Магда посмотрела на нее с сомнением.
– Расстояние нельзя умножать на часы, – заключила она, вынимая из шкафа миксер Сары, о котором забыла, потому что одолжила его на прошлой неделе, две миски для супа, которые супа не видели, так как Магда не готовит суп, потому что от супа толстеют, и часть кастрюль из нержавейки, которые ей купил Петр на именины. Мельницы для перца не было.
– Нет, – Магда развела руками, – клянусь, что я тут ее положила.
– Не важно, возьму миксер, – сказала Сара не задумываясь.
– Миксер? Миксер? – повторила Магда без уверенности в голосе. – Но миксер мне еще нужен.
Сара тоже не представляла себе жизни без миксера. Особенно в отсутствие Яцека миксер будет ей необходим.
– Вечером тебе отдам. Ох, Сара, умоляю тебя, придите к нам сегодня вечером, у нас восьмая годовщина.
– Годовщина чего?
– Ну знаешь, – заколебалась она, – годовщина совместной жизни.
– Если люди не распишутся в первые три года, шансы на официальный брак уменьшаются, – ответила Сара.
Хотя она уже догадывалась, что Магда именно этого-то и не понимает.
– Нам роспись не нужна, он хотел расписаться, но настоящая любовь не требует никаких бумажек, – возразила Магда. Сара слышала эти слова по три раза на день или по меньшей мере два раза в неделю. А это означало, что Магда уже дозрела до свадебной церемонии.
– Придите, прошу. Для Петра будет такой сюрприз!
Сара неуверенно посмотрела на нее. Ей хотелось отказаться, но было как-то неудобно, и вновь эта ее безотказность вылилась для нее в проблему.
– Я приготовлю рыбу. Куплю на базаре. У пана Генрика всегда свежая… – быстро добавила Магда через минуту, так как знала, что Яцек обожает рыбу, и Сара опять, как всегда, согласно кивнула.
– Мой муж улетает в страну, которой даже нет на карте, она только на обратной стороне карты, а я не должна волноваться?
Сара накрыла стол чистой скатертью и посмотрела на маму с сожалением.
– Верь мне, дорогая, не хочу вдаваться в подробности, но не с каждым самолетом происходят аварии. – Мать Сары была занята тем, что шуровала у нее в шкафу. – У тебя какой-то удивительный подход к жизни. Отдам тебе в среду, заскочишь ко мне в среду, правда?
В среду мама работала дома.
Она вытащила фиолетовое пальто Сары и взглянула на часы.
– Боже, как поздно, я должна бежать! Или отдам тебе пальто в воскресенье, хорошо? Оно подходит мне к юбке, а у меня кое-какие встречи… Понимаешь? Вы же придете в воскресенье к нам на обед?
– Конечно, – кивнула Сара и добавила: – Хорошо.
– Не хочу вдаваться в подробности, только ты не переживай так. С черной вдовы никто не умирает.
– От черной вдовы, – автоматически поправила маму Сара и тут же занервничала.
– У них там прививки от всякой дряни. А ты должна непременно чем-то заняться, я вижу, что весь твой мир крутится вокруг Яцека.
– Он мой муж, – обиделась Сара и сникла. Как же она забыла, что в Австралии есть ядовитые пауки и скорпионы и все самое плохое, что может стать причиной болезни, если кто-то укусит ее мужа, и она никогда уже не станет матерью.
– Хорошо, что мы еще встретимся с ним перед отъездом, – бросила на прощание мама, и Сара закрыла за ней дверь.
Ничего не скажешь, квартира замечательная, и что с того?
В прежней, маленькой, они хотя бы не должны были искать друг друга. А тут? Три комнаты, в одной Яцек устроил себе кабинет, и теперь Сара, можно сказать, его не видит вообще. В старой, доставшейся от бабушки однокомнатной, когда он работал, а часто так случалось, что он должен был приготовиться к следующему дню, принтер иногда печатал до часу ночи, но он был рядом, она видела его, а он смотрел на нее, они были вместе…
Большое счастье, что она познакомилась с Магдой, но Магда не в состоянии заменить всего.
Неожиданно Сара почувствовала себя безнадежно одинокой.
Она подошла к телефону и набрала номер Идены.
– Это я, Сара, – сказала она и почувствовала, что сейчас расплачется.
– Дорогая, как замечательно, что ты звонишь, но я несусь на пробы, позвоню тебе вечером, пока, дорогая. – И Идена бросила трубку.
Ее вообще не волновало, что Сара собиралась ей сказать, а ведь это могло быть что-то очень важное, значительно важнее, чем вечерний спектакль Идены. Хотя это и не так.
– Не будет меня вечером, – буркнула Сара в пустую трубку.
Позвонила Яцеку. Яцек был настолько занят, что неожиданное предложение сойти на три этажа ниже к соседям могло стать для него чем-то ужасным. Но она позвонила главным образом для того, чтобы просто услышать его голос. Ей становилось не так страшно.
На телефон, как всегда, отвечала пани Ядвига, к которой еще пару недель тому назад Сара его ревновала, пока сама ее не увидела собственными глазами. Пани Ядвига была метр пятьдесят ростом, ей было шестьдесят, и перевес ее составлял более ста килограммов.
