– Мы принесли поесть. Я надеюсь, вам уже легче?
Но Маттиас не одарил Эни благодарностью. А хриплый голос едва не подкосил худые ноги:
– Эни, выйди и оставь нас.
Эни замер у постели, не веря своим ушам.
«Вы прогоняете меня?» – едва не сорвалось с его уст. Но он смиренно промолчал.
Темные глаза прожигали. Эни ощутил себя заблудшим странником на чужой земле.
– Я сказал, выйди и оставь нас.
– Эни, делай, что говорит дядя! – вмешался Лу. – У нас тут семейный разговор.
Хотелось провалиться сквозь пыльный ковер.
– Не буду вам мешать, – произнес Эни срывающимся голосом.
– И не смей подслушивать. Это тебя не касается, – прошипел Маттиас.
– Я не буду, – пообещал с горечью Эни и скрылся за дверью.
Розы. Очаровательные и опасные. Они благоухали сладостью и дурманили. В Райских садах Эни проходил мимо колючих кустарников, плененный пышными пионами и величественными гладиолусами. Но в Аду, лишенные природного аромата, как драгоценный камень – блеска, они дышали жизнью на мертвых землях.
«…здесь никогда и ничего не вырастет. Здесь абсолютно все пропитано ядом», – вспомнилось пояснение Лу.
И после слов друга избалованный райской красотой Эни стал замечать в оскверненных цветах чудо. Они словно вышли из кареты, торопясь на бал, одетые в пышные бархатные платья и вооруженные шипами. Царицы среди цветов гордо восседали на троне из листвы и приковывали взгляды.
Эни осторожно коснулся нежных лепестков, и от одной мысли на языке осела горечь. Розы так похожи на господина: величественные и опасные.
«В этих цветах, считай, весь я…» – хвастался тогда еще полный сил Маттиас.
«Почему вы так жестоки со мной? Чем я вас обидел?»
Маттиас заставил его служить, играл в свои темные и жестокие игры. Эни закрывал глаза на грубость и презрение. Но когда король не разрешил позаботиться о себе, небесный гость всерьез огорчился.
Эни родился милосердным и нежным. Он привык утешать и дарить тепло нуждающимся в последнем лучике надежды. Мягкий голос приносил покой, а слезы исцеляли. И когда чуткого юношу прогнали, он ощутил себя разбитой вазой. Чужой среди своих и лишний в мире гордыни и обмана.
Отчаяние привело Эни к одинокому терновнику. Сухие колючие ветки шептали о смерти. Увидев их в первый раз, Эни испугался. Мрачный и безжизненный куст казался костлявым стариком, теряющим рассудок, в окружении юных красавиц-роз и утонченных фруктовых деревьев. Но теперь Эни смотрел на мертвые ветки как на изящные руки матери. Он укрылся под ними и тихо запел:
– Я – никто в твоей судьбе
И не нужен сам себе.
Не вернуться в край родной,
Жизнь смеется надо мной.
Как найти тот сердца путь,
Чтобы я не мог свернуть?
Пусть ведет луна тайком,
Моим станет маяком.
А коль пропаду во тьме,
Не печалься обо мне.
Прах развеет тишина,
Принесет покой она.
Слезы беззвучно скатывались по щекам, как внезапно прозвучал девичий голос:
– Юный господин! Господин Эни-ан.
Эни вздрогнул и оглянулся. Перед ним стояла юная дева в рваном платьице. В бездонных глазах отражалось отчаяние. Через ее хрупкое тельце просвечивались ветки деревьев, залитые лунным сиянием. Маленький лоб украшала диадема из рубинов. Но не только королевский атрибут приковал внимание к незнакомке. Лицо девушки, как и руки, покрывали шрамы. По груди расплылось кровавое пятно. Мягкое сердце гостя сжалось.
– Кто сделал это с вами, Ваше Темнейшество?
Но девушка лишь улыбнулась. Из-за деревьев показались и другие полупрозрачные фигуры. И Эни насчитал пять принцесс разных возрастов от четырнадцати до семи лет. Они окружили его, как дети праздничную елку. Их тела тоже изуродовали. Принцессы стояли перед шокированным гостем с оторванными конечностями и пробитыми головами. У Эни зачесались руки отомстить за страдания невинных жертв.
– Господин Эни-ан, сын госпожи Амалы, – обратилась незнакомка с дырой в области сердца и указала на сестер: – Это Марта, Милена, Минерва, Мина и Марена. А я – Мария. Для нас честь познакомиться с вами.
Эни показалось, что он уже слышал их имена.
– И для меня честь, Ваше Темнейшество.
– Наш Маттиас попросил защитить вас от Синистеров и Пе Фенде, – поведала Мария.
– Маттиас просил, чтоб мы убили тех, кто осмелится пролить вашу кровь. И мы взмолились Агни, чтобы защитить вас, – добавила одноглазая Марта.
Эни вспомнил о ритуале в терновом кусте. Щеки запылали от стыда. Эни вел себя как упрямый баран, когда его хозяин и вовсе не желал навредить ему, а, наоборот, пытался уберечь от коварных гостей. И, если б не усилия древнего рода, Одджит Синистер превратила бы небесного слугу в горстку пепла.
– Я глубоко признателен вам, – благодарил дрожащим голосом Эни, – но кто поднял руку на вас, Ваше Темнейшество? Прошу, не молчите, расскажите мне. Я вас ни за что не обижу. Вы можете мне доверять.
Марена молча кивнула. Малышка закрыла лицо единственной левой рукой. Эни не смог сдержать слез и попытался обнять покалеченную принцессу. И ненависть начала прорастать в сердце острыми шипами.
