На широких плечах грозно вспыхнуло пламя, и никто из слуг не решился даже пискнуть. Отвергнутый Хьюго поднялся, отряхнулся и затем тихо произнес:
– Д-да, Ваше Темнейшество.
Уже бывший приближенный молча поклонился и вышел во двор. Маттиаса же окружили дрожащие от рыданий служанки, и он тут же смягчился:
– Вы служили мне на протяжении двух лет верой и правдой. Ваши трудолюбие и преданность достойны высших похвал. Но я не смог уберечь вас от посторонних, более кровожадных и диких, чем мы. Поэтому я больше не ваш господин. Вы найдете достойное будущее за пределами замка. И не нужны мне ваши поклоны, я этого не заслуживаю.
Закончив свою речь, Маттиас по-отцовски обнял подчиненных. Хозяин обращался со служанками как со своими дочерьми, пусть некоторые и выглядели значительно старше его. Спустя пару минут они еле оторвались от своего уже бывшего хозяина и покинули замок вслед за Хьюго. Маттиас же прикоснулся к лунной печати и приказным тоном прокричал:
– Закрыть Огненные врата! Не впускать никого! Закрыть Золотой город! Усилить охрану в каждом городе! Найти всех сбежавших преступников и казнить. Всех пленных не из нашего мира убить. Проверить Агни у всех жителей и гостей. И если не найдете ни искры, то казнить!
Эни задрожал, его спину обдало холодом.
«Всех пленных не из нашего мира убить…» – голос отразился зловещим эхом в голове.
Маттиас вернулся на место преступления, а Эни хвостом последовал за ним. Хозяин плавно взмахнул рукой, и растерзанные тела охватило яркое пламя.
– Господин, а разве не нужно сообщить инспектору… – начал Эни, но Маттиас перебил его:
– Не лезь в дела моего мира! Лучше пой свою песню, как тогда у реки. Я знаю, ты умеешь.
– Но вы сами запретили небесные песнопения в вашем мире.
– Мы сейчас одни. И, может, сам убийца прячется здесь по коридорам. Пой, я приказываю! И цепь сними. Она тебе больше не нужна.
Печать контракта обожгла шею. Эни послушно скинул цепь и опустился на пол. И потерянный ранее свет словно вернулся к хозяину, окрылил. Он сомкнул веки и задышал глубже, мысленно перемещаясь в растерзанное тело. И фрагменты чужих воспоминаний во мраке стали проясняться…
Его Темнейшество приказал Ясмин подготовить зал к празднику. Хотел, чтобы все было идеально, даже пригласил скрипача. Слуги носились по замку, как ужаленные, а на кухне натирали посуду и приборы до блеска. В итоге довольны остались и гости, и сам Его Темнейшество. Девочки закрылись на кухне ужинать остатками еды, как вдруг случилось непредвиденное. Господин ворвался внезапно, чем напугал служанок до потери пульса. А все из-за этого Эниана! Не стоило Росалии звать мальчишку к ним. Господин уж слишком привязался к нему, таскает всюду за собой. Этот Эниан ужасно бесил ее. Не успел появиться в замке, так его сразу назначили сопровождающим. Еще и ванну ему подготовь. Да кто он такой! С чего бы слуге обслуживать такого же слугу, так еще и чужеземного?
После вторжения хозяина на кухню служанки стыдливо сбежали оттуда. Все разбрелись по замку, убирая гостевые комнаты, кроме Ясмин. Она осталась наедине с горой посуды, ведь никто больше не захотел находиться на кухне, а работа лишь накапливалась. Господин будет в ярости от всей этой грязи.
От усталости и напряжения Ясмин уронила тарелку. Повсюду мерещился осуждающий взгляд. Нищая и рыжеволосая, да еще и криворукая. От краски кожа головы покрывалась волдырями, из-за чего приходилось терпеть ненавистный природный цвет волос. Никому не нужная, кроме господина, который нашел ее и других девочек грязными и исхудавшими в Сожженных землях и дал им имена: Лили, Ясмин и Росалия. Нельзя было огорчать Его Темнейшество дважды. Ясмин закрыла лицо руками и расплакалась. Росалия же подбежала к ней и начала собирать осколки.
«Растяпа! Ты хоть что-нибудь можешь не разбить!» – ругала она саму себя.
Спустя мгновение Присцилла позвала Росалию:
– Рози, помоги мне постирать скатерть!
– Бегу, милая!
Ясмин раздражали их теплые отношения. Милашка Росалия быстро нашла себе подругу, родственную душу, и господин одобрил их дружбу с Присциллой. Ему было плевать, дружат ли его слуги между собой или враждуют, главным условием хозяина было трудиться и ни в коем случае не очаровываться Его Темнейшеством. Если кто-то бросал на него полный вожделения взгляд, то его при лучшем раскладе выставляли за дверь. А в худшем – Агни обращала нарушителя в пепел.
Ясмин обреченно вздохнула. Богатые гости не стали бы ею даже пыль вытирать, в то время как образованные слуги посмеивались над ее происхождением. Ясмин не родилась красавицей – куда ей с ее крючковатым носом и тонкими губами? И как господин додумался дать такой невзрачной нищенке столь изящное имя Ясмин?
«Не видеть бы себя вовсе…» – крутилось у нее в голове.
