«Дыши, Эни, дыши», – пытался успокоить себя небожитель, но мрачные мысли сковали его, не давая пошевелиться.
Теплая ладонь легла на дрожащие пальцы.
– Успокойся. Пока я жив, тебя никто не съест, – обнадежил Маттиас.
Но мягкий шепот не вселил призрачной надежды. Эни продолжал трястись и задыхаться. Он ощущал себя маленьким ребенком, беспомощным и одиноким. И тогда Маттиас обнял Эни, словно прочитал его мысли:
– Я здесь, Эни, я здесь. Не бойся.
Пальцы гладили макушку. Эни уперся щекой в ключицу и прикрыл глаза, позволяя объятиям изгнать поселившийся в груди ужас. И корка страха растаяла, а дыхание выровнялось.
Жаль, ни время, ни место не давали забыться в созданном Маттиасом уюте.
– Ты согрелся? – поинтересовался господин и затем высвободил Эни из объятий.
– Да, – ответил Эни и вернул пиджак Маттиасу.
– Прекрасно. Тогда обхвати меня за талию. Мы полетим к стражам.
– Я понял, господин.
Оба тихо привстали с колен. Маттиас слегка подсветил свою фигуру, чтобы Эни заметил его в темноте. Господин наколдовал крылья, и слуга прижался к его спине. Маттиас вспорхнул с Эни в бескрайнюю тьму. Слуга вцепился покрепче, боясь соскользнуть и сгинуть во льдах. Враждебная пустыня осталась под ногами. Эни попытался собраться и доверился Маттиасу.
Они успешно долетят до замка. Эни начал представлять кровавые символы на зеркальной поверхности, теплый пол кабинета Маттиаса и мягкую постель комнаты Хьюго. Даже пахучие воды адских земель теперь казались кристально чистыми источниками.
«Замок, милый замок», – вздохнул Эни, предвкушая возвращение в золотую клетку, как внезапно раздался рев Маттиаса. Что-то врезалось в господина в полете, большое и крылатое. Сильный удар развернул Маттиаса спиной вниз. Эни разжал хватку и с криками отлетел в сторону. Господин успел поймать слугу огненной веревкой, но сам рухнул на замерзшую землю.
Эни чувствовал себя разбитой чашкой. Не так он представлял воздушное путешествие по Бездне. Черные небеса, к сожалению, оказались обитаемы. Эни перевернулся на бок и замер. Жуткий вой пронизывал до костей. Веревка зашипела на льду и испарилась.
– Господин! – вырвалось из груди.
Слуга кое-как поднялся и немедля кинулся в сторону алой вспышки.
Увиденное едва не сбило с ног. На пиджаке расплывалось темное пятно. Маттиас держался за бок одной рукой, а другой сжимал плети из пламени. Стиснув зубы, он отчаянно отбивался от тварей Бездны. Уродливые и скелетоподобные, они рычали, обнажив ряды игольчатых зубов.
– Эни, беги! Как достигнешь стражи, требуй встречи с Темным Владыкой! Грозись Ансиэлем. Солги, что ты его родственник! Эниан Альвах! – орал Маттиас, отгоняя теней-волков. Небожитель прирос сапогами ко льду, не в состоянии двинуться.
Маттиас слабел на глазах, и пламя меркло. Пальцы испачкались в крови. Он получил глубокое ранение в полете и сражался из последних сил со свирепыми хозяевами Воющей долины. Они вцепились острыми клыками в жертву и рвали пиджак, как тряпку. Эни оставалось беспомощно наблюдать, как его мучителя и причину всех проблем грызли тени-волки. И пламя погасло.
– Господин! – прокричал во все горло Эни. Но его голос бесследно растворился во тьме, пока величественный и властный Маттиас принимал жуткую участь.
«Его же съедят… Я не могу так, не могу!»
Сколько еще он продолжит прятаться за крепкими спинами? Если Маттиас умрет, то защищать Эни будет некому. Дэвиан не спустится за братом в Бездну, как и Като. Они не знают, где он. И вряд ли захотят теперь знать. Время утекало, как вода, смешанная с кровью. Медлить опасно. Стоило отвлечь волков на себя. И Эни бросился в эпицентр бойни.
«Нет, вы не имеете права погибать! Это я – никто, а вы целым миром правите!»
Мерзкое чавканье врезалось в уши. Эни сорвал с себя блокатор. Украшение отлетело в сторону и со звоном покатилось по льду.
– Я здесь, твари! Подавитесь мной! – заорал небожитель. В роковые минуты он плевал на свою жизнь и страшную кончину. Им двигало спасение врага. Врага, беспомощно лежавшего на ледяной земле. Врага, отдавшего сначала свой пиджак, а затем и собственное тело ради защиты жалкого и никому не нужного небожителя. Эни знал, что запах мирры привлечет хищников, но вместо рычания раздался жалобный вой. Бледная кожа покрылась голубоватым мерцанием, но не от счастья и умиротворения, как раньше, после молитвы. То прорывался на защиту ближнего внутренний свет.
«Не давай трудностям сломать тебя, никому не позволяй погасить свет твоей души! И не сходи с пути Света…» – вспомнились наставления Като. Они звучали бодрящим гимном, и, казалось, начали отрастать сорванные крылья. Эни не боялся, ничего не боялся. Он не сойдет с пути Света, ибо он и есть Свет!