«Мерзкие твари. Мерзкие чудовища. Кем бы они ни были, будь они навеки прокляты!»
– Отец злился, что матушка не может дать ему сына. Он так хотел наследника, что обезумел, – молвила Мария. Она опустила голову и глубоко вздохнула. – Я пыталась защитить сестер. Спасла Мону. Страшно это, господин Эни-ан.
– Другие наследники погибли в лаве, – дополнила хромающая Мина.
– А где их души? – поинтересовался Эни, сглатывая застрявший в горле ком.
– Здесь их нет. А мы… Мы уже вечность ждем госпожу Амалу, Эни-ан.
– Мы звали ее, молились. Но ее не пустил Малий Третий, – объяснила Марта.
– Покой, покой, – закивала Марена.
Эни вдохновился исполнить их просьбу. Несчастные души жестоко убитых принцесс не знали покоя десятки тысяч лет. Это их кости находили в Королевском саду. Эни изначально был прав: от кустарника пахло смертью.
– Как мне спеть для вас? – спросил Эни. Ему хотелось подарить им нежную колыбельную, забрать все их печали и страдания.
– Мы вам доверяем, Эни-ан, – успокоила его Мария.
Эни подозвал принцесс к себе. Он попросил их сесть вокруг него и взяться за руки. Эни сложил ладони на груди и прикрыл глаза.
Он видел принцесс живыми. Как их звонкий смех и стук каблучков заполняли замок. Сестры крутились перед зеркалом, играли в догонялки в пустоши. Эни удивился, не найдя в воспоминаниях девочек терновника. Слова Лу об отравленной почве подтвердились снова.
Но стоило увидеть следующие фрагменты трагичного пазла, как догадка обрушилась на Эни. Радость сменилась криками о помощи. Черные когти раздирали кожу, выкалывали глаза. Мария преградила дорогу обезумевшему отцу и позволила сбежать матери с младенцем. Король исцарапал лицо дочери и вырвал отважное сердце из груди.
Родная кровь оросила безжизненную почву. И мрачный терновник стал служить детским кладбищем.
Чужая боль лилась по щекам солеными слезами. Эни представил себя старшим братом. Он играл с девочками в саду, заплетал их густые волосы в косы. Небесный гость желал им другой жизни, полной счастья. И в груди родились нежные строки, словно он собрался петь сестренкам настоящую колыбельную перед сном:
– Спи, моя душа, легкий поцелуй
На твоей макушке оставлю,
Заберу всю боль и верну покой,
От страданий тяжких избавлю,
Уведу печаль, и пороков тьму
Яркий свет молитвы прогонит.
Легкий взмах крыла, добрая рука
В Вечную обитель проводит.
Чистою рекой льется моя песнь,
Берега времен размывает.
Спи, моя душа, нежная душа.
Сон моя любовь охраняет.
Эни пел. Голубое свечение вырвалось из груди и накрыло прозрачные тела принцесс. Они начали таять, словно льдинки летним днем. И, когда последняя фигура растворилась, перед Эни предстало чудо: терновник зацвел. Мелкие цветы белоснежными снежинками опали на ветки – души несчастных обрели долгожданный покой. Кустарник светился жизнью, как небесное сердце – любовью. Но умиротворение колыхнулось, стоило Эни заметить на земле алое мерцание. Он потянулся к нему и охнул, обнаружив тот самый рубиновый кулон из сновидения. В ушах прозвенел радостный голос Марии:
– В этом рубине заключена сила нашего рода. Он защитит вас, Эни-ан, от любого зла на наших землях. Помогите остальным душам. И, как закончите дела свои, передайте Лукиану. У Маттиаса есть отцовский перстень. Рубин – наш символ и оберег наших потомков. Слава вам, Эни-ан.
– Слава вам, Эни-ан, – повторили остальные принцессы.
Эни надел родовое украшение и попрощался с душами. От горьких слез не осталось и следа. Луна подсказала ему путь, с которого уже не свернуть. Освободитель душ – тот, кто дарит покой своим пением. Этим редким даром обладала Амала Альвах и передала его одному из сыновей. Она показалась Эни отважной, раз спустилась в смертельно опасные Нижние миры. Подсказка, данная Учителем Риши через пророческий сон, витала в горячем воздухе. Сотни душ, страдающих в Нижних мирах, нуждались в долгожданной молитве. И предназначение звало Эни на остров Мертвых.
Эни добрался до цели на лодке, найденной на берегу у лавовой реки. Он уверенно вступил на рассыпавшиеся от беспощадного течения времени кости и сложил ладони на груди. Эни пел так громко, как умел, приближая души убитых братом огненных богов к долгожданному упокоению. Придуманная колыбельная повторялась от куплета к куплету, поднимая уровень воды в озере Печали. И Эни не заметил, как волны поглотили проклятый остров вместе с ним. Молитва заставила спасителя забыть об опасности быть погребенным темными водами. Эни пел и не боялся смерти. Он забыл о брате, забыл о Маттиасе и Лукиане, слыша лишь зов предназначения, и продолжал петь, пока рот не наполнился кровью вперемешку с оскверненной водой. Эни ощутил себя легким перышком, подхваченным течением. Оно тянуло его сияющее тело в обитель первозданной Тьмы. Из ее ледяного дыхания родились кровожадные чудовища. И Эни был готов погибнуть в ее ненасытной пасти. Закрыть глаза и не проснуться, раствориться во мраке и засиять яркой звездой среди полумиллиона душ, которым его нежная песнь подарила вечный покой.