Она задумалась и не обратила внимания, о чем это зять разговаривает с ее бывшим мужем.
– Как однодневка? – спросил Станислав.
– Ну, та фирма. Нигде не зарегистрирована, это значит не у нас, Юрек подозревает, что это Каймановы острова или Кипр.
– Какая фирма? – спросила Хелена.
– О, вы должны поехать на Кипр, там замечательно, – подхватил Станислав.
– Я говорю о той вашей фирме, – Яцек посмотрел на них с недоумением. И взгляд его говорил: он делает все, чтобы уберечь их от серьезных проблем, а тесть с тещей не то дурака валяют, не то впали в совместную амнезию… – Юрек, юрист, говорит…
– Что-что? – Станислав подавился компотом из ревеня.
Хелена тут же машинально ударила его по спине, что только усугубило ситуацию. Боже мой, его убьют за этим столом! Станислав вынырнул из-под руки Хелены и схватил салфетку.
Сара с беспокойством взирала на муки отца. Он побагровел, лицо его сделалось страшным.
– Папа… папочка…
Станислав махнул рукой и, пытаясь откашляться, не мог выдавить из себя ни слова.
Хелена ударила его еще раз, Станислав наклонил голову ниже и пробовал защититься.
– Отец задыхается, а ты себе так сидишь!
На столе не было ни капельки воды, Сара сорвалась с места и бросилась за водой к буфету – налила в стакан из графина и подала отцу, и прежде чем кто-нибудь сообразил, что это водка, Станислав опрокинул в себя ее одним махом.
Глаза его вылезли из орбит, он встал из-за стола и сделал несколько шагов по комнате. Все замерли. Его это раздразнило, но приятное тепло разлилось по всему телу.
– Хорошо, все хорошо, только оставьте меня в покое! – возопил он, увидев, что Хелена делает попытку тоже встать на ноги и подойти к нему.
Сделав замысловатый жест рукой, Станислав уселся назад к столу. Он никогда не пил больше чем пару рюмочек водки, никогда столько, да еще одним махом.
До сих пор он не был поклонником питья. Сейчас он почувствовал легкий шум в голове, и обед не казался ему таким уж кошмаром. Понемногу он отходил: воткнул вилку в кусок отбивной и отправил его в рот.
– Ну и что? – Он посмотрел на перепуганную Сару и подмигнул ей.
Сара села.
Яцек почувствовал, что теперь он может вернуться к криминальной проблеме и выяснить все до конца.
– Так вот… Что касается фирмы…
Хелена посмотрела на Станислава бессмысленным и тоскливым взглядом.
– Боже мой, во что ты влип? – прошептала она.
За столом воцарилась тишина. Хелена посмотрела на Сару. Сара потянулась к салатнице, да так неловко, что ложка упала на скатерть. Станислав дернулся. Рука Сары с салатницей замерла в воздухе.
– Папа, что у тебя случилось?
– Ничего, – быстро и отчасти развязно среагировал Станислав.
– Отец последнее время очень чувствительный, – попробовала восстановить статус-кво Хелена.
О нет! Это уж слишком. Слезут наконец-то с него или он сам их сбросит? Так поддаться манипуляциям Хелены! Станислав сам себя презирал.
– Оставьте меня в покое, – с легкой угрозой напрягся он, игнорируя умоляющий взгляд бывшей жены.
– Я вам, папа, не удивляюсь. – Яцек сочувственно посмотрел на Станислава. – Вам, видимо, руки выкручивают…
– Именно, – Станислав выразительно посмотрел на Хелену.
– Юрек сказал, нити тянутся к ливийцам, – гнул свое Яцек.
И тогда случилось то, чего никто не ожидал.
Станислав поднялся и стукнул ладонью об стол.
Все снова замерли – второй раз за сегодняшний обед. Станислав обвел их взглядом и сильным решительным голосом, очень спокойно процедил:
– Вот уж мне до задницы, что твоему Юреку кажется и куда тянутся нити. Нет никакого Юрека! Нет никакой фирмы! Нет никакого дела! А я никакой не свидетель. – И для ясности повторил: – Я не являюсь свидетелем ничего!
С лица Сары спало выражение спокойствия, с которым она пришла к родителям. Что-то было не в порядке, только она не могла понять что.
– Что происходит? Мамочка?.. Папочка…
Родители не смотрели на нее, смотрели друг на друга. Испуганно, отчужденно. Станислав как-то воинственно схватил ложку и наложил себе внушительную порцию картофеля. Вторую порцию за этот обед.
– Подай мне, пожалуйста, мясо, – бросил он расстроенной Хелене, шмякнул себе на тарелку отбивную и повернулся к Саре: – Родная, нет никакой мамочки, папочки. Есть развод!
И впихнул себе кусок мяса в рот.
Хелена хватанула ртом воздух. У нее не хватило смелости посмотреть на Сару. Ей казалось, та сейчас потеряет сознание. Господи, что Станислав наделал…
Но в воцарившейся тишине вопрос Сары прозвучал вполне буднично:
– Пап, ты чего, ошалел?
– Не совсем, доченька.
Хелена встала и положила руки на плечи дочери.
– Я был за то, чтобы сказать тебе сразу, – угрюмо пробурчал Станислав.
– Сказать о чем? – недоуменно спросила Сара, еще не понимая, что случилось.
