбежал на улицу. Он чувствовал себя разбитым, как лицо приставучей Ласт. Ему хотелось скорее вернуться в замок и забыть этот неудачный день, позор и оскорбления на заседании, домогательства, вызвавшие Тьму в его сердце.
С помощью карты Эни вышел к побережью лавовой реки. Присел на каменную сушу и прикрыл глаза. Воображаемые детские крики мгновенно оглушили его, а перед глазами всплыли очертания подвала, пропахшего плесенью и кровью. Будто фрагменты чужих воспоминаний вонзились в голову осколками: темнота, сырость, безысходность, маленькие тени, забившиеся в угол.
– Помогите! Помогите! – кричали они, звеня кандалами.
Эни ощутил, как его бледная кожа покрылась инеем, а дыхание замерло.
– Мама! Папа!
– Кто-нибудь… Кто-нибудь, вытащите нас!
– Мама, мне страшно…
Скрип шагов заставил маленьких пленников задрожать. Дети прижались друг к другу, надеясь, что произойдет чудо и отважный герой из любимого мультика обязательно накажет злодея и спасет их. Но дверь открылась, и к ним спустилась погибель в образе худощавого мужчины средних лет. Его глаза пугали дикостью, рука сжимала плеть. Одержимый, он хлестнул кожаным кнутом по грязному полу и заставил юных пленников замолчать…
Эни глотал соленые слезы. И ненавидел эту реальность. Гнев и боль смешались в ядовитый коктейль. Эни сложил ладони на груди. Он не знал жертв, но губы все равно зашептали последние утешительные слова. Молитва лилась нежной песней в груди, он представлял сияющие детские души, парящие над землей:
– Спите, маленькие души. Мягким крылом я укрою и защищу вас от всякого зла. Песнь моя станет колыбельной. И проводит вас она в Вечную обитель.
Эни стал вытирать с лица слезы, и тут когтистая рука сжала его плечо.
– Оставьте меня, – огрызнулся он. Довольно на сегодня чужих прикосновений.
– В моем мире запрещены небесные песнопения, неужели не понятно? Хочешь, чтобы тебя раскрыли?
– Мне как-то плевать, – вырвалось из груди ледяным безразличием. Хуже уже не будет.
– Какой же ты непослушный! – проворчал Маттиас.
Он силой поднял Эни с земли и заметил порванную мантию. Рубиновые глаза расширились.
– Кто-то напал на тебя? Чего они хотели?
Но Эни не стал выдавать Ласт. В героизм Его Темнейшества по отношению к жалкому рабу верилось слабо.
– Я ведь все равно узнаю.
Наигранное беспокойство раздражало. Эни не выдержал и завопил:
– И что вы сделаете? Заступитесь за меня? Я ведь просто ваша вещь.
Ответом послужило молчание. Пухлые губы сжались в черно-белую линию – видно, господин не успел стереть грим.
Но слух пленника успел уловить тихое «да», прежде чем на раскрашенное лицо легла золотая маска.
Глава 8Скрытный
До замка Эни и Маттиас добирались молча, погруженные каждый в свои мысли. Господин снова приказал служанкам подготовить ванну для него и сопровождающего.
Поднимаясь по лестнице к покоям, Его Темнейшество резко схватился за голову и согнулся, будто та трещала от боли.
– Что? – переспросил хозяин, почесывая лунную печать на переносице. – Я не слышу. Повторите четче! Я не понимаю, слишком шумно! Что там у вас звенит?
Маттиас пытался наладить с кем-то связь. В его глазах читалось беспокойство.
– Быстро поднимайся! – шикнул он на Эни.
И пленник, не оглядываясь, побежал по ступенькам. Воображение уже рисовало скинутую на пол мантию, походившую на рваную тряпку, и долгожданное погружение уставших ног в горячую воду. Наконец-то он смоет с себя омерзительные следы наглых когтей и накопленное за день напряжение. Но в коридоре ему встретились две фигуры. Эни бы не обратил внимания, не будь те в масках.
Господин с залысиной сжимал золотую трость в виде шипа, украшенного крупными сапфирами. Другой же гость прятался за длинным плащом и огромной шляпой.
Подоспевший Маттиас обогнал Эни и остановился. Голос господина зазвучал громче и угрожающе:
– Инспектор Иуст, Ваше Темнейшество Огустус. Не припомню, чтобы вы числились в составе комиссии. А сам я вас к себе не приглашал, поэтому если заблудились, то могу проводить на Третий уровень. Только учтите, услуга платная.
– Следи за своим поганым языком! – проскрежетал Огустус. – Молоко еще на губах не обсохло, чтоб мне указывать!
Но Маттиас искусно проигнорировал оскорбления в свой адрес. Эни оставалось мысленно восхищаться его стойкостью.