Ясмин домыла первую гору тарелок. Графин она вытерла от капель до блеска. Накопилась уже чистая и сухая посуда, и служанка понесла ее в хранилище. Тарелки и блюдца легко встали на место, а графин требовалось вернуть на верхнюю полку серванта. Ясмин с трудом дотягивалась до нужной полки, а просить высоких девочек не хотелось. Она вздохнула и хотела было отправиться на кухню за табуреткой, как вдруг ледяное дыхание обдало ухо. Ясмин застыла от страха, сжимая графин. Это были не слуги и не господин. Не зазнавшийся Хьюго и не тот бледнокожий Эни.
– Вам помочь, мисс? – прозвучал мягкий обволакивающий голос.
– Нет, что вы. Я сама справлюсь, – пробормотала Ясмин. Она пыталась скрыть дрожь в теле и не привлекать внимание незнакомца. Зачем богатому гостю нищенка из Сожженных земель? Держать в качестве ковра у входной двери?
– Как пожелаете, мисс. Я всего лишь хотел познакомиться.
«Со мной хочет познакомиться господин из Высшего общества! Неужели я не сплю?»
Ясмин ощутила, как щеки запылали от смущения. Графин выскользнул из рук и разлетелся на осколки.
– Я настолько тебя засмущал, красавица?
Его слова текли опьяняющими реками. Сердце бешено колотилось. Разбитый графин перестал волновать ее, в отличие от загадочного незнакомца с холодным дыханием. Дрожащей рукой она закрыла дверцу шкафа, но обернуться к господину так и не успела. Тот резко схватил Ясмин за косу и ударил головой о стеклянную дверцу. В глазах резко потемнело, служанка упала на пол. Она попыталась открыть веки, но измазанные сажей руки намертво вцепились в шею, не давая позвать на помощь. Ясмин задыхалась.
– Ясмин? Ты в порядке? – раздался голос Лили.
– Господин. Господин, помогите… – Ясмин пыталась связаться с хозяином, но тот не отвечал.
– Именно с твоим господином я и хотел познакомиться. И ты поможешь мне ему представиться.
Несчастная впервые видела его. Статный, укутанный в черную мантию. Такое же бледное лицо и один глаз фиолетовый, как у Эниана, а другой тлел янтарем. Неужели этот мальчишка привел в замок убийцу?
Черные губы с кольцом посередине растянулись в ухмылке, обнажив острые гнилые зубы. Крепкие руки продолжали душить ее. И Ясмин приняла неизбежное под дикие вопли Лили, заглушаемые величественной органной музыкой…
Эни очнулся от видения. Леденящий ужас сковал железными цепями.
«Эти разноцветные глаза… Я их видел! Видел! Я видел убийцу! Как мне с этим жить?»
Пленник свалился на плитку и закрыл лицо дрожащими руками. Он ведь слышал звон стекла и крики. Почему не спустился и не помог? А если б его на этом же самом месте разорвали черные когти… Хатура? Вырвали сердце или глаза?
– Ты исполнил мой приказ? – поинтересовался Маттиас. Господин вернулся и ожидал услышать об отпущенных грехах почивших служанок.
Но Эни не шелохнулся, глотая соленые слезы.
«Как мне забыть об этом?»
– Эниан, ты слышишь меня?
– Я видел его! – вырвалось осознание.
– С тебя довольно.
– Я видел! Видел! Видел его!
– Хватит! – зарычал он и поднял Эни за шиворот. Обжигающая пощечина выдернула его из мрачного омута. – Успокойся. Забудь все, что видел. Их не вернуть. Произнеси при мне эти слова. Просто слова, не надо никого оплакивать!
– Д-д-а, Ваше Темнейшество, – выдохнул Эни. Но чистые и сокровенные слова с трудом складывались в предложение. Как он может молиться за адских тварей?
Като учил уважать всех живых существ, даже низших, но следовать этому завету не получалось. Темным душам не положено покоиться на Небесах, а про Вечную обитель и речи не шло. Но чувство долга звенело кандалами. И Эни на выдохе тихо пропел вымученную строчку:
– Пусть смоет песнь ваши грехи, очистит черные души и вернет покой.
– Молодец! – похвалил его Маттиас. – А теперь возвращайся к своей небесной стае. Твое время вышло.
– Что, господин? Простите? – переспросил Эни, не веря в услышанное.
Неужели его наконец выпустят на волю?
Удивительно, но господин не солгал, поднимаясь с пленником к кабинету.
– Теперь контракт не имеет силы. Ты мне больше не нужен, – сухо пояснил Маттиас, переступая порог.
– Что значит «не нужен»? Я отработал долг за брата? Вы нас больше не тронете?
Эни жаждал ответа, но хозяин молча скинул занавеску с ростового зеркала. Такое же в широкой золотой раме стояло в кабинете Аэлии. Более того, Эни сам тайно проходил через этот божественный артефакт.
«Зеркало путешествий!» – догадался пленник.
Приближающаяся свобода зазвучала торжественным гимном.
Пока Эни завороженно разглядывал узоры на раме, Маттиас дотронулся до стеклянной глади. Отражение хозяина расплылось, слилось с очертаниями кабинета в единое пятно и посветлело. Зеркало засияло голубым светом, приглашая пройти через раму.
– Но, господин, – обратился Эни, не осознавая в полной мере дарованной милости, – как же вы останетесь один? Кто будет служить вам? Кто будет поддерживать замок? Вы так легко откажетесь от меня?
– Прощай, – ровным тоном перебил Маттиас и швырнул Эни в открытый портал. Сияющее пространство поглотило путешественника, сузилось и выплюнуло, как фруктовую косточку.