– Ну хорошо, спим, – Яцек залез под одеяло и погасил свет. – Спокойной ночи.
Он видел в темноте ее силуэт, она встала, открыла дверь спальни, она не хотела дальнейших дискуссий, которые вели в никуда.
– Что с нами случилось? – шепнула Сара скорее себе, нежели Яцеку, и закрыла за собой дверь.
Закутанная в халат, она села в кресло. Он за ней не пришел, он заснул. Когда они перестали понимать друг друга? Когда перестали разговаривать? Когда стали чужими? Неужели он не видит, как сильно ранит ее? Речь ведь идет не просто о сексе, а о том, чтобы любить друг друга, быть вместе… А Яцек почувствовал угрозу после визита к психотерапевту и думает, что так, по-быстренькому, можно все решить. Как он может к ней так относиться?
Хуже всего, что об этом ей абсолютно не с кем поговорить. Что она должна делать вид, будто все в порядке. А на самом деле все безнадежно.
Магда не видит ничего, кроме себя. Она занята исключительно тем, что представляет себе, как бы досадить Петру, что он ей скажет, если она его случайно встретит, как она будет выглядеть при этом, что ему скажет, когда он захочет приползти к ней на коленях, конечно же, будет уже поздно, а Сара абсолютно ее не волнует.
У Идены своя жизнь, и вообще она не видит проблемы, «если хочешь иметь ребенка, ты его просто имеешь». Мама не тот человек, с которым можно говорить о браке, а тем более о браке с Яцеком. Она сразу бы начала давать хорошие советы или искала бы вину в ней, Саре. Ну и вообще, у нее нет времени, она готовит очередную выставку.
– Ты не умеешь вести себя с мужчинами, – сказала она однажды, когда Сара в первый и последний раз исповедовалась ей, как подружке. – Ты должна держать мужчину на расстоянии, – услышала Сара, когда влюбилась в Ласло, венгра, с которым познакомилась в спортивном лодочном лагере между вторым и третьим классом средней школы.
Это позднее сказалось на ее решении заниматься Венгрией, несмотря на то, что от Ласло в ее душе не осталось никакого следа, хотя они обещали друг другу писать каждый день.
Ласло был старше ее на четыре года и целовал ее с такой страстью! Она научилась в этом лагере, как можно вывернуть лодку в четверке и как по-венгерски «я тебя люблю».
Это было и так много, другим столько не удалось.
– En szeretlek, – повторял Ласло и целовал ее в шею.
Было очень приятно, но если посмотреть на все это ретроспективно, то жаль, что он не был китайцем. Переводчики с китайского имеют работу и еще выезжают очень часто в Китай. Но что случилось, то случилось.
А Яцек, который был таким чудесным мужчиной, делает вид, что не понимает, о чем речь. Или, что еще хуже, не делает вид, а действительно не понимает.
Сара чувствовала, что сойдет с ума, если с кем-нибудь не поговорит. Но в квартире было тихо и пусто, не считая спящего Яцека. И уже перевалило за полночь, так что Сара не могла позвонить Идене.
Ты не знаешь, что такое одиночество
Ендрек с клюшкой в руках примерялся, чтобы ударить. Юлиуш заставил его нервничать. Сначала нескончаемые беседы о том, чтобы не замыкаться в своих переживаниях, а теперь это!
Ендрек ударил по мячу, он полетел, хороший долгий бросок, он следил глазами, где упадет. Коротко стриженная зеленая трава не заслонила мяч. Лунка недалеко, неплохо. Теперь Ендрек повернулся к Юлиушу:
– Ты мне говоришь, что такое не случается, а вот случилось!
Он встретил женщину своей жизни, запросто, мимоходом, неожиданно для себя самого, обыкновенную женщину, с прекрасным голосом и чудесным темпераментом, смелую, искреннюю, которой есть дело до других людей, которая не изображает из себя кого-то…
– То, что ты называешь любовью, особенно по отношению к незнакомым, является простым перенесением чувств. Иначе говоря, ты перенес свои чувства на нее. Сам твой способ изложения свидетельствует, что она не шла по улице, она шла в твоем мозгу…
Юлиуш неправильно держал клюшку, потому что не видел в гольфе ничего захватывающего, и кроме того, мячик был слишком мал, чтобы по нему попасть. Абсолютно точно, гольфу он предпочитал теннис. Ракетка, по крайней мере, была больше, нежели головка клюшки для гольфа.
Ендрек вызвал в сознании образ той женщины и мечтательно усмехнулся.
– Она… летела, – повторил он, при этом его взгляд выражал телячий восторг.
– Что-что? – Юлиуш посмотрел на Ендрека. Никаких сомнений – его приятель в отличной физической и психологической форме, полностью адекватный.
– Она не шла, она летела… И этот громила-мужик рядом с ней казался таким маленьким… А ее темперамент…
Юлиуш был недоволен. Он видел, как Ендрек каждый раз точно попадал в мяч, а он, несмотря на то что старался, попадал вбок.
– Образы… Восторги души… С точки зрения психологии ты не готов для настоящей близости. Тебе не двенадцать лет, такие вещи со зрелыми людьми не происходят. – И он сильно ударил клюшкой. И это был действительно мощный выстрел, пучок травы унесся в воздух и пролетел пару метров вперед.
Он подошел, взял в руки траву, вернул на место и притоптал ботинком. Ендрек, развеселившись, приглядывался к нему.
