– Ну и где тебя носило? И где слуги? Почему замок пустует?! – ворчала властительница огня. Половина достающих до талии кудряшек спрятались в пучок, а две пряди игриво свисали, вытягивая ее щекастое лицо. Лукреция Малий Пе Фенде могла похвастаться пышными формами и взрывным характером. И сейчас она прожигала в брате дыру.
Маттиас едва не уронил Эни. Лу пришла не вовремя, да и ее хамский тон раздражал.
– Это я тебя должен спросить, где приветствие и какого благодетеля ты явилась! – оскалился Маттиас. Он планировал побыть один. Мальчишка пусть отдыхает в другой комнате и набирается сил.
Лукреция надула губы и скрестила руки на груди:
– Вот же нахал! Тогда я скажу Атису, что дядя не хочет его видеть.
– Атис?! Он здесь? – удивился Его Темнейшество и снова чуть не уронил Эни.
– Играет в саду, – прошипела Лукреция. Взгляд осуждающе скользнул сверху вниз. – Оденься для начала, а то совсем стыд потерял!
– Что?
Он так торопился на помощь Эни, что натянул первые попавшиеся штаны и мантию. Застегивать пуговицы было некогда.
Маттиас мигом кинулся в комнату Хьюго, бросил недоумевающего Эни на кровать и спрятался в своих покоях. Сердце бешено колотилось в груди.
«Одиннадцатые лунные сутки, как я мог забыть!» – ругал он себя. Раз в месяц Лу приводила малыша Атиса к нему. И Его Темнейшество бросал все королевские дела ради дорогого племянника.
Маттиас достал парадную мантию, оделся и причесался гребнем. Для Атиса дядя совершенен: силен, умен и ослепителен. Но из отражения смотрел далекий от идеала изможденный молодой мужчина с потухшим взглядом. Пришлось на скорую руку подводить глаза угольным карандашом и пудриться золотой пылью. Ожерелья вернулись на шею, а кольца – в уши и на пальцы. Кое-как удалось собрать образ Темной Элиты на троечку. Одиночество совсем расслабило Его Темнейшество. Он закрылся в золотых стенах от горящих глаз и забыл о своей истинной природе. Только так и не разобрался в ее многоликости…
Маттиас нашел Атиса у тернового кустарника. Племянник предлагал духам Малиям, прячущимся за колючими ветками, рисовые лепешки. Он возносил похвалу предкам смиренно сложенными ладошками. Маленький принц Атис. Лу наградила второго сына милыми черными кудряшками до плеч, и когда он вырастет, то затмит старшего брата Лукиана красотой и талантом. Маттиас был в этом уверен. Он подошел ближе и поклонился хранительницам Рода. Атис обернулся и округлил изумрудные глаза.
– Дядя! – прокричал он и прижался к подолу длинной мантии.
– Прости, что задержался. – Маттиас опустился на колено и обнял Атиса. – Не будем беспокоить духов.
Он вывел племянника к пруду. Не хотелось, чтобы любимые розы пострадали во время тренировок с огнем. Выращивать в Аду цветы на мертвой, отравленной почве оказалось задачей не из легких.
– Ты готов похвастаться своими успехами? – начал Маттиас. – Покажешь мне еще разочек стену?
Атис закапризничал:
– Не-е-ет. Не хочу ничего показывать!
Маттиас глубоко вздохнул и присел рядом с племянником. В прошлый раз у Атиса получилось создать огненное кольцо вокруг замка. Лукреция в тот день стояла с раскрытым ртом и хлопала в ладоши. Жаль, лысеющий придурок Огустус Синистер не застал триумф мальчика, которого предложил сбросить со скалы в лаву. Маттиас никому не позволит обидеть Атиса. Никому.
– Атис, ты такой молодец! У тебя тогда получилась отличная стена! – пытался подбодрить Маттиас. – Если ты устал от тренировок…
Но большие глаза племянника вдруг заполнились слезами. Маленький принц начал дрожать и задыхаться от плача:
– М-м-мне страшно, дядя…
– Почему, малыш? Ты боишься Агни? Агни же не съест тебя, – уверял Маттиас.
– Это не Агни. Это другое, страшное… – хлюпал носом Атис.
Его Темнейшество забеспокоился. Что такое могло напугать маленького принца, чей замок охраняли со всех сторон? С Атисом играли только няня и брат Лукиан, за исключением Лукреции. Матушка Люция сидела с новорожденным Киром. Слуги тем более не имели права прикасаться к членам королевской семьи.
– Кто тебя напугал, расскажи мне, – попросил Маттиас, поглаживая племянника по кудрявой макушке.
– Н-н-никто, – запнулся Атис. – Никто.
– Если тебя кто-то обижает, знай, дядя сожжет их всех дотла.
– Угу…
«Ты для меня все», – крутилось на языке. От собственных мыслей в заросшем саду его души стало еще тоскливее. Но Маттиас не мог позволить себе роскошь проявить слабость. Не в этой жизни. Пусть все знают Маттиаса Малия как всемогущего короля и звезду «Межмирового вестника». Его Темнейшество силен и непробиваем, подобно лунной броне. Золотая маска лжи намертво приросла к лицу, и снять ее удастся только с кожей.
