Юлиуш пошел в кухню приготовить себе ужин. После ужина убрался и остался недоволен, еда не показалась ему вкусной. Тогда он вернулся к компьютеру и распечатал во второй раз статью, так как забыл, что он уже это сделал. Потом взял бумаги и уселся за стол. Принес себе чай и прянички. Взял рукопись в руки и отложил ее.
Потом позвонил Гайке. У нее был нормальный милый голос, будто она его и не оставляла на два дня без предупреждения.
– Я тут переночую и к середине дня буду дома, – сказала она в трубку. – Когда ты закончишь с пациентами?
Сами себя прикончат, подумал Юлиуш.
– Последний сеанс около восемнадцати.
– Ну, значит, буду дома около семи. Если ты никуда не собираешься.
– Что значит, «если не собираешься»? – Юлиуш был чувствителен к каждой перемене в голосе своей жены.
– Я хотела бы, однако, с тобой поговорить. Знаешь, может быть, я запишусь к тебе на двенадцать?
– Отличная мысль! – отозвался он и положил трубку.
К сожалению, Гайка не шутила, не смеялась, как обычно, была абсолютно другой. Что-то случилось, только он не имел понятия что.
Бридж? Нет, это абсурд. Он играл в бридж с самого начала их замужества, и Гайка ничего не имела против полуночных посиделок. И в конце концов, он сам ее уговаривал, чтобы она научилась. Нет, он ничего не сделал, что могло бы ее обидеть! Кроме того, он не отказался от встречи, потому что не мог, а прихоть Гайки казалась ему просто детской.
Он очень по ней соскучился. Самое плохое, что люди могут себе сделать, – это не выяснять до конца того, что у них наболело. Уходить от разговора, обижаться, убегать, уезжать. Если им, конечно, важно взаимопонимание. Юлиуш разложил машинописные листы на столе. Лучшее, что он мог сделать, – это взяться за работу и не думать слишком много.
На этот раз они не опоздали, и это очень приятно. Но все равно сидели и молчали, будто бы в их жизни ничего не случилось. Они приходят уже второй месяц и решительно не продвинулись вперед. Не очень-то хотят говорить о том, что их объединяло или объединяет. Юлиуш глубоко вздохнул. Не обязательно терапевт должен раскрываться своим пациентам, но иногда достигнутая таким способом близость раскрепощает, дает ощущение безопасности.
Сара и Яцек – хорошая молодая пара. И, наверное, действительно хотят быть вместе, коли так настойчиво сюда приходят.
Юлиуш принял решение и посмотрел на них.
– А что, если сегодня начну я? Я женился на чудесной девушке, младше меня на двадцать лет. Я очень ее люблю, но не обольщаюсь. Знаю, что я не высокого роста, не красивый, хотя отнюдь не глуп.
Сара посмотрела на терапевта с удивлением. Не заметила она, что он небольшого роста! Он казался ей необычайно интересным, от него веяло таким спокойствием и уверенностью, какой-то зрелостью… Почему он им рассказывает, какой он?
– Моя жена обожает игры, смех, развлечения, не думает серьезно о супружестве, о детях, об ответственности. И этого я не могу от нее требовать. И соглашаюсь со всем, лишь бы ее не потерять. Хорошо ли мне со всем этим?
– Да, – сказал Яцек.
– Нет, – ответила Сара в тот же самый момент.
Юлиуш посмотрел на них с пониманием.
– Вот именно. И да, и нет.
– Выбор всегда тянет за собой отказ от вещей, которые не выбраны… – Юлиуш поразмышлял какой-то момент и откашлялся. – Это был пример, что вещи не всегда такие, какими кажутся. И поэтому я повторяю: откровенность. А вы не готовы к этому.
Сара услышала в голосе терапевта что-то, в чем хотела убедиться, и отважилась спросить:
– А вы ее любите?
Юлиуш посмотрел в окно.
– Я каждый день узнаю ее заново и помню, что это та женщина, которую я выбрал и которая выбрала меня… Помню ее запах, ее смех, ее плач, первую нашу встречу и все, что у меня с ней связано. Я знаю, как она режет мясо и какой рукой вешает фотоаппарат на шею. Какие любит цвета и цветы. Каждый день я напоминаю себе, как я ее люблю, и радуюсь, что она рядом. Когда мы должны что-то выяснить между собой, мы разговариваем. Хотим помолчать – молчим. Мы разные – мы встречаемся, расстаемся, не сливаемся в одно целое, не нарушаем пространство друг друга, однако мы вместе…
Яцек слушал терапевта со всею серьезностью, хотя достаточно смелое откровение в начале сеанса несколько обескуражило его. Он ведь тоже любил Сару. Четыре года с хвостиком – это тоже немало времени, чтобы кого-то узнать. Никогда у него не возникало такого чувства, что он в ней обманулся, дома всегда все убрано и приготовлено. Хотел ли он что-то менять в своей жизни? Нет.