Он приблизился к раненому Маттиасу и сам едва не ослеп от ужаса. Маттиас дышал, но правую голень разодрали до кости, и ребра торчали наружу. Эни сорвал с себя топ и порвал ткань на лоскуты. Пальцы нащупали в кармане окровавленных брюк серебряную баночку. Эни открутил крышку, и в нос ударил резкий травяной запах.
«Это для спины», – вспомнились слова Мирая. Если травы настоящие, то помогут исцелить господина.
Эни насыпал часть душистого содержимого на раненые участки тела Маттиаса и наложил повязки:
– Господин, я вас не брошу. Вы обязательно поправитесь.
Маттиас открыл глаза и прищурился от яркого света. Эни обрадовался, но ненадолго.
– Чужаки! – вдруг раздалось поблизости.
Эни обернулся на низкое рычание. К ним приближались две высокие фигуры. Он разглядел их янтарные глаза, и к горлу подкатил ком. Лица существ закрывали железные маски с шипами. От незнакомцев веяло болью и пытками.
«Стражи», – догадался Эни, закрыв Маттиаса спиной.
– Что ты такое? – с отвращением выплюнул страж. Тени боялись приблизиться к Эни, будто его небесная аура пугала их. Они таращились на него чужими вставленными глазами, как на диковинное создание. У Эни имелось небольшое преимущество.
– Я есть свет во тьме, – сымпровизировал он.
Стражи переглянулись.
– А ты этот свой свет убрать можешь? Аж глаза режет!
– Не могу, но я здесь совершенно случайно. Как и мой… – и Эни запнулся. Будучи полураздетым, слугой он не представится. А кем тогда? Сопровождающим, фальшивым родственником? И тогда небожитель выдавил: – Друг. Нам надо к Темному Владыке. Отведите нас, прошу!
– Что такое «друг»? – перевел тему один из стражников.
– Друг… друг, он как товарищ. Но ему ты можешь доверить любые свои секреты, и он никогда не предаст. Он всегда на твоей стороне.
– Товарищ, значит.
Стражи тянули время. Эни повысил голос:
– Мы попали сюда по ошибке! Нам нужен Темный Владыка! Нам нужно попасть домой!
– А твой приятель что молчит-то? – не умолкали стражи. Терпение Эни трескалось, как рубин из загадочного сна.
– Он не может говорить. Сейчас нам надо попасть к Темному Владыке! Понимаете?! – пытался достучаться Эни до стражей Бездны, но его слова таяли утренним туманом, так и не успев коснуться теневого слуха.
– Слышь ты, огненосец. Скажи своему товарищу, чтоб погасил себя скорее! Нарушает наш покой одним своим видом!
– Он мне не товарищ, – прохрипел Маттиас, – он мне никто.
– Что? – всполошился Эни.
«Он мне никто», – признание вонзилось шипом в отважное сердце.
«Раз я вам никто, тогда зачем вы спасли меня? Что я для вас значу, господин?»
Маттиас явно не договаривал. Обида заставила сияние померкнуть, обезоружив Эни. Стражи воспользовались шансом и оглушили небожителя.
«Отпусти меня, обитель Тьмы и слез соленых,
Почитаемый правитель держит псов голодных.
Острые клинки – их зубы кровью обагрились,
Черные глаза и губы в диком сне явились.
Тихо молит о свободе раненая птица,
Безмятежность небосвода ей теперь лишь снится,
Звон ручья, леса и горы, солнца свет и край родной.
Грозный страж темной природы притаился за стеной.
Отпусти меня, обитель скорби и злорадства,
Почитаемый правитель ледяного царства…»
Девичий голос разбудил пленника. Эни очнулся на холодном полу. Мороз обжигал кожу до боли, но все внимание небожителя захватила незнакомка.
«Кто она?» – недоумевал он. Ее хрустальный голос завораживал. Эни казалось, будто он видел себя в женском теле. Волосы спадали на пол серебристым шелком, пышная грудь вздымалась. Эни разглядел на тонкой шее цепочку с хрустальной подвеской, которую у него отобрали Росалия и Присцилла еще в первый день пребывания в Аду, подарок друга из Райских садов. Эни никогда не снимал ее и с благодарностью носил на правом ухе. И если слуга благополучно выберется с господином из Бездны, то обязуется отыскать родное сердцу украшение. Но вместо королевских покоев и золотых сундуков Эни снова мерещился облик незнакомки. Небесная дева напоминала напуганную фарфоровую куклу в разорванном белом платье. Голубоватое мерцание на коже цвета топленого молока освещало угол ледяной камеры. Заплаканные глаза в страхе расширились, когда скрипнула дверь, и низкий до мурашек рев стража окликнул пленницу.
Видение развеялось.
«Кто она? Как она попала в Бездну? И почему у нас было одно лицо?»
Тьма ослепляла и сводила с ума, мешая разглядеть даже собственные руки. Пленник тряс замерзшими пальцами перед лицом, касался кончика носа, но снова встречал лишь пустоту и загадочное видение.
Вновь надетый блокатор душил. И, как бы пленник ни пытался, сорвать с себя кольцо холодного металла не удалось. И тогда Эни закричал что было сил:
– Господин! Господин!
Собственный голос отскочил бумерангом и врезался в уши эхом, смешанным с пением небесной девы из видения: «Отпусти меня, обитель Тьмы и слез соленых…»
Эни с дрожью осознал: он заперт в темнице. Один.