Я покупала вчера апельсины, – Сара подперла голову ладонями и стала говорить потише, – так как он любит апельсины. И пиво. Интересно, ему это не приносит вреда… Одна женщина хотела купить четыре яблока, но оказалось, что это больше чем килограмм. А она хотела четыре… Может быть, у нее четверо внуков…
Продавец не нашла ей четырех небольших яблок, а у нее не было денег, чтобы заплатить на злотый больше… Ее кошелек был такой же дряхлый, как и она сама… Знаешь, как выглядит такой кошелек, который закрывается на два узелочка. Выглядит как конверт… Уже нет таких кошельков. Никто даже не употребляет такого слова. Моя коллега говорит, портмонетка. Я стояла за той старой женщиной и видела, что у нее нет денег…
Вот, кстати… Только что прочитала письмо, разосланное для всех пользователей сети… Прочитать тебе? Подожди…
Сара встала и прошла в режиссерскую, взяла со своего стола лист. Вернулась к микрофону, развернула листок, хорошо, что она его распечатала…
– Знаешь, что если ты имеешь немного мелких денег при себе и счет в банке, то ты принадлежишь к восьми процентам богачей на свете. А если ты проснулся утром, ты счастливее, чем миллион тех людей, которые не переживут этой недели… Если ты ходишь в костел и тебя за это не преследуют, то тебе лучше, чем миллиарду людей на свете…
Что, она не могла поискать для нее яблочек чуть поменьше? Ведь никакой очереди не было. И эта женщина пошла себе… И что, я не могла дать ей пару грошей? Не могла, потому что боялась ее обидеть… И теперь мне стыдно… Ты иногда стыдишься? Если ты не стыдишься, то я буду за тебя стыдиться…»
Хелена хлопнула дверьми и выбежала из дома. Как назло, автобус не пришел, а ведь должен курсировать каждые восемь минут. Раннее утро было резким, майский ветер приятно холодил легкие. Нежная до этой поры зелень разбухала на скверах и газонах, тюльпаны высунули красные и желтые головки, они впускали солнце к своим нежным серединкам… Когда подъехал автобус, Хелена вошла через задние двери и пробила билет, она осмотрелась в поисках свободного места – чистая блажь, автобусы в это время всегда переполнены.
Удивительно было, что стояла полная тишина, никто ни с кем не разговаривал. А потом со стороны водителя до ушей Хелены долетел теплый голос:
«…если ты имеешь немного мелких денег при себе и счет в банке, то ты принадлежишь к восьми процентам богачей на свете. А если ты проснулся утром, ты счастливее, чем миллион тех людей, которые не переживут этой недели… Если ты ходишь в костел и тебя за это не преследуют, то тебе лучше, чем миллиарду людей на свете…
Что – она не могла поискать для нее яблочек чуть поменьше? Ведь никакой очереди не было. И эта женщина пошла себе… И что – я не могла дать ей пару грошей?»
– Вы не могли бы пробить мне билет? – услышала она из-за спины.
Молодая женщина с кульками, опершись на спинку сиденья, протягивала ей билет.
Хелена пробила билет и прошла пару шагов вперед.
– Пан, сделайте немного громче, – попросил мужчина с газетой на коленях.
Водитель сделал громче:
«…тогда я буду стыдиться за себя, это такое чувство, о котором большинство из нас забывает. Чувства ценны. Как только человек перестает стыдиться, он перестает быть человеком, ведь так? Сейчас есть мода на бесстыдство, мы такими хотим быть? Хей, вперед! И поэтому так выглядят политики, и поэтому мы спим с чужими мужьями или женами, и это повод для раздумий. Это означает, что я нет и ты тоже нет… Я тебя люблю, знаешь?»
Теплый голос стал сникать на фоне Бари Вайта, музыка заполнила салон автобуса.
– Пожалуйста, пан, какая это остановка?
– Не знаю, я включил случайно. Вот тут нажал, – ответил водитель выходящему перед Хеленой пассажиру.
– Я спрашиваю, это «Охота» или «Центральная»?
– «Центральная» следующая, – быстро ответила Хелена. – И пассажир перед ней хотел отойти назад, но не было места, тогда он выскочил из автобуса, повернулся и подал ей руку.
Вот это да!
Хелена почувствовала себя на двадцать лет моложе, несмотря на то, что он улыбнулся ей шельмовской улыбкой, она тоже улыбнулась ему и, опершись на его руку, вышла.
А потом увидела, что он всем подает руку, как бы высаживая из кареты очередную английскую королеву. Это приятно, что утром люди не лишены чувства юмора.
Говори за себя
Юлиуш совсем незаметно посмотрел на часы. Еще шестнадцать минут. Ну что же, это только начало их совместной дороги. Невозможно ожидать чуда.
Последнее задание не удалось. Просил, чтобы попробовали понимать друг друга без слов, одними жестами. Люди часто забалтывают все, много говорят, анализируют, хвастаются своей осведомленностью, но прежде всего знают лучше, чего тот, другой человек, хочет. Молчание вызволяет часто такие вещи, о которых мы бы даже не подозревали. Тогда вылезают болезни, неуверенность, немощь. Так, как в их случае.
– Я приспособилась, но ты… – Сара смотрела на Яцека.
– Совершенно наоборот, я молчал, а ты мне говорила…
– Говорила, потому что ты притворялся, что не знаешь, о чем речь!
