– Он как ледяной ураган! Такой мощный и смертоносный, беспощадный. А ты, Эни, такой легкий ветерок. Тебя почти не ощутить, что ты есть, что тебя нет – все равно. Так и в сексе, наверное. Целоваться ты не умеешь совершенно, прости.
– Да мне как-то даже не обидно, – улыбнулся Эни, – для меня это, наоборот, комплимент.
– Но ты меня очень удивил! От тебя не ожидала, уж точно! – заинтриговала она.
– Что именно? – недоумевал Эни.
Лиз с любопытством разглядывала его:
– Ну, в тебе есть крошечная искорка. Совсем чуть-чуть огня.
– Что?
Эни замер от шока, а Лиз прожигала любопытным взглядом:
– Когда я прикоснулась к тебе, то увидела горящий полумесяц. Не знаю, как это объяснить. Может быть, какая-то печать? Во что ты ввязался, Эни?
«Во что я ввязался…»
Маттиас сказал: «Контракт больше не имеет силы. Ты мне больше не нужен…»
Неужели господин в очередной раз не сдержал слово?
А если Лиз прознала о печати контракта, то обязательно расскажет хранителям, и тогда Эни не сможет умалчивать от Като, где он пропадал и кому служил эти несчастные шесть дней. А когда это дойдет до Дэвиана, он точно не простит Маттиасу такой выходки. Эни боялся размышлять дальше.
– Маленький такой полумесяц, – уточнила Лиз.
– Что это за печать и как она на мне оказалась? – забеспокоился Эни. От печати контракта, значит, он избавился, а откуда ж тогда другая? Час от часу не легче.
– Если б я сама знала, Эни. Иногда печать ставят для контроля.
– Кто еще хочет меня контролировать? Ты видела хозяина этой печати?
– Нет. Только горящий полумесяц.
– А какого цвета был этот огонь?
Лиз задумалась, начав крутить прядь волос на пальце:
– Огонь был какой-то неестественный. Я такой не видела.
Эни вздрогнул:
– Какого он был цвета?
– Красного.
Эни едва не свалился с дивана.
– Нет! Нет! Он обманул меня! – вырвался из груди крик отчаяния.
Только обрадовался свободе, как та обернулась миражом и растаяла. Коварный король снова тянул из пленника ниточки, лишая рассудка.
Эни затрясло. Хотелось выбежать на мороз и заорать во все горло.
– Эни, Эни, успокойся. Успокойся, – обняла его Лиз. Изящная ладонь скользнула по лицу. – С тобой все в порядке.
Янтарный взгляд гипнотизировал. И как им это удается?
– С тобой все в порядке, – полушепотом повторила подруга, поглаживая волосы Эни. – Если хочешь, то я не расскажу никому твой секрет.
– Да. Пожалуйста, не рассказывай никому. Дэйви не должен знать.
– Хочешь… – соблазнительно прошептала она и прикусила губу, – я разузнаю больше об этом символе?
– Хочу, – выдохнул Эни. Наконец-то он узнает правду о печати и причине ее появления. Найдет ее на теле и тайно попытается убрать ее.
– Тогда закрой глаза и доверься мне, ладно? Я не причиню тебе боли.
– Хорошо.
– Но у меня к тебе просьба. Чтобы я смогла лучше почувствовать печать, мне нужно, чтобы ты тоже обнимал меня, гладил.
– Гладил? – переспросил Эни. Предложение Лиз зазвучало подозрительно.
– Ну, нежненько, как я тебя сейчас.
– Ладно.
– Тогда закрой глаза и расслабься. Дыши глубоко.
За окном темнело. Лиз выключила свет, когда Эни начал погружаться во внутреннюю тишину. Череда глубоких вдохов и выдохов слилась с тихим стуком сердца в безмятежную песнь. Пальцы снова скользнули по лицу, заправляя за ухо прядь волос. Поначалу Эни вздрагивал от прикосновений Лиз, но после привык и расслабился. Губы невольно приоткрылись и встретились с ее мягкими губами. Нежный и неторопливый поцелуй открывал нечто потаенное, сокрытое глубоко внутри, о чем Эни не подозревал ранее. Следом в рот проник влажный язык, впуская новые ощущения. Эни пьянел от запретного ритуала, осторожно касаясь Лиз. Дрожащая ладонь прошлась по шелковистым волосам, скользнула по овалу лица, шее и тонкой бретельке маечки.
«Что ты делаешь, Эни? Не стыдно ли тебе вступать в телесную связь с женщиной?» – внезапно заявила о себе пробудившаяся совесть. Но он заткнул ее наглухо, ведь греховная игра должна привести к ответу. А если же Лиз солгала, он проучит ее, несмотря на дружбу.
«Нет, не стыдно», – успокаивал он сам себя, в поцелуе опускаясь головой на диван.
Лиз развязала на нем халат, обнажая худощавое тело. Губы скользили следом за пальцами от шеи до пупка. Учащенное дыхание обжигало кожу. Эни продолжал гладить густые волнистые волосы Лиз, страстно ожидая ее ответа. Девушка и сама оголилась и прижалась пышной грудью к его плоской. Поцелуи углублялись, перерастая от невинных подростковых во взрослые жаркие, лишенные всяких границ. Постепенно стал заканчиваться воздух. Эни терял над собой контроль, падая в порочную пропасть. Пальцы скользили по изгибам женского тела, трепетно изучая его. И когда стоны заглушили биение сердец, Лиз, задыхаясь, рухнула на Эни. Он обнял ее. Янтарные глаза горели зажженными факелами, а на лице расплылась удовлетворенная улыбка.
