Вот это было бы весело!
Мечты Сары прервал требовательный звонок в дверь. Сердце у нее затрепетало.
– Ты чего не открываешь? – В дверях стояла Магда.
Выглядела она жутко. Синяки залегли под глазами, она похудела, и брюки висели на ней как на вешалке.
– О боже, – всполошилась Сара, – а я и не слышала звонка, входи!
– Где ты была? Ты не говорила, что уезжаешь! Я приходила к тебе… Уж думала… всякое… – бубнила Магда, идя за Сарой в кухню. – Я теперь все знаю, я ему устрою. Я не могу себе позволить, чтобы какой-то, какой-то… – она поискала нужное слово, – чтобы какой-то, в общем, такой никто так ко мне относился!
– Не можешь, – согласно кивнула Сара и автоматически поставила на огонь воду для чая.
Она очень устала и хотела побыстрее лечь спать. Завтра ей идти на радио. Она должна приготовиться к разговору, что-то предложить свое, блеснуть, иметь свежие неординарные мысли, произвести впечатление и выглядеть соответственно, а потому нужно принять что-нибудь успокоительное.
– Знаешь, что будет для него самым жутким? – не унималась Магда, усевшись за кухонный стол. Она отодвинула красную вазочку к самой стенке, словно ей не хватало места, так ее переполняли чувства.
– Нет, – безвольно отозвалась Сара.
– А я тебе скажу! – вдохновенно воскликнула Магда. – Самое плохое, что я могу для него сделать, будет… – Она повысила голос и взглянула на Сару.
– Так что? – спросила Сара и подала Магде чай.
Она налила в чашку кипяток и бросила туда кусок лимона. Без сахара.
Что ж, Магда пребывала в фазе осмысления вероломной мести. И после страданий и рыданий ей пришла в голову мысль найти средство, которое привлекает самок тараканов – его применяют при дезинфекции, – чтобы собрать всех тараканов в одном месте.
– И если бы я достала это средство, то договорилась бы с ним, – голос Магды потеплел, а в глазах ее Сара углядела мечтательность, – с Петром… Знаешь, под видом того, что мне нужно отдать ему пару книжек, так как оставшиеся сигнальные экземпляры пришли на мой адрес, я капнула бы на книжку этого средства, и тогда… Ты представляешь себе масштаб эффекта? Представляешь? – Сара не испытывала недостатка воображения и представляла. – Значит, я договариваюсь с ним спокойно, с достоинством, отлично выгляжу, так, как только что от косметички и так далее. А там, понимаешь, слово за слово… Догадываешься, о чем я?
Но Сара еще не догадывалась. Магда захохотала, и это был поистине дьявольский смех.
– Слово за слово, и помазала бы ему одну маленькую капельку все равно во что!.. Ну, конечно, я должна была иметь резиновые перчатки, такие, из толстой резины, чтобы мне самой себе не причинить вреда, но ты можешь себе вообразить? Он возвращается домой, а там к нему тянутся тараканы. Это действует в течение полгода, мне один мужик сказал. Полгода бы он имел прирост тараканов! – хохотала Магда и выглядела по-настоящему счастливой. Или ненормальной, это уж как кому угодно! Но это было пару дней назад.
Сара уселась напротив Магды и вернула на место красную вазочку, как бы желая отгородиться. Что же сейчас задумала Магда, чтобы совершить месть столетия? Нет ничего хуже раненой женщины. Или что-то в этом духе.
– Ну и что ты сделаешь? – повторила Сара и в общем-то не хотела услышать ответ.
– Не отгадаешь! Тотальная смена плана!
Что могла значить тотальная смена плана, если разведение тараканов уже ушло в прошлое, Сара даже не хотела догадываться.
– Знаешь что? Ты даже не ожидаешь. Я не сделаю ничего, – триумфально возгласила Магда и с выражением бухнула в чай сахар, хоть не ела сахару уже полгода.
– Ничего, – эхом повторила за ней Сара.
Магда, как всегда, была права. Сара очень удивилась.
– Как тебе такое? – Глаза Магды блеснули из-за стакана, из которого она не вынула ложечку.
– Ничего, – ответила Сара.
– Ты не считаешь, что это гениальный замысел? Просто ничего, будто бы его не было. Он для меня не существует. Это самое плохое для мужчины. Ни-че-го. Именно это я и сделаю! – И Магда решительно допила чай, не обращая внимания, что он горячий и сладкий.
К пульту управления не подходи!
Мало сказать, что Сара была разочарована. Она была потрясена! Не так, не так она себе все это воображала! Думала, что будет делать совершенно другие вещи. У нее было столько идей, но шеф, который ее принял на работу, пожилой, но молодящийся мужчина с излишним весом и легкой лысиной, выразился предельно ясно:
– Вы будете делать все.
И следующим предложением погасил ее скрытую радость:
– Главным образом отвечать на телефонные звонки, все записывать, а в случае чего оставлять контакт Еве, ну, еще подавать кофе, чай, сок… Да, вот так работают журналисты! Осмотритесь вокруг и будете знать, что делать. Кроме того, два ночных дежурства в неделю, так как никто не хочет сидеть и очень редко звонят, но шеф приказал, чтобы радио функционировало, понимаете, пани, интерактивно. А как шеф приказывает, так и делается. Если речь обо мне, то я являюсь вашим непосредственным шефом, надеюсь, мы найдем взаимопонимание?
