От него пахло кровью вперемешку с цветочной пыльцой. Когти осторожно расчесывали спутанные волосы. Казалось, огненосец дорожил им. Но Эни по-прежнему не узнавал его.
Окто дотронулся до цепей, приковавших пленника к полу. Жар охватил и кандалы. Металл стал податливым, как влажная глина. И Эни наконец-то избавился от железных оков. Но радость не коснулась его лица. Не присущее нечисти поведение настораживало.
– Что вам надо от меня? – поднял недоверчивый взгляд Эни. Окто остановился. Вопрос явно удивил его.
– Эни, ты напуган. Но я твой друг, и я пришел тебя защитить. Я же обещал тебя защищать. Всегда, Эни, – ответил он. Ладонь скользнула по щеке, заставив небожителя враждебно съежиться.
«Соблазны опасны для чистых душ Небес», – вспомнил он и повторил вслух.
– Да какие могут быть соблазны! О чем ты? Ты позвал меня, и я пришел. У меня есть и другие обязанности. Но я очень соскучился по тебе, мы не виделись целую вечность, – вздохнул Окто. – Мне уже начало казаться, что ты забыл…
Но притворщик не успел договорить, как внезапно промелькнула яркая вспышка. Като. Родной голос прогремел подобно грому:
– Дитя Тьмы! Сейчас же возвращайся в Ад! Не место тебе среди людей!
– Я сам решаю, где мне место! – прорычал Окто. Эни, воспользовавшись моментом, оттолкнул огненосца силой и побежал к опекуну.
– Отец! – закричал он и прижался к Като. Слезы стекали ручьем по щекам.
– Советую приглядывать за своим белокрылым и не отпускать его ночами одного. В Мире людей опасно. Если б я не успел… – вмешался Окто, но Като перебил его:
– Кто это сделал с тобой, Эни? – задал вопрос опекун, разглядывая измученного воспитанника. Костлявое тело облепили черные лоскуты, а на коже виднелись синяки и следы укусов.
От похитителей остались лишь горстки пепла. Настоящих преступников теперь не обвинить. А вдруг явившийся огненосец и есть тот самый хозяин? Он специально притворяется героем, чтобы утащить пленника с собой как трофей! И Эни кивнул в сторону фигуры в черном:
– Это он сделал.
Октавиан замер на месте.
– Это ты обидел моего сына?! – прогремел Като.
– Это он, отец. Он обидел меня, – холодно подтвердил Эни. Ненависть к жадным исчадиям Ада грызла его небесное сердце.
«Никто из вас не достоин жалости», – звенело в голове.
И глаза Като засветились.
– Ты! Как ты посмел!
Широкие плечи огненосца вспыхнули.
– Ложь! Я не обижал вашего сына! Я бы никогда не навредил ему. Я пришел, чтобы… – начал оправдываться Окто, как вдруг в его сторону полетел светящийся диск. Като схватил за руку Эни и выпорхнул с ним из подвала. И дом, в котором огненосцы прятали пленника, рухнул. От особняка остались только руины и кусок лепнины.
После той дождливой ночи Като приставил к Эни стражей, а Дэвиана досрочно освободили из тюрьмы. Орден хранителей принял бывшего заключенного на службу. И так у небесной семьи началась новая глава в жизни. И Эни не вспоминал об одиноком огненосце, чье тело покоилось под обломками особняка.
«Я все сделал правильно», – уверял себя Эни, складывая ладони на груди. И только мудрец Риши качал головой…
От собственного крика дрожал потолок. Осознание рвало душу на части.
«Встретишь друга ты. Окажи почтение, не груби ему…» – предупреждал Учитель. Но гордыня ослепила Эни, не дав разглядеть дорогого Окто под железной маской.
Верный огненосец никогда не предавал своего небесного друга и всегда приходил на его зов. Но серебряный полумесяц скрылся в пелене лжи и самообмана. Эни предал Октавиана. Зазнавшийся небожитель разрушал чужие жизни словом, как Дэвиан – клинком. Эни притворялся праведным, день за днем твердя об опасности соблазнов, а сам же пал, только предпочел не замечать этого. Ледяной и жестокий принц Эни – вот его истинное лицо.
«Мы встретимся, и я узнаю: это ты…» – звучал нежно голос.
И они встретились, только Эни внушил себе, будто это Като спас его от одичавших огненосцев, а не Окто. Но судьбу не обмануть. И Эни встретил Октавиана снова, но от отзывчивого и преданного юноши не осталось ни следа, ни имени.
И встреча двух треснувших душ сложилась бы иначе, окажи Эни в ту дождливую ночь почтение Маттиасу. И темное сердце не окаменело бы от череды предательств. Маттиас бы сохранил рассудок и искренность, а Эни остался ему преданным другом.
Эни кричал так громко, что потревожил хозяйку особняка. Прима спустилась к шумному гостю.
– Вы пугаете наших гостей! – начала отчитывать она Эни, как заметила открытым сундук с сокровенными лепестками райских роз. – К-кто дал вам право…
И Эни мог очередной раз проявить свою холодность, заткнуть и отправить хозяйку куда подальше, но сдержался, хоть и его потряхивало. Он схватился за живот и устало произнес:
– От вашего чая мне подурнело. Наверное, не стоило его пить, – кое-как выкрутился Эни и указал на доспехи: – Но я бы все равно хотел поблагодарить вас за гостеприимство. Эти доспехи Небес – мои. Они из редчайшего божественного золота. Можете их продать или переплавить.