Яцек взглянул на терапевта и дернул плечами. Выразительно искал союзника.
– Значит, молчание ничего вам не дало для взаимного понимания?
– А что можно сказать или спросить при молчании… Когда ты вернешься? – Сара была обижена.
– Прикосновением можно успокоить и раздразнить, выразить презрение, выказать уважение… показывая любимую кружку и кофе, спрашиваем, хочешь ли ты кофе, для этого слова не требуются. Звери ищут друг друга, не только чтобы показать иерархию в стаде, но чтобы сохранить связь. Прикосновение ладонью в тот момент, когда близкий нам человек нервничает перед экзаменом, трудным заданием, чьим-то визитом, какой-нибудь важной встречей, может значить больше, чем слова. Именно этого я и хотел от вас. Как я понимаю, эксперимент не удался.
Сара смотрела в окно, интересно, в этом году каштаны будут болеть? Это ей пришло в голову без всякого смысла, так как под окном терапевта цвела груша. Хорошее место и для жизни, и для работы.
Конечно, Яцек не разговаривал, он делал это с огромной радостью, но молчали они каждый день и так, это была глупая, с ее точки зрения, мысль. Единственный жест, которым удалось овладеть в течение этой недели, это приложить палец к губам: «заткнись» или, как кто пожелает, «не отзывайся». А теперь выглядит так, что терапевт против нее.
– Почему нет? Если речь обо мне, я доволен, пользовался вашими указаниями, но жена и так без конца в претензии. – Яцек не смотрел на Сару, он разговаривал с мужчиной.
С какого времени он стал о ней говорить «жена»? Всегда говорил о ней «Сара», а если обращался к ней – «Птичка». Когда это все изменилось?
– А как вы себя чувствовали все это время? – обратился терапевт к Саре.
Яцек посмотрел на терапевта с недоумением. Конечно, он на ее стороне, он знал изначально, что так и будет.
– Нормально, – ответила Сара.
– Это значит?.. – Юлиуш был дотошный.
– Так, как всегда, так, как от момента, когда мы перестали быть супружеской парой, которой были много лет, ничего нового, – язвительно уточнила Сара.
– То есть?.. – Юлиуш не сдавался.
– Одиноко, – тихо сказала Сара, – у меня такое впечатление, что мы надоели друг другу.
– Говори о себе, – быстро вмешался Яцек.
Юлиуш смотрел на них с минуту.
– Вы часто ведете себя как дети?
Они взглянули друг на друга в четвертый раз за время сеанса.
– Ну знаете, детство у нас далеко позади.
Яцек был человеком взрослым, ответственным и на ответственной работе.
– Люди часто вязнут в рутине, и эта проблема может также касаться и вас. Хотите ли вы дальше продолжать терапию?
– Конечно, – сказала Сара.
– Я всегда держу слово, – проговорил Яцек. – Я правда хочу, чтобы моя жена была в лучшем состоянии.
Ничего нового. Каждый мужчина, который сидел тут на кушетке у Юлиуша, хотел бы, чтобы его жена была в лучшем состоянии.
– Для вас сюрприз! – проговорил Юлиуш.
– Что такое? – Яцек посмотрел на него с еще большим недоумением.
– Это следующее задание для вас. Один другому сделает сюрприз. Элемент неожиданности должен быть необычно творческий. Ну, в общем, какая-нибудь неожиданность.
Сара подняла голову.
– Ну, извините, если мы знаем, что должны себе сделать, то мы ожидаем этого. И что это за сюрприз?
– Вы не должны делать это сразу же после выхода из моего кабинета. Вы можете сделать это позднее. Мне тоже очень интересно, что вы можете сделать друг для друга. Ну что же, на сегодня закончили?
Сара и Яцек встали, сказали вежливо «до свидания» и вышли, Юлиуш отворил дверь в зал.
– Ааа-а, – из-за шкафа на него выскочил белый медведь. Юлиуш отпрянул, сердце у него бешено заколотилось. Медведь схватился за голову и поднял ее. Из белой головы показалась Гайка.
– Дорогой, но ты со мной не скучаешь, правда? Какой я замечательный костюм придумала для детей…
У нее были такие ясные глаза, и она так очаровательно улыбалась, что он прижал ее к себе. У Гайки, однако, была необычная изобретательность, временами она была как ребенок, правда-правда, как маленький ребенок.
«– Привет, Макроф! – Сара убрала со лба волосы. – Знаешь, что одним оргазмом свиньи можно было бы наделить около ста женщин? Если тридцать минут поделить на среднее, ну, скажем, пятьдесят секунд, то будем иметь тридцать шесть женщин, добавим тех, которые притворяются, как я, к примеру, то тридцать пять, вместе будет семьдесят, добавим тех, которые и не притворяются, и не имеют, то выходит сотня, как в морду дать.
Я вернулась вчера домой и стала думать, как случилось, что я теперь завишу от него гораздо больше, чем когда-либо раньше? Может, это правда, что умная женщина выбирает партнера, который обеспечивает достаток в жизни ее детям. Что этот партнер не должен быть, понимаешь, аж такой потрясающий в постели или в беседах, просто должен быть ответственный, добрый, уравновешенный и работящий? Может быть, этот выбор свидетельствует о нас, женщинах.