– Что, дорогая? – услышала Сара в трубке. – Пан президент занят на собрании, не смогу его оттуда вызвать, моя деточка… Обязательно позвонит, как только оно кончится… Я обещаю.
На пани Ядвигу можно было положиться.
Саре было очень одиноко в новой квартире, в новом городе и без работы. Родители разговаривали с ней реже и как-то по-другому, нежели пару месяцев назад по телефону, конечно, раз в две недели приглашали к себе на обед, но на что она, в конце концов, рассчитывала?
Мама заскакивала иногда, как на пожар, когда Саре уже казалось, что она по уши погружена в меланхолию, и приговаривала:
– Не хочу вдаваться в подробности, но верь мне, когда женщина не работает, то ей в голову приходят разные вещи, – и это доводило Сару до отчаяния.
Она, конечно же, все это скрывала, ведь она не ребенок, а взрослая зрелая женщина. И вдобавок жена президента компании. Последнее время она не занималась ничем, а только написанием своего убогого резюме и рассылкой его на всякие идиотские адреса, найденные в интернете. Фирмам больших предприятий, которые сотрудничали с венграми, бюро переводов, судебным переводчикам…
И – ничего, никакого самого маленького ответа, никакого даже «жди ответа, как соловей лета».
И была у нее только одна хорошая знакомая, совсем даже не подруга, Магда.
И ненавидела она этот город всеми силами. Не любила свою новую жизнь. И теперь не любила даже родителей.
Она очень скучала по Матеушеку, тосковала по собственному ребенку, а изображала, что счастлива. И Яцек как-то изменился.
Своим легким беспокойством, касающимся Яцека, она хотела когда-нибудь поделиться с Магдой, но Магда смотрела на нее, и в ее взгляде Сара не находила сочувствия, та только удивленно пожимала плечами.
– Я была бы спокойна, если бы у моего Петра была такая секретарша, – заявляла Магда. – О твоем муже это говорит лучше всего.
Ответ казался ей загадочным, только Сара поняла, что мужик, который вместо длинноногого молодого вампира берет на работу пожилую женщину, заслуживает уважения Магды. И нечего тут говорить о своих волнениях и, не дай бог, о том, что вот был бы ребенок…
Магда считала, что женщина должна состояться сначала как человек, а уж потом как мать, хотя еще ни разу не объяснила Саре, в чем разница.
Телефон разразился неприятным звонком. Сара быстро схватила трубку.
– Что ты хотела, Птичка?
Сара глубоко выдохнула. Пока есть Яцек – все имеет смысл.
– Магда приглашает нас сегодня вечером к себе на ужин.
– Ой-ой! Во сколько? Я хотел еще поехать в магазин купить какой-нибудь приличный чемодан. Ведь ты не хочешь, чтобы твой муж в самолете выглядел как последний…
Нет, Сара не хотела. Она не хотела вообще, чтобы он выглядел в самолете. Хотела, чтобы, возможно, он выглядел… в поезде, несущемся в Познань, а лучше всего, чтобы вместе с ней.
А больше всего хотела, чтобы он остался, чтобы было, как когда-то, чтобы они могли проводить те немногие свободные часы вместе. Чтобы он не был без конца усталый. И чтобы сделал ей маленького прелестного ребеночка, которого она могла бы любить безоговорочно.
– Будешь около семи?
– Хорошо, Птичка, – сказал Яцек и отключился.
Ужин для троих
Сара закрыла дверь на ключ и заскочила в лифт.
Поспешно соображала, что может доставить удовольствие Магде и Петру после семи лет совместной жизни без росписи. Придумала только шампанское и восемь роз. Что можно купить наскоро людям, которых знаешь всего пару месяцев?
Яцек позвонил в последнюю минуту, что не вернется до десяти, что должен остаться на работе, так как у него полный завал.
– Но ты, Птичка, иди и не дуйся.
Дуйся! Кто сегодня так говорит!
Итак, Сара стояла перед дверьми Магды с шампанским и розами и была очень зла на себя и на нее одновременно, неизвестно, на кого больше.
Во-первых, Сара злилась на то, что не умела отказывать, во-вторых, что встретила соседку, живущую напротив, паню Херц, которая снова пробовала ей выговорить, что пес Сары наделал на ее половик перед дверью и что она потребует от домоуправления, городской управы и вообще всей страны предписания, запрещающего держать собак в доме. А Сара не знала, как ей доказать, что нет у нее никакой собаки.
А если бы и была, то, конечно же, никому бы не наделала на половик. Хотя, без сомнения, этой тетке необходимо устроить какую-нибудь гадость, потому что она была самой занудной соседкой на этой половине земного шара. Сара знала, откуда берутся кучи на ее половике. Их постоянно приносили ребята из четвертой квартиры, на которых пани науськивала полицию еще с января.
Пани Херц была столь неприятна и столь уверена в том, что поймала Сару по горячим следам, то есть в попытке наплевать на нее и на собачьи отходы, что Сара послушно убрала чужое дерьмо, покорно выслушала длинную тираду, вернулась домой, тщательно вымыла руки, и тут оказалось, что к Магде она опаздывает.