Ендрек стоял в очереди в киоск. Он должен был обязательно купить «Праздничную газету», а начало моросить.
Ближайшее укрытие в радиусе двухсот метров находилось на автобусной остановке, забитой столпившимися там людьми, рядом с киоском – сразу же половина пешеходов вспомнили, что они должны что-то купить. Он был восьмой, а за ним стояло еще пять человек.
– Сигареты и какую-нибудь газету с программой, нет, может быть, ту… А фильмы какие-нибудь у вас есть? – Люди медлили, используя возможность постоять в сухом месте.
Улица в мгновение ока опустела, пешеходы спрятались в широкие арки домов, капли все сильнее ударяли о мостовую. И неожиданно до ушей Ендрека донесся сильный женский голос:
– Эй, ты там, я к тебе обращаюсь! Оставь ребенка и проваливай! Что ты себе позволяешь? Думаешь, никто вокруг не сдеагирует? А вот я сдеагидую!
Ендрек выглянул из-за спины впереди стоящего мужчины и увидел сидящую под дождем у края тротуара девушку, замотанную в тряпки, почти ребенка, над ней склонился хорошо сложенный молодой и уверенный в себе мужчина. К нему-то и был обращен возмущенный призыв-угроза.
– Эй ты, педофил! – Голос прозвучал с удвоенной силой. – Ты слышишь? Оставь ее!
Ендрек не мог понять, кому из этих сбившихся в кучку людей принадлежит голос, но мелодия и тембр его были необычными.
«Эта женщина не видит того, что видно мне».
И тут из клубка тряпок на краю тротуара возникла фигура молодой девушки, в полном макияже, с глубоким вырезом белой блузки. Девушка сделала неуверенный шаг к мужчине.
– Женщина – это тебе не предмет, – продолжал женский голос в толпе. – Пусть это и не ребенок, но ты думаешь, что это радио, которое ты можешь включить и выключить, когда тебе вздумается? Ошибаешься! А пани не должна себе этого позволять! Мы так ведем себя, поэтому с нами так и поступают! Пани еще пожалеет!
Крупный мужчина, было видно, что растерялся, отступил в сторону. И что за темперамент у этой женщины! Какая смелость! Одним движением пальца силач мог бы ее смести с поверхности земли.
– Вместо души показываем сиськи! Ха-ха!
– Видите ли… Вы не так поняли… – мужчина был явно сконфужен.
– Что значит неправильно поняла? Я все поняла! Я отлично все поняла! Я слышала, что вы ей пъедлагали!.. Какое вы имеете право! Что уж никто не может защитить…
Ендрек подался вперед.
– Камера, стоп! – Из окна второго этажа ближайшего дома высунулась седовласая голова мужчины. Ендреку все стало ясно. Но было и интересно узнать, как эта стихийная спасительница выберется из ситуации. На улице появился режиссер.
– Сенсационно, пани, сенсационно! Сегодня, пани, я снимаю по теме «Домогательства», но на будущей неделе – «Права женщин». Если пани будет так любезна… – Он пошарил в кармане, нашел визитку и протянул ее женщине, стоявшей неподвижно под большим синим зонтом.
– Пдава женщин вы должны защищать каждый день, а не на будущей неделе, – выговорила ему женщина, и порыв ветра вывернул ее зонт.
Ендрек увидел молодую девушку с гневным взглядом, раскрасневшуюся, с гордо посаженной головой. У нее были прекрасные глаза. Ну, и этот голос… И легкий дефект в произношении…
– Пан покупает или нет? – услышал он за собой нетерпеливое.
– Покупаю, покупаю, – заторопился Ендрек. Это была именно Та женщина, он был уверен.
– И чего вы ждете?
Ендрек наклонился к окошку и попросил «Праздничную». Когда же он повернулся, женщины с синим зонтом и след простыл.
Что с нами случилось?
Сара сидела неподвижно с прямой спиной на кушетке рядом с Яцеком.
С непослушных волос спадали капли дождя, она стирала их ладонями. Такая глупость! И кто просил ее вмешиваться! Ужас, какой позор! Хорошо, что ее никто не знает в этом районе. Собственно, в других районах тоже.
Но сцена, в которой мужчина наклонился над девочкой и предлагал ей что-то, выглядела двусмысленно… Нет, конечно, она должна была догадаться, что это фильм или реклама, ведь девочки не сидят на бордюрном камне посреди столицы. И не выглядят так нарочито картинно. Но закутанная в тряпки модель или какая-то там актриса на первый взгляд вовсе не была похожа ни на артистку в роли, ни на взрослую женщину, а только на несчастного ребенка. Надо было приглядеться получше.
Но мужик отошел, усмехнулась она про себя с гордостью, такой здоровый, а опешил, даже стал извиняться… Ей не хотелось думать, что это был просто актер – но если бы это был настоящий уличный приставала, наверное, он бы нашел чем ей ответить!.. И никто бы не среагировал! Что за дурацкий мир!..
– А ваша специальность, пан, извините…? – неуверенно спросил Яцек.
И Сара мгновенно вернулась к действительности.
А действительностью был кабинет психотерапевта – и ее муж, который согласился с ней сюда приходить.
– Я не врач, я просто доктор психологии, – ответил Юлиуш.
– Но, Птичка, – зашептал Яцек, – ты не говорила мне, что мы идем к психиатру.
Она все ему объяснила, уговорила посетить психолога, а теперь он в претензии. Он вообще ее не слушал!
