– Эни, я ошибся. Признаю, я ошибся. Я выбрал не тот путь. И не хочу больше служить господину. Я хочу быть с тобой рядом. Прости меня. Прости за то, что предал тебя, когда ты нуждался во мне. Ты мой единственный близкий друг. Единственный лучик света в моей жизни.
Тишина. Эни хотелось закатить глаза от пустых признаний, но он сдержался. Ниро лихорадочно дышал от переизбытка откровения, а стук сердца оглушал. Но Эни это не волновало.
– Эни, у меня есть все. Я даже правлю миром. Я держу в страхе Темный совет. Люди возводят мне храмы. Представляешь?
– Мне все равно.
– И только ты! Ты – моя нерешенная задача! Ты, Эни. Ты так и остаешься ледяной крепостью. Растай, пожалуйста. Ты нужен и очень дорог мне. И ради твоего прощения я готов отказаться от всего, даже от своего господина.
В низком голосе звучали ноты отчаяния.
– Возвращайся к своему господину и больше не появляйся здесь. Я никогда тебя не прощу.
– Даже если я умру? – задрожал голос друга.
– Даже если умрешь. Ты для меня и так уже мертв.
Ниро ослабил хватку. Глаза пугающе побледнели, став почти белыми. Эни отстранился и равнодушно поправил на себе полотенце. Крепкая рука друга покрылась черной паутиной, а на синих ресницах заблестели слезы.
– Эни, я… Я не сдержал клятву, – прохрипел Ниро, – теперь метка будет расти, пока не поглотит меня.
– Уходи! – указал Эни на дверь.
– Ты ведь будешь скучать по мне? – Ниро схватил кожаную куртку и взглянул на друга с надеждой. – Скажи, что будешь.
Но Эни оставался непреклонен. Не дождавшись ответа, Ниро покинул дом, даже не переобувшись. На улице лил дождь, и капли звонко разбивались об асфальт. Эни тогда не знал, что видит синие волосы и бледные глаза друга в последний раз.
Эни пришел в себя от воспоминаний. Деревянный гребень стал ненавистен, и дрожащие руки переломили его пополам. Ниро больше не существует.
«Маттиас…»
Это имя застряло комом в горле. Оно звучало фальшивым, восковым, как маска.
Взгляд упал на влажную плитку, а именно на клочки длинных черных волос, не его.
Лиз не Маттиас. Она не отличалась чистоплотностью. Из-за чего Эни решил привести дом в порядок: протер пыль с мебели и принялся полировать тряпкой полы.
К тому времени запахло яичницей. То Лиз колдовала над быстрым завтраком на кухне.
– Решил генеральную уборку навести? Как в старые времена, я смотрю, – пошутила она. – А еще мне нравится твоя прическа! Тебе идет.
– Как в старые времена, – эхом отозвался Эни, открывая дверцу холодильника в поисках съестного. – Прости, я привык к чистоте.
– Мм, тогда придется нанять домработницу, – мечтательно произнесла Лиз.
– А зачем нам домработница? – поинтересовался Эни, копошась в нижней камере, забитой сгнившими овощами. – Я и сам могу справиться с домашними делами.
– Ну как зачем? Мне некогда порядок наводить: я еле успеваю выспаться. А от домработницы я бы не отказалась. Может, она бы не только пыль протирала…
– Ты о чем? – отшатнулся Эни, отыскав только заплесневелый сыр, яйца, вяленое мясо.
– Еще бы по магазинам со мной ходила. Общения хочется, – вздохнула она и напомнила: – Там, кстати, на балконе целые корзины с вашей едой. Первый принес.
– Като? Он бывает здесь? – удивился Эни.
– Ну конечно! А кто оплачивает проживание? Я, что ли?
Эни вскочил и побежал на балкон. К его радости, корзины ломились от свежих зеленых овощей и ароматных фруктов. Эни забрал дары от опекуна и вернулся на кухню, а после быстренько выжал из парочки апельсинов сок и нарезал салат.
– Выпьем? – предложила Лиз, достав из шкафа бутылку красного вина.
– Выпьем, – согласился Эни, готовый поглощать долгожданный завтрак.
– За что будем пить?
– За свободу. Свободу от огненосцев.
– Замечательный тост! – проворчала Лиз.
– Прости. Я не считаю тебя такой, – извинился Эни и откашлялся. – За свободу от надоедливых огненосцев!
Лиз улыбнулась и подняла бокал. Эни же остановился на соке в граненом стакане. Оба набросились на завтрак, как изголодавшиеся волки. Эни наслаждался горьковатой руколой и спелыми томатами, а Лиз накалывала на вилку жареный бекон. Закончив трапезу, он пристально посмотрел в яркие глаза напротив.
– Почему вы не общаетесь с братом?
Лиз вздохнула и опустила взгляд.
– Ну, – начала она, – за два года многое изменилось. Он стал холоднее.
– Холоднее?
– Ну, он не хочет меня, понимаешь? Не нравлюсь я ему.
Эни покачал головой.
«Какая веская причина», – подумал он.
– Он стал гулять, и мы… расстались. Вот.