– Я узнала про твою печать, – промурлыкала Лиз. Мягкий голос перышком касался слуха.
– Что ты узнала? – расслабленно протянул Эни. Любовный ритуал убаюкал его.
– Я видела черную фигуру. Высокую такую. Это мужчина, но он очень стесняется себя и скрывается. Что-то глубоко прячет от всех. Какой-то секрет. Но важно не это.
– А что важно? – зевнул он. Глаза закрывались сами по себе.
– Эта печать не вредит и не контролирует. Она защищает…
Глава 10Ревнивый
«Эта печать не вредит и не контролирует. Она защищает…»
Как она защищает? Кого и зачем?
Эни всю ночь задавался вопросом, не смыкая глаз, пока Лиз блаженно сопела рядом. Любовный ритуал не зажег в нем ни искры чувств. Она – просто друг, не более. Эни не представлял себя в романтических отношениях и считал сердечные привязанности и страдания пустой тратой времени.
Эни тихо поднялся с дивана. Хотелось смыть с кожи остатки порочной ночи и прополоскать рот. Небожитель, стараясь не шуметь, начал искать флаконы со святой водой для омовения. У Дэвиана хранился целый запас защитных пузырьков. Пальцы интуитивно потянулись к ящику рабочего стола брата. Эни нашел записную книжку и фотографию близнеца с женщиной в черном. Брюнетка привлекала внимание элегантностью: осиная талия, короткие вьющиеся волосы, ярко накрашенные губы. Женщина выглядела примерно на сорок лет по человеческим меркам. Эни запомнились ее янтарные глаза и аккуратный овал лица, как у Лиз. В лицах женщин улавливались похожие черты.
«Это… ее мама?» – догадался Эни.
На фото Дэвиан нежно целовал ее в щеку. Эни перевернул фото пустой белой стороной и разглядел надпись: «Свет, рассекающий тьму моего одиночества. Люксирия».
Эни вмиг почувствовал себя опустошенным. Брат никогда не говорил ему о своих отношениях, о женщинах. Близнецы хранили свои секреты в ледяных сундуках собственных сердец. Эни молчал о появлении Ниро, будто он – назойливое привидение, а Дэвиан уходил по ночам в свободные от дежурства дни, оставляя брата одного. Незнакомое чувство червяком зашевелилось в груди. Ревность? С нападения в горах прошло два года. Эни тогда заперли в мраморной башне под названием Департамент Небес и запретили спускаться к людям, искать Дэвиана, на тот момент ставшего преступником. Эни мог сбежать через Зеркало путешествий, но боялся попасться на глаза Аэлии. И оставалось прятаться за стопками бумаг, не поднимая головы от навалившихся задач, а время неумолимо ускользало сквозь пальцы. И Эни не видел Дэвиана, и тот не спешил на встречу с ним. За все время пребывания в Аду близнец ни разу не явился за братом. Он наверняка заметил отсутствие крыльев за спиной. Но не пришел.
«Он не пришел. Я не нужен ему!» – крутилось в голове, а во рту ощущался горький привкус обиды.
Руки чесались разорвать фотографию. Мудрецы сравнивали красивых женщин с ядовитыми цветами.
«Вдохнешь их аромат – и потеряешь рассудок», – предупреждал Учитель Риши.
Эни следовал по стопам опекуна, ведь Като жил один. У него не было ни жены, ни детей. Он первым испил эликсир, лишающий мужскую особь семени жизни. Иначе к людям не отпускали.
Как гласила История миров, восемь тысяч лет назад небесные слуги спустились в Средний мир и соблазнились красотой человеческих женщин, и плодами их греховного союза стали чудовища огромного роста с невиданной силой. Неутолимый голод побуждал полукровок-гигантов нападать на людей и питаться их плотью. Кровь невинных лилась рекой, что означало: баланс между Средним и Верхним мирами нарушен. И тогда правитель Первого уровня Небес Азарья, отвечавший за человеческие жизни, разгневался и обратился за помощью к главному богу Йоганнесу. И по приказу своего господина божественные кузнецы сковали из чистого золота и серебра сияющие мечи, останавливающие регенерацию бессмертных существ, – легендарные клинки Солнца и Луны, которыми небесные воины вскоре свергли гигантских полукровок.
После победы над полукровками Азарья издал Указ «Об обязательной стерилизации небесных слуг, отправляющихся в Мир людей», утвержденный самим первым Светлым Владыкой царем Аттиусом. Главнокомандующий небесным войском Като добровольно ушел в отставку, но продолжил идти по пути отваги и первым испил эликсир, чтобы спуститься защищать смертных от сил Тьмы.
«Долг превыше всего» – Эни свято верил в это. Перед глазами промелькнули фрагменты воспоминаний…
Когда во времена правления диктатора Фиуса появилась возможность сбежать к людям, юный небожитель помчался к Като просить благословения. Опекун внимательно выслушал воспитанника и покачал головой:
– Мой дорогой Эни. Ты мой сын, как и Дэйви. Я люблю вас обоих. Я желаю вам лучшего и счастливого будущего. Твоя душа рвется к людям, но цена твоего желания слишком велика, Эни.
– Я готов, Като, – пытался убедить воспитанник опекуна, но тот не спешил соглашаться с ним. Более того, Като противился отчаянному решению Эни:
– Нет, Эни. Ты еще слишком юн и не прожил жизнь. Я не могу позволить тебе принять столь опрометчивое решение.