– Я здесь, Эни. Я здесь, мой мальчик. Не плачь.
Эни уткнулся лбом в золотые доспехи Като. Опекун осторожно гладил его по макушке, продолжая успокаивать мягким отцовским тембром:
– Я здесь, Эни. Я здесь. Все хорошо. Все будет хорошо.
– Он ведь… Я ведь не увижу его больше? – промямлил Эни, шмыгнув носом.
– Увидим. Я навещу его, как представится такая возможность. За Дэйви не переживай.
– Что… ч-что я могу для него сделать? – вырвалось из дрожащей груди. Эни поднял заплаканные глаза на Като, и тот ответил нежным взглядом.
– Молись, молись за него, Эни. Это все, что ты можешь сделать для него. Его дух благородного воина ослаб, соблазнился Тьмой. Наш Дэйви оступился, и гнев осквернил его душу.
Эни хватило сил лишь на кивок.
– Каждый может оступиться, Эни. Каждый. Никто не совершенен. Даже я.
Эни молча глотал слезы. Они смешивались со словами Като.
«Никто не совершенен», – повторило эхо в голове.
– Не ищи совершенства, мальчик мой. Ни в себе, ни в других. Ищи Свет. Только он развеет боль и прогонит соблазны.
Эни молча кивнул, втягивая носом воздух.
– Ты поступил благородно, мальчик мой. Но не забывай и о самом себе. Гаснущее солнце не может светить другим.
Эни невольно улыбнулся. Поддержка Като исцеляла душевные раны, придавала сил. И надежда вытолкнула ворвавшееся в сердце отчаяние. Опекун выпустил воспитанника из объятий и поднялся с каменной койки. Доспехи прощально зазвенели.
– Я должен идти, Эни. Мы еще не всех раненых вынесли. И за людьми надо тоже следить. Не скучай по мне. Я вернусь, как смогу. А ты отдыхай и береги себя, договорились?
– Да, – согласился Эни. Вялость отступила. Он протер влажные глаза, смахивая остатки сонливости и грусти. – Только позволь проводить тебя до врат. Я не потеряюсь.
Воодушевленный небожитель накинул мантию и вышел за порог вслед за опекуном.
Закрыв круглой печатью мраморную дверь, Эни не без труда расправил пушистые крылья. Теперь они казались общипанными и слабыми. Он едва не свалился в воздухе, как Като подхватил обессиленного воспитанника.
Стыдно. Но такова была его воля – пожертвовать всем ради спасения дорогого брата. Опустившись на невесомые облака, Эни устоял на ногах лишь благодаря Като.
– Все будет в порядке, – уверял Эни, подарив прощальный поклон.
Провожая взглядом отдаляющегося опекуна, Эни заметил высокую фигуру. Небесный слуга подозрительно переминался с ноги на ногу у вздымающихся створок. Он не решался шагнуть вперед, словно сияние врат несло смертельную опасность. И когда любопытство заставило всмотреться в незнакомца, тот приложил палец к пухлым губам. Черный ноготь выдал гостя, как и жжение на месте укуса.
«Окто!» – обрадовался Эни и бросился к вратам навстречу другу. Октавиан едва не задушил Эни в объятиях.
– Эни…
– Я тоже рад тебя видеть, мой дорогой Окто, но пойдем скорее, – прохрипел Эни, отстраняясь.
Он схватил за руку прячущегося под белоснежной мантией друга и повел в сторону рынка. Хотелось угостить Октавиана райскими яблоками, но, к удивлению Эни, каменные прилавки опустели. Неужто прославленные сады перестали плодоносить? Взгляд зацепился за одиноко лежащее на облачной земле пятнистое яблоко. Эни поднял плод и протер о ткань мантии.
«Неужели разобрали все плоды? А травы, осталось что-нибудь?»
Только он успел спрятать яблоко в карман, как за спиной раздалось ворчание:
– Соблазны! Это все соблазны! Соблазны опасны для чистых душ Небес!
Эни обернулся и заметил незнакомого небожителя. Выпучив глаза, тот нервно тряс указательным пальцем в небо и продолжал повторять, словно одержимый:
– Соблазны! Это все соблазны! Соблазны опасны для чистых душ Небес!
– Прошу прощения, – не сдержался Эни, – но не могли бы вы подсказать, где мне отыскать божественных купцов? Хочу купить яблок и трав. У нас много раненых. Плоды бы помогли им скорее восстано…
– Соблазны! Это все соблазны! Соблазны опасны для чистых душ Небес! – перебил незнакомец. Глаза сверкали безумием. – Слава Его Святейшеству Фиусу! Слава мудрому владыке! Прогнал он соблазнителей зловредных! Наша молитва – наша пища! Долой соблазны райские!
– Простите, но наш царь – Азарья, – недоумевал Эни. Лицо собеседника исказило отвращение, словно имя Его Святейшества состояло из греха.
– Невежда ты крылатая! Наш царь – Фиус! – отругал незнакомец и добавил: – Почил твой Азарья.
Эни ощутил, как облака разошлись под ногами, образовав пустоту. Но рука друга нежно коснулась запястья и прогнала гнетущее чувство.
– Идем, – прошептал Октавиан. И Эни согласился с ним. Пора бы закончить беседу со странноватым небесным слугой.
– Прошу прощения, не знал. Благодарю за разъяснения! – поклонился Эни и повернул в сторону дома. Незнакомец продолжал голосить об опасности соблазнов, но Эни не желал больше слушать его причитания. Он взял за руку Октавиана и ускорил шаг.