«Врет», – догадался Эни. Дэвиан и Лиз вместе работали, а не встречались. Эни помнил их первую встречу. Осенним вечером Ниро явился в дом и попросил Эни найти его сбежавшую подругу. Небожитель неохотно согласился. Но с того дня брат перестал появляться дома, и даже Като оставался в неведении, где его непослушный воспитанник. Эни направился на поиски Дэвиана и вскоре отыскал его, охваченного безумием. Тот пытал полуголую брюнетку святой водой в гараже, и Эни заступился за несчастную. По какой-то личной причине она была дорога Ниро. Ее не приняли другие гости из Ада, она чувствовала себя одинокой и брошенной. Эни сжалился над ней и принял как друга семьи, а сама Лиз твердо решила служить на стороне Небес. Так властительница огня начала жить вместе с небесными близнецами. Она не поддерживала в доме уют, но зато искусно владела клинком при слабой Агни и своим мастерством впечатлила остальных хранителей, поэтому ей позволили работать в одной команде с ними.
– Мне жаль, – единственное, что мог выдавить из себя Эни, совершенно не разбирающийся в сердечных делах.
– Не бери в голову. Такая красотка, как я, одинокой не останется, – подмигнула Лиз.
– Можно я задам странный вопрос? – начал он. – Ты встречала в Аду ледяных жителей? В смысле… без огня? Вы же из него состоите?
Небожителю казалось, что он несет полную околесицу. Выпученные глаза Лиз это только подтверждали.
– Не знаю. Я сама себя не очень хорошо знаю. Сложно понять…
«Снова ложь», – крутилось в голове у Эни. Он сухо отчеканил:
– Прости.
– Кстати, моя подруга недавно родила девочку. А вот ее сын… Его глаза такие светлые. Он мне так напоминает нашего Ниро.
«О нет!» – взмолился Эни. Он обрадовался, что друг в новом воплощении обзавелся сестрой. Но то был уже другой Ниро и другая жизнь. Эни и так спас его от разъяренного Маттиаса, нашел новую семью. Небожитель сделал все, что мог, и решил отпустить друга навсегда, мысленно пожелав ему счастья.
– Эни, Ниро ведь так дорожил тобой. Был готов жизнь за тебя отдать, – не унималась Лиз. – Ну, он мне в горах все уши прожужжал о тебе. Но тоже странный.
– О творец, создатель!
– Знаешь, я бы не бросила того, кто многое значит для меня. Понимаешь?
– Прости, я очень устал от задания моего господина. Мне надо прилечь, – закончил Эни. Лиз непонимающе хлопала ресницами.
– Какого задания? Расскажи!
– Потом, – оборвал ее Эни и схватил яблоко со стола.
Оставалось искать ответы в комнате брата на втором этаже.
Эни зашел в убранную им спальню Дэвиана, наполненную морозной свежестью. Запах табака и виски благополучно выветрился, и наконец-то дышалось полной грудью. Чисто. Тихо и пусто. Дэвиан любил слушать громкую музыку и барабанить в такт пальцами по столу. От гитарного рева и пения, напоминающего крики потерпевшего, у Эни болела голова. Он закрывался в гостиной, надев наушники, и молил, чтобы их улицу случайно обесточили.
Эни обвел глазами стеллажи. Деревянные полки ломились от книг и трактатов об огненосцах. Но подобных рукописей Эни начитался и в библиотеке Маттиаса. Пальцы коснулись кожаного корешка. Эни стряхнул пыль с обложки, уселся на диван, погружаясь в ностальгию, и надкусил яблоко. Они с братом вели фотоальбом уже девяносто лет. На первой странице Эни увидел потертые изображения двух молодых людей. В начале двадцатого века Дэвиан выглядел хмурым, носил накладные усы и элегантный фрак. На фото его крепкая рука сжимала трость, а красные волосы элегантно лежали на плече. Эни же, одетый в накрахмаленную рубашку, обнимал брата с лучезарной улыбкой. Дэвиан старался не отставать от местных модников, но Эни отказывался меняться, поэтому и походил на девушку с пышной косой до пояса.
Время шло, менялся крой одежды и длина причесок Дэвиана. На черно-белых фотографиях из середины альбома брат уже носил прямой пробор, белое пальто, брюки со стрелками. Появилась сигара в зубах, а взгляд остался прежним – прожигающим. Эни, как и на предыдущих снимках, сиял, точно полуденное солнце. На последней же странице находилась уже цветная фотография: Дэвиан в классической белой рубашке с черным галстуком, длинная прядь закрывала правый глаз, а яркие волосы он завязал в высокий хвост. Эни же, одетый в хлопковую тунику, прижимался к Дэвиану и продолжал светиться от счастья.
Небожитель доел яблоко и прижал альбом к груди.
«Брат, как же я скучаю!» – вздохнул он. И из-за раздумий даже не заметил, как в комнату вошла Лиз и грациозно присела рядом с ним. Она выхватила хранилище семейных воспоминаний из рук друга и отложила в сторону. Ее глаза цвета закатного неба отчего-то заблестели ярче, и Эни они напомнили глаза Маттиаса. Яркие, выразительные. Огоньки на радужке исполняли завораживающий танец и приковали внимание Эни. Он ощущал себя плененным древней и опасной красотой, будто попался в чью-то искусно сплетенную паутину. Эни не успел отреагировать, как Лиз потянула его к себе и впилась губами в его губы. Яблочный сок смешался со сладостью конфет во рту. Эни вздрогнул, не веря в происходящее, хотя поцелуй был карамельный, приятный. Но продолжать его не хотелось, как и отталкивать от себя подругу. Она не враг, но вступать с ней в романтические отношения он не собирался. Лиз же мягко отстранилась и разочарованно вздохнула:
– Ты не Дэйви, а мне… так хотелось.
Эни похлопал глазами. Лиз выглядела расстроенной.