Сара смотрела на него словно загипнотизированная, пока Магда сильно не ущипнула ее под столиком. Только тогда она отмерла.
– Ну так что будем пить? – Марианн посмотрел на них васильковым взглядом и снял шарфик.
На шее у него был белый воротничок ксендза.
Я люблю только тебя
– А откуда я могла знать, что он ксендз? – Магда умирала со смеху, и все напряжение у них спало. – Ты видела мину официантки? Я думала, она упадет в обморок…
Сара не хотела говорить, что выражала мина самой Магды. С ней самой тоже было не лучше.
– Со мной вот так все время, если хороший мужик, то либо гей, либо женатый, либо ксендз. Мне надо кончать с мужиками. Да, я действительно приняла такое решение. Я займусь собой. Только собой. Одиночество имеет свои хорошие стороны…
Саре не хотелось спрашивать какие. Марианн оказался фантастическим человеком – умным, невероятно начитанным, исключительно деликатным, необычайно чутким, и так далее, мужчиной. Короче говоря, ксендзом.
– Знаешь, когда я первый раз его увидела, то первый раз в жизни подумала, что могу быть матерью… ха-ха-ха! его дети… – захохотала Магда. – Это я-то, которая никогда не хотела иметь детей! Но ты выглядишь потрясающе! У тебя губа отвисла до колена! Если бы ты себя видела! Но нет… ты подумай, будто бы какое-то заклинание кружится надо мной, а?
А если бы ты себя видела, подумала Сара, то ушла бы в монастырь.
– Приходите ко мне завтра, я приготовлю ужин… – Магда завернулась в свитер, вечера и дальше были холодные. – Я не могу так закрываться от людей… Потом я ложусь на пару дней в больницу.
– Что-нибудь серьезное? Завтра не можем, мы уезжаем на Мазуры, – ответила Сара, а голос у нее звенел как колокольчик. – Только на один день. На Мазуры, там, где мы провели самые лучшие дни нашей совместной жизни.
– Зачем?
– А так… только на один день, хотим освежить воспоминания… – Из глаз Сары так и била радость, хотя она понимала, что не должна этого говорить женщине, недавно потерявшей мужчину.
– Я вам завидую, мы с Петром тоже были на Мазурах, в прошлом году…
И Сара даже не обратила внимания, что Магда не ответила на ее вопрос о больнице.
Дорога была той же самой, и озеро то же самое. И то же небо, и тот же лес. Только белый парус не трепетал на ветру, и оба они были закутаны, и лило как из ведра. Только темная стена деревьев, и издалека почти не видна.
Сара сидела скорчившись в желтом непромокаемом плаще и смотрела, как Яцек мучается с мотором. Вода с палубы змейкой лилась на сиденье. Проблемы нахлынули сразу: нельзя взять внаем лодку, так как еще не сезон. Их направили сюда. Новый порт на озере Миколайском оказался полон машин класса люкс и крикливых людей, которые ели, пили и начинали развлекаться напропалую, ну ведь это же отпуск! Не было места для парковки машины, они вынуждены были остановиться перед воротами отеля. Оттуда их прогнала охрана. Яцек пошел о чем-то договариваться с рецепцией. Места для парковки в отеле были, но только для гостей отеля. Из динамика раздавалось: «Дай мне эту ночь, эту одну но-о-о-очь», – вой на пол-озера.
К моменту, как они отплыли от берега, оба были порядком раздражены. Хотя нужно признать, что старательно скрывали это друг перед другом.
– Полезай в кабину и там закройся, иначе тебя смоет дождем, – пытался мрачно шутить Яцек.
На нем была штормовка и абсолютно вымокшие брюки. Мотор и дальше не желал заводиться. Теперь на озере появились пузырьки от больших капель дождя.
Яцек еще раз дернул ручку, мотор тихо закашлял и заработал.
– Ну наконец-то, зараза такая, – негромко вырвалось у Яцека.
Он взял старт и направил «Морса» прямо в сторону берега до дома отдыха «Черный сом», которого пять лет тому назад еще не было. Сара закрылась в кабине, но все равно промерзла до костей.
Ну что ж, не пахло ни лесом, ни иглами, ни костром. Солнце не играло с водой, а паруса не трепетали на ветру. Яцек не обнимал ее за талию, не любовался ее телом, зато уже хлюпал носом. Нужно срочно отдать лодку и возвращаться домой.
Яцек держал ноги в тазике и наслаждался комфортом. Теплая вода разогревала его, закутанный пледом, он натужно кашлял.
Когда же в последний раз он был окружен такой заботой? Наверное, лет с двадцать тому назад, когда он вернулся с прогулки на санках, абсолютно промерзший, и мама засадила его в ванну, а потом поила чаем с ромом, чтобы оттаял.
Он почувствовал щекотание волос на спине и улыбнулся блаженно. Женская рука подала ему горячую кружку, запах малинового варенья попал в ноздри, пробив насморк.
Он взял кружку одной рукой, а другой взял женщину за руку и посмотрел на нее с благодарностью.
– Я расхворался, но это того стоило. – Он прижал ее руку к лицу, а потом нежно поцеловал в ладошку. – Я понял, что люблю только тебя…
Малгожата присела рядом. Он выглядел ужасно – нос красный, глаза воспаленные… что и говорить, хорош! – но она была счастлива. Нет ничего лучше, нежели заботиться о мужчине, который позволяет себе отказаться от мужских амбиций и от желания справиться самому.