Шеф представил Сару, проводив ее к режиссеру:
– Это наша новенькая, Сара, скажите ей, что она должна делать, пока нашу халабуду не закрыли.
Он хлопнул за собой дверью так сильно, что календарь, прикрепленный толстыми кнопками, долетел почти что до середины комнаты.
– Я Ева, – рыжеволосая девушка неторопливо поднялась из-за стола и неохотно протянула Саре руку. – К пульту управления не подходи, иначе чего-нибудь испортишь. Ты будешь сидеть тут, – она показала на пустое место под окном.
– Меня зовут Ян, – толстяк с правой стороны даже не встал. – Не привыкай, это место надолго не пригреешь.
А третий долговязый парень с орлиным носом подошел и пожал ей руку, можно сказать, от сердца, что-то пробормотал, она не расслышала, потому что в эту минуту из усилителей грянула музыка.
– Извините, я не расслышала, как вас звать.
– Обращайся ко мне Леон, это меня стройнит, – рассмеялся парень. И Сара в ту же секунду возненавидела и себя, и свой вопрос, и его за бездарный ответ.
– Ты, Рафал, полный дурак, – сказала Ева, – через три минуты выходишь в эфир.
Две другие особы у пульта управления только кивнули.
Сара уселась за пустой стол и подумала: всем им не она именно не нравилась, а просто начало в отношениях всегда очень трудное. Над стеклянной перегородкой, отделяющей соседнюю студию, загорелся красный свет.
Парень с орлиным носом начал читать новости, а Сара не знала, что с собой делать.
«Если ты безграмотный, напиши нам уже сегодня, – донеслись из динамика слова. – Высшая школа базового воспитания даст тебе возможность избавиться от комплексов. Не пропусти. Два семестра по цене одного, если запишешься в течение трех дней».
Красный свет погас – и вновь зазвучала эта ужасная музыка.
– Тебя понесло, Рафал? Как это безграмотный может написать?
– А мне-то какое дело? Я тут от чтения, а не от мышления. Может, такой безграмотный имеет жену, мать или дочь.
– Как мило, ты сразу решил, что это парень.
– Знаю, что этот безграмотный точно мужик, если бы речь шла о бабе, написали бы «безграмотная», правда ведь? – Рафал стукнул рукой по машинописному листу: – Так что мои знания подкреплены написанным словом.
– Пожалуйста, потише, тут работают, – откликнулся пан Ян, и в этот момент раздался телефонный звонок.
Единственный аппарат стоял на столе у Евы.
– Ну, снимай, – сказала Ева.
Сара протянула руку.
– Радио Амби, слушаю, – проговорила она как можно более приятным и вежливым голосом, при этом все взоры были обращены к ней, в режиссерской неожиданно наступила тишина.
Из трубки понесся поток оскорблений. Саре стало плохо. Она собрала все силы, что у нее были, но волнение оказалось сильнее.
– Благодарим вас за выдажение своего мнения о нашей станции, – сказала Сара в трубку и положила ее неловко, так что она звякнула.
Все разразились гомерическим хохотом.
– «Хорошо! Выдажение мнения о нашей станции» – это находка! Великолепно! Свежо и смело! – Постановщик, чьего имени Сара не знала, был по-настоящему рад.
– Извините, – прошептала Сара.
– Мужчина звонил? – отсмеявшись, спросила Ева.
– Да…
– И что сказал?
– Что ему очень не нравится… что это какая-то каша, что это… – Она чувствовала, что не сможет произнести «радио», у нее выйдет «дадио», и она изо всех сил искала в голове выражение на замену: – Что это передача для глухонемых…
Она была смущена.
Ева широко улыбнулась.
– Ну, видишь? Справилась?
«Полюби заново свою кожу», – раздалось из динамика.
Сара опустила голову.
Это какое-то недоразумение, работа не может быть такой, это невозможно! Люди не должны слушать такую чепуху. Нельзя им вбить в голову, чтобы они заново полюбили свою кожу. И что это значит? Что они ее когда-то уже любили и из-за чего-то перестали любить. И теперь должны полюбить ее заново… И вообще – разве это не бред?
– Идем, я тебе покажу, где кофе и чай, – позвала Ева.
Сара поднялась и двинулась за рыжей девушкой.
– Для меня кофе, Садачка, – съёрничал долговязый и сделал дурацкую мину, – и веднись к нам обязательно, будем без тебя скучать.
Боже, неужели зачавший этого типа сперматозоид когда-то смог победить в состязании с миллионом других? Никогда, никогда в жизни, ни в школе, ни в институте она не встречалась с такой агрессией, злобой, насмешкой. Огромное счастье, что Ева другая.
– Наш чайник на этой полке, она наша, а другая – студии номер два. Иногда они забирают что-то с нашей полки, ну и ладно, я беру с их полки в отместку. – Ева нагнулась и достала две кружки.
– Спасибо, – шепнула Сара.
Ева включила чайник и облокотилась о раковину.
– И как тебе тут нравится?
– Вы что, всегда несете такую чепуху? И люди это слушают? – вырвалось у Сары.
– Ну ты и наивная. Существуют исследования рынка, люди слушают то, что мы вещаем, и им кажется, что они это любят. В этом проблема. При следующих исследованиях они уже за это голосуют сами, чтобы было легко и приятно. Понимаешь? Они ведь идиоты!