– Когда я тебя слушаю, то прихожу к выводу, что ты должен чинить велосипеды, а не человеческие браки. Пожалуйста, может, попробуешь мою? – И Ендрек подал ему свою клюшку. – Показать тебе еще раз?
– Спасибо, – ухмыльнулся Юлиуш.
Он завел клюшку за спину – достаточно только сконцентрироваться, это не может быть таким трудным, махнул клюшкой – и мячик отскочил точно вбок.
– В гольф ты тоже не должен играть. – Ендрек взял у него клюшку и двинул в сторону мяча.
Юлиуш дернул сумку, тяжелая, черт побери.
– То, о чем ты мне рассказал, является навязчивой идеей, ничем другим, как манией, понимаешь? А мания в любом союзе не хороша. Любовь должна быть рациональной, знать границы…
Однако Ендрек его не слушал, он все думал, как же найти ту девушку с улицы.
– Тебе хорошо говорить, – вздохнула Магда и поправила прическу. – Ты счастливая замужняя женщина и не знаешь, что такое одиночество. Ты не представляешь себе, как просыпаться одной, входить в пустой дом, не иметь того, к кому можно прижаться… Я нормальная женщина и хочу встретить нормального мужчину, что в этом стыдного? – И Магда бросила второй бульонный кубик в кастрюлю, поскольку решила начать новую жизнь, а это значит вести дом так, как если бы она не была в одиночестве.
Она начала с приготовления супа. А точнее, суп, который она готовила на глазах Сары, был ее первым опытом. Куриный бульон без курицы. Магда не переносила вареного мяса. В кастрюле кипела вода с двумя кубиками, а рядом в ожидании лежали два помидора, кусочек капусты и две луковицы.
– Капуста и помидоры излишни, – подсказала Сара.
– Но ведь теперь я уже это не выброшу, – возразила Магда и бросила все в кастрюлю. – Это будет такой суперсовременный бульон. Помидорный бульон. На будущей неделе у меня обследование.
– Тогда брось больше помидоров, вынь капусту, и будет у тебя помидорный, – трезво заметила Сара.
– У меня больше нет помидоров, но зато есть перец, – обрадовалась Магда, заглядывая в холодильник.
– Нет, перец не надо!
– Ой, какая ты странная. Человек учится готовить суп, а ты подрываешь его веру в себя. – Магда минуту приглядывалась к зеленому перцу, а потом капитулировала. – Если не хочешь, могу не класть. Как ты думаешь, Петр ушел, потому что я не готовила супов?
– Не думаю, – откровенно отозвалась Сара. – А какие обследования?
– Да так. Знаешь, мой научный руководитель бросил свою жену, а она отличная скульпторша, Болошова, и связался со своей, ну, в общем, с их домработницей. У них разница двадцать семь лет. Та окончила только начальную школу. И он наконец-то чувствует себя свободным, так как творит ее заново.
К сожалению, Сара в это верила. Потребность Пигмалиона была не самым страшным вожделением многих мужчин.
– Мужики вообще не знают, чего хотят, – Магда впала в философское настроение. – Мне было бы легче, если бы я знала, почему Петр ушел.
– Он тебе не сказал?
– Знаешь, что-то там говорил, только я к этому не относилась серьезно, ну, ты же была свидетелем, – Магда запустила в волосы пальцы.
Сейчас у нее была абсолютно новая прическа, локоны обрамляли лицо, и, нужно признать, выглядела она хорошо.
– Говорил о свободе, пространстве… Наводил тень на ясный день… – закончила она через минуту. – Но я думала, что он хотел куда-то поехать… что-то в этом духе… а не уйти. Я даже, кажется, поддакивала. Кажется, говорила, что он прав. Ну так, в общем, не прислушивалась. Знаешь, ведь они разные вещи болтают, у меня в одно ухо влетало, в другое вылетало, иначе с ума сойдешь.
Сара задумалась.
– Знаешь, я и Яцек…
– Когда я на вас смотрю, – оживилась Магда, – то понимаю, что союз двух людей возможен. Вы такая хорошая пара… Знаешь, я встретила хорошего мужчину на именинах у Люськи.
– Нет, – автоматически проговорила Сара.
– Да, – подтвердила Магда. – Нормальный. Приятный. Нетолстый. Никаких вывихов…
– Это тебе приснилось? – Сара вдохнула запах, который поплыл по кухне. Сегодня у нее было дежурство в студии после полудня до двадцати трех, в первой половине дня она была свободна, а Магда рисовала дома, и Сара решила провести все это время с ней.
– Ну, знаешь, ты… Правда-правда, особенный мужчина. И посмотришь сама…
– Не посмотрю… – сразу же предупредила ее Сара.
– Ты мне отказываешь?
– В чем?
– Ну, я тебя прошу, – Магда посмотрела на Сару так покорно и так просительно. – Я тебя прошу. Я тебя умоляю, будь другом… Я договорилась с ним на пятницу, он обещал, что даст мне на время «Дневники Сильвии Плат».
– Я тебе тоже могла дать «Дневники Сильвии Плат».
– Господи, ну, речь вовсе не о Сильвии Плат, а о нем. Я тебя прошу, не хочу, правда, в этот раз не хочу, чтобы это выглядело странно. Но ты такая здравомыслящая… Мы просто пойдем вместе, я не буду разыгрывать спектакли, клянусь… Боже, кипит, – Магда сорвалась с места и помешала суп. – Хочешь попробовать? Кажется, готов.