Она наклонилась к нему и поцеловала в губы. Яцек отодвинул ее, но неуверенно.
– Я тебя заражу…
– Надеюсь, – радостно отвечала она и положила руки ему на шею, притянула к себе, не так уж он был и болен!
Яцек тут же вынул ноги из тазика, немного воды расплескалось на голубой ковер, и поднял на руки Малгожату. Она привлекала его так же, как в самую первую ночь. Он нес ее в спальню и страстно расстегивал на ней блузку.
– Ты мой несчастненький… – шептала она, подставляя шею под его поцелуи. – И зачем ты туда поехал?
– Знаешь, мой партнер любит рыбалку… – невнятно выдохнул он в ее волосы. – Я столько раз ему отказывал… Но успел ведь к тебе, правда? И считается только это!
Коротыш скребся в дверцу духовки, сверху чем-то пахло, а он еще ничего не получил, и это было очень несправедливо. Хелена нагнулась и дала ему кусок мяса. Не должна, но ничего не поделаешь, он ведь тоже в гостях.
Станислав сидел перед телевизором и смотрел катастрофу в Колумбии. Говорилось об обрыве изоляционной пластины, и повторено предупреждение одного из работников НАСА. Хелена хотела что-то сказать, но сдержалась. Вынула четыре глубокие тарелки, четыре мелкие, четыре вилки, ножи, ложки. А потом вновь спрятала тарелки и вынула те, что специально держала на Рождество, они были значительно лучше. Действительно, зачем их держать, почему нельзя ими наслаждаться чаще?
Она вошла в комнату, накрыла стол.
– Помочь тебе? – спросил Станислав.
– Нет, смотри себе, – перед каждым Хелена положила фиолетовые салфетки.
Станислав выключил телевизор и встал.
– Я все же помогу.
Она подала ему приборы, очень любезно с его стороны.
– А может, мы все-таки им скажем? – спросил Станислав.
– Что ты, нет, не сейчас. – Хелена была уверена, что это неподходящий момент. – Нет, прошу тебя, еще нет. Знаешь, я чувствую, что у Сары какие-то проблемы.
– Она ничего не говорила, – возразил ее бывший муж.
Вот именно, об этом и речь: если о чем-то не говорит, значит, этого нет. Такие вот мужчины.
– Что – ты считаешь, обо всем надо говорить? – ехидно спросила она. – Некоторые вещи видны невооруженным глазом.
– А говорить о них нужно!
– Тебе всегда вынь да положь. У женщин интуиция. А мужчины… – Хелена уж было хотела рассердиться, но неожиданно этот обмен мнениями показался ей бесполезным. – Не то я хотела сказать…
– Вот, – подтвердил ее бывший муж и хотел что-то добавить, но Коротыш начал заливаться сильнее, и прежде чем раздался звонок, он почувствовал, что Сара и Яцек приближаются к двери.
– То, что любите, – Хелена была горда собой, лазанья удалась отлично. За столом началось движение, Хелена резала лазанью, Сара подавала тарелки. Хелена исподтишка присматривалась к дочери. В общем-то, нельзя сказать, чтобы выглядела она хорошо.
– Мама, мама, вы потрясающе готовите, – сказал зять.
– Сара делает лучше, – почувствовав своей обязанностью это сказать, Хелена посмотрела на Сташека. Заметил ли он?
Но Станислав был занят едой.
– А что у вас?
– Отлично, – хором ответили Сара и Яцек.
Если люди говорят, что у них все отлично, значит, наверняка нет. Хелена была умной женщиной и вдобавок матерью. Она не могла ошибаться.
Яцек громко чихнул.
– Извините… – Он посмотрел по сторонам. Она сразу же подала ему платок.
– Мы вчера были на Мазурах, – сказала Сара.
– В такую погоду? – Станислав покрутил головой. – В начале мая?
– Прекрасное путешествие в прошлое, правда? – Сара повернулась к Яцеку, и в ее глазах была исключительно просьба о подтверждении.
– Было очень приятно, – подтвердил Яцек и потянулся к салату. – Можно попросить? – блюдо стояло достаточно далеко.
Станислав поставил салатницу рядом с Яцеком.
– Потрясающий, – сказал он и посмотрел на Хелену.
Она тепло улыбнулась ему в ответ. Однако, возможно, они создадут отношения, чтобы остаться приятелями, кто знает?
Сара любовалась родителями. Так должна выглядеть жизнь двух людей, наполненная пониманием любого взгляда, они взаимно ценят друг друга, после стольких лет, отец может поблагодарить маму за хороший обед, а мама – опустить глаза, как молодая девушка, обескураженная каждым комплиментом.
– Что ты так смотришь? – Станислав доложил и себе, а салат действительно был потрясающим. Хелена каждый раз делала разный соус, добавляла или малиновый сок к горчице, оливки, чеснок, или мед, или все вместе.
– Знаете, когда я на вас смотрю, то так бы хотела быть на вашем месте! – отважилась Сара сказать то, о чем думала.
– Не-ет!!! – вскричали хором Станислав и Хелена, будто договорились.
– Почему? – Сара разнервничалась.
– Ну зачем бы ты хотела иметь мои годы? – Хелена аж фыркнула.