– Я не психиатр, я психотерапевт, – поправил его Юлиуш.
Хорошая пара, молодые люди. Это приятно, что они вместе пришли к нему. И, конечно же, его уговорила женщина, это ясно.
– И вы нас будете лечить? – Мужчина наклонился к жене, будто бы не давал себе отчета в том, что и Юлиуш слышит каждое его слово: – Я вообще-то здоров, а ты?
Сара посмотрела на терапевта, потом на мужа.
– Пан Завильский – специалист по проблемам семьи.
– У нас что, проблемы? – удивление Яцека подскочило до небес.
– У нас нет ничего общего, – хмуро сказала Сара, и у нее вырвалось ненамеренно: – Мы даже не спим вместе.
– Не при людях… – начал Яцек и посмотрел на терапевта.
– Вы хотите об этом поговорить? – Юлиуш доброжелательно наклонился к ним.
Сара в знак согласия кивнула и посмотрела на Яцека. Яцек поддакнул через минуту.
– Когда вы последний раз имели сексуальную связь с женой?
Яцек огляделся в кабинете, будто этот вопрос касался абсолютно кого-то другого.
– Ты говорил, что хочешь поправить наш брак… – шепнула ему Сара и взглянула на терапевта в поисках поддержки.
– Но так радикально? – Яцек пробовал обратить в шутку неловкую для себя ситуацию.
Воцарилось молчание.
Юлиуш смотрел на них и ждал. Он знал, что пары слишком долго не молчат, он мог ждать.
Сара опустила голову. Она ухватилась за последний шанс спасения, быть может, Яцек принадлежит к людям, которые подавляют чувства, боятся их показать, быть может, происходит что-то, что она должна понять, она хотела понять своего мужа, хотела быть счастливой, а тем временем наткнулась на стену, которую невозможно пробить. Она смотрела на узоры на ковре и молчала. Она сделала уже все, попросила, чтобы они попробовали, и дома Яцек, казалось, готов был понять, о чем речь, сказал, что хочет ей помочь, если сможет…
Юлиуш смотрел на них и видел: женщина на грани отказа, чтобы и дальше бороться, а мужчина обеспокоен.
– Я могу вам помочь при условии, что вы оба этого хотите.
Сара посмотрела на Яцека, потом на терапевта.
– Я хочу, а ты?
– Я тоже, – сказал Яцек, и Сара с облегчением вздохнула.
Юлиуш открыл календарь.
– Мы можем встречаться в ближайшие три месяца, по четвергам, в восемнадцать. Это вас устроит?
Он был уверен, что женщина согласится сразу же, но она ждала ответ мужа – с напряжением, таким явным, что Юлиушу сделалось ее жаль.
– Хорошо, – сказал Яцек.
– Хорошо, – сказала Сара и добавила тихо: – Спасибо.
Сара лежала в постели с открытыми глазами и смотрела на тень от лампы на стене. Она слышала, как Яцек лег, но не повернулась к нему. Он погасил свою лампу, тень пропала, и спустя мгновение она почувствовала, как он дотрагивается до ее спины. Его руки заскользили ниже, потянули вверх ее рубашку с медведями. Она тут же ее одернула. Яцек прижался головой к ее шее.
– Птичка, что с тобой? Ты же говорила, что хочешь…
Сара уселась на кровати и зажгла свою лампу.
Яцек приподнялся на локте. На его лице было искреннее удивление.
– В чем дело?
– Ни в чем, – буркнула Сара, и ей захотелось расплакаться.
– Я тебя не понимаю, – Яцек положил голову на подушку, а ладонь на бедро Сары.
Она была такой теплой… Вместо дурацкого разговора они могли бы приятно провести время.
Сара отвела его руку.
– Неужели ты ничего не понимаешь?
Разумеется, он не понимал! Согласился идти к этому психиатру, поскольку видел: с Сарой творится что-то неладное. Со времени переезда она стала странной, внутренне не согласная ни с переменой места, ни с его работой, ни с его успехами, ни со своей работой. Она стала другой, это ясно. И когда он тянется к ней, она его отталкивает. Женщин невозможно понять, невозможно!
– Я не понимаю, в чем дело. Сначала ты говоришь, что тебе этого не хватает, а когда мы можем при обоюдном желании заняться сексом, изображаешь обиженную. Если ты не хочешь, то и не надо, достаточно сказать, к чему только эти претензии?
– Я не хочу, чтобы ты со мной спал по заданию терапевта, неужели это так трудно понять? – Сара чуть было не потеряла сознание, сообразив, что выдала свои мысли.
– Не понимаю, – Яцек тоже сел, опираясь спиной о подушку, – сначала хочешь, а потом сама же меня и отталкиваешь…
Он действительно не понимал, и именно это Саре показалось хуже всего. Она вся сжалась и произнесла:
– Я бы хотела, чтобы было как когда-то…
Когда-то, когда-то. Когда-то ему не приходилось так много работать и она не была такой капризной.
– Но я тебя тоже хочу, проверь, – он придержал ее руку внизу живота, но Сара вырвалась и встала.
– Ты делаешь это только потому, что думаешь, будто все будет ОК, правда?
Он посмотрел на нее и не знал, какой ответ будет хорош. Чего она хочет? Ведь действительно он хотел заниматься сексом, но это желание потихоньку проходило. Ничто так не охлаждает мужчину, как беседа на тему «Ты меня абсолютно не понимаешь».