Слезы неустанно стекали по румяным щекам Атиса, и тренировку по управлению Агни пришлось отложить до следующих лунных суток. А сейчас хотелось развеселить принца. Его Темнейшество прикрыл глаза и сконцентрировался на внутренней силе, своей вечной матери Агни. Он взмахнул рукой, и на кончике когтя запылала алая бабочка. Маттиас мысленно заставил ее раскрыть светящиеся крылья и вспорхнуть.
Атис застыл и потянулся рукой к неведомому чуду. Диковинное насекомое прилетело на его пальчик, а темно-зеленые глаза принца заискрились любопытством.
– Это бабочка, – пояснил Маттиас. Ему удалось отвлечь Атиса от призрачного страха. – Красивая?
– Красивая, – завороженно согласился племянник.
– Существует волшебный мир, где таких бабочек очень много. И крылья у них разноцветные, а еще там растут цветы и поют птицы.
– А что такое птицы?
Неудобный вопрос заставил Маттиаса запнуться, ведь в Аду не водились животные. Атис знал только про трехглавого пса Цербера, которого Темный Владыка подарил Лукиану еще щенком на десятый день рождения. А знакомить племянника со спрутом из озера Печали Маттиас не стал, ибо небезопасно.
– Они больше бабочек, и у них тоже есть крылья. Я покажу тебе их, хочешь? Только они не смогут петь, – выкрутился он.
– Тогда не хочу. Я хочу больше бабочек! – оживился Атис, вызвав у Маттиаса улыбку. И тогда заботливый дядя сотворил из пламени еще десяток волшебных насекомых. Они закружили вокруг мерцающими огоньками, и Атис радостно рассмеялся.
«Врата Рая для меня закрыты. Но я создам Рай и в Аду, лишь бы ты улыбался. Мое маленькое утешение», – подумал он. Его Темнейшество дорожил каждой минутой, но особенно ценил одиннадцатые лунные сутки, когда мог побыть собой. Настоящим. Его черное сердце расширялось и наполнялось теплом. Хотелось просто жить. Он не произносил запретное слово «любить», ведь Его Темнейшество понимал только проклятый язык привязанности. Той, что превратила некогда благоухающий сад его души в мертвое и колючее пристанище.
«Мы учимся любить из жизни в жизнь…» – сложились в уме строки. Он не знал эту любовь в лицо, но с нежностью наблюдал за Атисом. Тем временем Его Темнейшество настолько проникся моментом, что не заметил пару любопытных глаз.
Теплая рука сжала плечо Эни. Он едва не выдал свое присутствие шелестом листьев, прячась за розовым кустом. Травяной чай на время вернул ему силы, но душевную травму напитком не исцелить. И Эни оделся в форму слуги и отправился в сад, надеясь отвлечься. Игра Маттиаса и его кудрявого племянника заворожила его. Но и госпожа, как оказалось, гуляла неподалеку. Она приложила палец к губам и повела слугу в сторону замка.
– Не будем мешать их общению. Матти очень важен для Атиса, – начала королева, стуча каблуками по каменной плитке. – Мой Атис отличается от других детей.
Уже в замке королева не спускала с Эни пристального взгляда. Ее яркие глаза прожигали насквозь, выискивая в слуге изъяны. Но Эни успел привести себя в пристойный вид. Теперь он – единственный приближенный Его Темнейшества. Пусть хотя бы сейчас его никому не нужное имя не запятнают презрением. Но госпожа, напротив, заинтересовалась Эни, стоило ему предложить ей вино.
– И как же звать этого прелестного воспитанного юношу, м? – обратилась к нему королева, усаживаясь на диван в гостиной. Эни смущенно сглотнул, ведь никто и никогда не называл его прелестным:
– Вы про меня, Ваше Темнейшество?
– Он еще и скромничает, посмотрите на него!
– Э-эн-ниан, – с трудом представился он. – Эниан.
– Что ж, Эниан, выпьешь со мной? – предложила гостья.
– Для меня честь составить вам компанию, госпожа, – промямлил он, пытаясь прийти в себя. Никто из Элиты не предлагал ему выпить вместе. Слуги – тени господина, на них не обращают внимания. Королева улыбнулась.
– Ох, когда симпатичный парень называет меня госпожой, я начинаю думать совсем не по-королевски. – Ее Темнейшество залилась румянцем и прикусила губу, отчего Эни помрачнел.
«О нет, она же не будет ко мне приставать?»
– Не бойся, малыш Эниан, я взрослая самодостаточная и все еще замужняя женщина. И к молоденьким мальчикам я не пристаю, но и любоваться ими мне никто не запрещает, – успокоила она и подмигнула.
Эни выдохнул, почувствовав себя в относительной безопасности. Но вино само себя по бокалам не разольет. Он отправился за подносом на кухню, а за бокалами пришлось идти в злополучное хранилище посуды, где убили невинных служанок. Эни заставил себя открыть верхнюю дверцу серванта. Руки дрожали. А перед глазами рассыпались осколки кровавой мозаики.
«Просто достань эти бокалы», – холодно скомандовал он сам себе. И тогда мрачные мысли развеялись, вернув ясность ума.
Забрать из погреба бутылку и откупорить ее не составило труда. И, поставив сосуд с протертыми бокалами на поднос, слуга вернулся к гостье.
Но, завидев Эни, она неожиданно помрачнела:
– А почему только одна бутылка? Ты думаешь, мне одной хватит? Обычное вино на нас, как на людей, не действует. Мы его как компотик пьем.
Эни растерялся:
– Я… я принесу больше, если вам угодно.
– Неси пять!
И он оставил поднос на столе и бросился в погреб.