Прима хлопала глазами и кивала. Впалые щеки побагровели. Хозяйка явно не рассчитывала принять представителя небесной знати в имении матери. Эни продолжал:
– Все, что мог здесь получить, я получил, леди Прима. Но все же попрошу вас об услуге.
– Я внимательно слушаю, небесный господин, – оживилась Прима.
– Приготовьте мне ванну и халат.
Игривый огонек в янтарных глазах хозяйки потускнел, но она послушно кивнула и удалилась. И пока та не видела, Эни набивал карманы целебными бутонами.
«Заварю ему такой же вкусный чай, как в Райских садах», – вдохновился Эни. Он захлопнул сундук, забрал именной клинок и поднялся купаться.
Долгожданная ванна встретила замученного путешествием и воспоминаниями путника обжигающим паром и ароматическими свечами. Эни смысл с кожи прилипшие водоросли и проступки прошлого. Мысли кружились в вальсе.
«Я больше никогда не обижу тебя, мой дорогой Окто. Никто не обидит тебя… Но как мне теперь тебя называть? И простишь ли ты меня?» – вздыхал Эни, обтираясь полотенцем.
Нет. Не простит. Эни бы не простил. Октавиан чудом выжил, но только телом. Предательство изуродовало его прекрасную душу до неузнаваемости, сотворив эгоцентричное и лживое чудовище – Маттиаса. Он груб, своенравен и одинок. Он не простит Эни. Предатель заслужил презрение. Но Маттиас сдерживался, не применяя к нему силу. Даже будучи глубоко обиженной, его душа не потеряла величия. Эни стало по-настоящему стыдно и горько. И горечь вылились строками сожаления:
– Мой друг и враг, мой господин,
В ночи мерцающий рубин.
Твоей оправой мог я стать,
Но лишь сумел тебя предать.
Позволь служить, как в первый раз,
Гореть от гнева ярких глаз.
Дрожать от холода речей,
Плыть призраком минувших дней,
Молиться за судьбу твою,
Я здесь и пред тобой стою…
Лен кольнул влажную кожу. Капли с волос скатывались по груди черными жемчужинами. Эни завязал халат и переложил бутоны в карманы. Подаренный костюм тоже забрал – постирает, и будет как новенький. Оставался последний штрих – зеркало. Хоть какое-то зеркало во весь рост должно иметься в таком презентабельном гостевом доме.
К счастью, Эни не встретил в коридоре разгульных посетителей особняка. Тишина благоволила успешному возвращению в замок. Одинокое зеркало в позолоченной ажурной раме терпеливо ждало принца. Эни вынул именной клинок из ножен и провел острием по ладони. Кровь потекла из пореза багряными слезами. Путешественник рисовал необходимые символы, предвкушая судьбоносную встречу. И глянцевая поверхность засияла алым.
– Я все исправлю и верну нашу дружбу, мой дорогой Окто, – подбодрил себя Эни и уверенно шагнул в портал.
Глава 16Преданный
Кабинет Маттиаса встретил Эни пустотой. Благовония осыпались горсткой пепла, а идеально ровные стопки бумаг посветлели от пыли. Казалось, Эни отсутствовал в замке целую неделю, как и чистота на столе из вишневого дерева. До тошноты педантичный Маттиас не пропустил бы и пылинки на рабочем месте. Эни предполагал, Его Темнейшеству все еще нездоровится, потому и кабинет выглядел заброшенным. Он спрятал клинок под ковер, а шелковый костюм оставил на диване и направился к покоям бывшего господина. Сердце дрожало, как и руки.
«Как мне смотреть ему в глаза после всего?» – качал головой Эни. Он глубоко выдохнул и робко постучал в дверь, но ответила лишь тишина. И тогда Эни зашел в королевскую опочивальню и замер на месте. Маттиас сидел на кровати иссохший, как тростник. Шелковый халат сполз с плеча, демонстрируя пугающую худобу. Лукиан в бывшей форме Эни увлеченно красил Маттиаса. Заметив друга, принц отвлекся от дяди и ухмыльнулся:
– Хах, я же говорил, что он вернется, а ты переживал, – рубиновые глаза игриво блеснули. – Что, Эни, нагулялся?
– А я не гулял. Я общался с вашими предками, – отрезал Эни, не сделав и шага вперед. От волнения ноги словно прилипли к каменному полу.
– Замечательно, – похвалил Лу, старательно водя кистью по усталому лицу. – Проходи, чего стоишь! Помогать будешь.
Эни шел к кровати, не поднимая взгляда от плетеного ковра. Лу подгонял друга звонким голосом:
– Смелее! Вот-вот придут чиновники. Дядя должен сразить всех наповал своим величием! Ты ведь умеешь собирать прически? У меня вот не очень получается. Слишком гладкие у дяди волосы, я не понимаю, что с ними делать. А распущенные мы не носим, считается дурным тоном.
Эни и поверить не мог своей удаче и согласился помочь другу:
– Да, Лу, я умею. Я помогу.
Наконец-то он позаботится о Маттиасе! Эни подошел к комоду и открыл первый ящик. Пальцы нащупали деревянный гребень и что-то миниатюрное, напоминающее формой… крылья. Эни прижался к ящику и достал находку. Крошечный ключ из чистого золота походил на кулон на короткой цепочке.