Сжимая теплую ладонь, Эни добрался до родных стен, избегая любопытных взглядов крылатых прохожих. Эни задыхался от ускоренного шага и беспокойства за царство и жителей. Земли и дома пустели. Появившийся из ниоткуда новый правитель заявил о себе изгнанием божественных торговцев и безумием местного жителя. Что будет дальше? Как раненые воины смогут продержаться без исцеляющих трав и плодов Райских садов? Какая судьба ждет Небесное царство? Эни не знал и боялся узнать. Он тряхнул головой, прогоняя мятежные мысли, и уперся ладонями в дверь. Едва заметное сияние нарисовалось световыми кольцами и пустило юного хозяина и его друга внутрь.
Шагнув за порог, Эни бросил взгляд на пыльные стопы друга. Октавиан застыл, боясь войти. Юный хозяин приветливо улыбнулся и ласково пригласил гостя пройти в комнату. Каменный пол и стены не придавали жилищу уюта, и Эни ощущал себя неловко перед другом.
– Прости, Окто, – оправдывался Эни, доставая из кармана яблоко, – это все, что могу тебе предложить. Живем мы скромно. Все время заняты молитвами и не нуждаемся в удобствах. Так у нас заведено.
Октавиан молча кивнул. Эни протянул ему яблоко, и тот с поклоном принял угощение. Сжимая пальцами плод, огненный гость жадно впился клыками в мякоть. Мягко улыбаясь, Эни направился в свою комнату. Он был рад послужить ближнему, позаботиться, как прежде. Легким движением Эни расстегнул мантию и аккуратно повесил ее на спинку каменного стула. Затем потянулся к мраморному сундуку и достал хлопковое покрывало для друга.
Оставшись в одной льняной рубашке по щиколотку, хозяин вернулся в гостиную. Октавиан расположился на полу, доедая огрызок. Сладкий сок стекал по губам, оставляя липкую дорожку на подбородке. Гость вытер рот рукой и улыбнулся:
– Вкусно, Эни!
– Я рад.
Эни наклонился постелить покрывало для друга и упал. Силы покинули неожиданно. Он чувствовал себя жалким, даже повернуться на бок не мог.
– Окто, прости, – прошептал он. Но друг бросился к нему. Горячие пальцы коснулись руки.
– Эни, что с тобой? – беспокоился гость.
– Просто очень устал, – солгал Эни, но Окто не поверил ему.
– Ты должен беречь себя, Эни. Тебе нужны силы.
И тогда небожитель всхлипнул:
– Да я не нужен никому, Окто! Я теперь один! Совершенно один! Я такой жалкий! Как ты еще дружишь со мной?
Окто крепко сжал его ладонь, а голос звучал твердо:
– Нет, Эни, ты нужен! Ты нужен мне! Ты – мой свет! Твоя доброта дает мне надежду, что еще не все прогнило. Твоя доброта спасает мое сердце от Тьмы и безумия.
Никто не говорил Эни настолько теплых и воодушевляющих слов. Слезы потекли по щекам, но уже не от ядовитой боли, а от невесомой нежности. Она распускалась сверкающим лотосом в груди, успокаивая и умиротворяя. Эни нужен. Эни не одинок. Уголки губ растянулись в легкой улыбке. Окто продолжал свою речь, но теперь в голосе звучала нервозность:
– Эни, ты не представляешь, сколько лжи и мерзости вокруг меня! Я боюсь начать лгать. Они хотят, чтобы я лгал и притворялся. А я не хочу! Я не хочу потерять себя настоящего, Эни. Только ты не даешь мне стать таким же мерзким, как они.
Хотелось обнять его и утешить. Искренность друга помогла поверить в себя и повернуться на бок.
– Говорят, в Мире людей у луны свет серебристый, а не кровавый. Эни, ты – мой серебристый полумесяц…
– Тогда ты – мое огненное солнце, – прошептал Эни, как вдруг внезапный стук в дверь заставил вздрогнуть. Чужой. Эни не собирался впускать незнакомца, да и встать он в этот момент просто не мог. А незваный гость не унимался и продолжал колотить в дверь. Громкие удары отдавались в ушах резким звоном.
– Откройте! Откройте немедленно! – грохотали грубые голоса. – Ищем сбежавшего огненосца!
Стражи. Октавиан сбивчиво задышал, теплая рука затряслась. Эни ощущал дрожь напуганного друга, но сам не боялся. Юный хозяин знал: ворвись они без приглашения в обитель всеми уважаемого Като, и не избежать проблем.
Эни желал утешить Октавиана, успокоить, оградить от боли и опасности, ожидающей за дверью, но не знал как. Он дотянулся до его плеча и мысленно произнес: «Я рядом, я с тобой. Они тебя не обидят, Окто».
Но друг продолжал задыхаться от страха.
– Мы знаем, он здесь! Мы чувствуем его – оскверненного Тьмою мерзавца! – кричали стражи.
Эни взглянул на Окто. Тот побледнел. Эни расслышал его тихий голос:
– Они меня поймают.
Эни боялся за жизнь друга. Еще немного, и стражи выбьют дверь. Окто схватят и запрут, как и брата в темнице, и тогда отчаяние убьет Эни. Нет, медлить он не мог. Окто поделился своим теплом и силой, чтобы защитить Эни от опасности и боли. Небесный друг поступит так же. Он представил, как серебристый свет наполняет ослабленное тело от пят до макушки. Каждый вдох усиливал внутреннее сияние, расширяя его, пока не дрогнули крылья. Эни распустил их, мягкие и сверкающие, приподнялся и обнял ими напуганного друга.
«Я рядом, Окто. Я с тобой, никто тебя не обидит», – успокаивал мысленно он.
Яркий свет мягко накрыл Октавиана, пряча от стражей, пока те барабанили в дверь.