– Мы развелись… – тихо сказала Хелена.
Станислав посмотрел на нее – отличный обед, вот только он бы еще выпил! – и махнул вилкой в сторону Сары.
– Развод, только развод. И никаких фирм, мы ни в чем не замешаны! Мог бы я попросить еще немного водки?
– Эх, Юрек расстроится, – вырвалось у Яцека.
Все уставились на него.
– Ну, я налью папе, – поняв, что сморозил глупость, нашелся Яцек.
– Можешь радоваться. Нам ничто не грозит, – выдавила из себя Хелена, адресуя реплику Саре.
Та повернулась и посмотрела на мать.
– Развод? И вы не могли сказать раньше? Так неожиданно… Почему? – спросила она совершенно спокойно, будто речь шла о потере билетов в театр. Событие не потрясло ее. Она уже знала, что на свете случаются вещи и хорошие, каких она даже выдумать не смогла бы – например, Петр у кровати Магды.
– Знаю, для тебя это должен быть шок, – Яцек старался быть внимательным и участливым.
Они стояли перед клеткой со львами. Оба льва лежали на боку, почти касаясь один другого хребтами. Сонно, не обращая внимания на зевак.
– Посмотри, как они счастливо живут, – сказала Сара, хоть не была уверена, что именно это она хотела сказать: клетка была, мягко говоря, небольшая.
– Всю жизнь вместе, – с готовностью поддакнул Яцек.
– И что им ударило в голову? – Сара смотрела на Яцека, ища у него ответа. – Как можно разводиться без повода после стольких лет?
– Это не был их выбор. Поймали, посадили в клетку, и они сидят, – Яцек все разглядывал львов. – А точнее, лежат.
Сара перевела взгляд на львов, они лежали как мертвые, только львица легонько пошевеливала концом хвоста.
– Я про родителей! Ты меня не понимаешь.
– Ах ну да, разумеется… Не переживай так! Развод – это не конец света. Не такие они и старые… Что это – пятьдесят лет? – попробовал он как мог утешить Сару.
Хотя пять десятков казались ему по меньшей мере порогом могилы.
– Может, твой отец так же, как мой, найдет себе другую женщину…
Сарин взгляд красноречиво свидетельствовал, что она готова его убить. Куда подевалась та спокойная, податливая девочка, в которую он влюбился?
– Что ты такое говоришь?
Она отошла от клетки, уселась на лавочке и закрыла лицо руками. Давно ли они имели такие намерения? Ждали, когда вырастут дети? И так прекрасно изображали из себя гармоничную пару! Но ведь дети уже выросли… Ничего удивительного, что они очень охотно уехали из Познани. И уже тогда все изменилось, семья перестала существовать. Просто она еще не понимала этого.
Яцек в нерешительности стоял рядом. Что делать – и надо ли что-то делать – он не знал.
Хотел как-то поддержать ее, повел в зоопарк. Да и что делать с остатком воскресенья, было неясно. Но все же это чудесно – теперь не будет нужды вымучивать визиты к родственникам.
Но пусть она немного возьмет себя в руки, ведь действительно не стоит так переживать, а она целое представление устраивает.
И, конечно же, нужно такому случиться, что экскурсия малолеток с сахарной ватой оказалась почти что возле них. Воспитательница посмотрела сначала на льва, потом на Сару.
– Видите, – она показала на нее пальцем, – эта пани тоже считает, что звери должны жить на свободе.
Дети с интересом обернулись к ней и Яцеку. Яцек легонько стукнул Сару в плечо. Та очнулась от размышлений:
– Собственно, зачем ты меня сюда привел? В зоопарк ходят с детьми!
Она для меня ничего не значит
Дом без Гайки казался Юлиушу чужим и неприятным. Кухня оставалась той же самой, однако была другой, из шкафчиков вылезали какие-то ненужные вещи, а нужных не было под рукой. Когда он захотел найти кофе, который Гайка вынимала одним движением руки, из шкафа вылезали крупа, макароны и приправы. Вода кипела дольше, а картошка без всякого на то основания пригорала, учитывая, впрочем, то, что он никогда не пробовал готовить. Дом без Гайки казался непослушным. И в душе Юлиуша нарастало беспокойство. И хоть он давал себе отчет, что нет никакого рационального повода для тревоги, тем не менее статья, которую он должен был редактировать для «Мира психологии», становилась все менее важной, а мысль «есть что-то, чего ты не знаешь» становилась все более навязчивой.
Делаешь вид, что тебя это не касается, но меня не обманешь, себя не обманешь, думалось ему.
Уселся за работу только после обеда, целый день бессмысленно слонялся по дому и пытался понять, чем он обидел Гайку.
Потом открыл лэптоп и занялся статьей.
Потом сделал себе кофе.
Потом его выпил.
Потом пошел в кухню с кружкой и сразу ее вымыл. И вытер.
Потом залил сковородку кипятком, но черные картофельные следы держались на дне крепко.
Потом протер столешницу тряпкой.
Потом открыл холодильник и выпил пива.
Потом понял, что целый вечер будет один, поэтому включил телевизор, вяло следя за первенством мира по бильярду, хоть это и было интересно: парень бил прямо, а шар отлетал вбок и точнехонько попадал по кривой в нужную лузу.
Потом наступил вечер.