Это была та девушка, которую он полюбил, так ужасно обманутая другим парнем, он хотел о ней заботиться и жить с нею вместе.
– Если люди что-то замалчивают, чего-то не выясняют друг с другом, то американцы говорят об этом так, и у нас прижилось это выражение: «Если мусор заметать под ковер, он начинает гнить и разлагаться». Союз должен строиться на элементарном доверии, – заключил Юлиуш.
Впервые ему случилось так расклеиться при пациентах. Но разве то, что он сказал, не было правдой?
Яцек посмотрел на Сару. Она красивая, хотя могла бы подчеркивать свою красоту, но он любит в ней и эту ее скромность, и эту стыдливость. А то, что она хочет ребенка?.. Это нормально в ее возрасте. Рассказать обо всем?
Малгожата недавно спросила его, когда он расскажет о них своей жене. Быть может, сейчас подходящий момент? Они не одни, может быть, этот терапевт для чего-то да пригодится, как-то объяснит все Саре, а он, по существу, уже сыт по горло этим враньем…
И тут его жена повернулась к нему. Да, Сара захотела сказать Яцеку, что сделала… исповедника из микрофона – так сильно она чувствовала себя отринутой и ненужной.
– Начну я. Я расскажу тебе все!
Яцек схватил ее за руку. Он знал, что должен опередить ее в этом странном турнире, если хочет что-то спасти. Возможно, она уже знает. Может быть, догадалась? А может быть, Малгожата сдержала свою угрозу: если он Саре не скажет, то она сама это сделает. Если что-нибудь еще осталось в их супружестве, что можно спасти, он должен оказаться сильнее и прежде всего прекратить обман!
– Нет, я! Позволь, я!
Юлиуш молчал, переводя взгляд с жены на мужа и обратно. Наконец-то между ними забрезжило что-то ценное с точки зрения дальнейшей терапии! Только не надо им сейчас мешать, сами договорятся.
– Сара, – начал Яцек, и голос перестал его слушаться. – Сара, ты для меня все, правда… но я должен тебе сказать…
Не должен он ничего говорить! Сара видит его волнение, впервые после стольких месяцев слышит искренность в его словах, ее охватывает радость…
– Я знаю, – сказала она и стиснула его руку.
– Знаешь? – Яцек ощутил такое огромное облегчение, что ему казалось: ну все, теперь он может вздохнуть полной грудью. Он видит глаза Сары и ощущает тепло на сердце. – Знаешь? – повторяет он и уже уверен, что все будет в порядке и что можно объяснить друг другу какие-то вещи и все простить.
– Да… – Сара гладит его по щеке, а Юлиуш парит в небесах…
– Но она для меня ничего не значила! – с облегчением заканчивает Яцек исповедь и смотрит на Юлиуша – он мужчина, наверняка поймет его.
– Кто это – она? – в один голос интересуются Юлиуш и Сара.
– Ну, моя Гошка, – как ни в чем не бывало поясняет Яцек, еще не подозревая, какую грандиозную ошибку он только что совершил.
– Какая Гошка? – те же два голоса, с недоумением.
– Ну, моя Малгошка… – невозмутимо уточняет Яцек, и Сара вырывает свою ладонь из его руки.
Яцек непонимающе смотрит на терапевта.
Сара начинает всхлипывать. Яцек посылает Юлиушу взгляд, полный мольбы о помощи.
– В браке больше всего ценится открытость, – с профессиональной интонацией подтверждает Юлиуш. – Без нее дальнейшая терапия лишена смысла. Супруги должны друг другу говорить все. А говоря «все», я имею в виду все, что необходимо, чтобы строить союз… А та… – Юлиуш поискал эвфемизм, ведь не мог же он брякнуть как есть: любовница! – Та женщина… важна для вас? – спросил он у Яцека.
– Нет! – горячо поспешил заверить тот и добавил для убедительности: – Я с ней только пару раз спал!
– Как терапевт я не могу приветствовать такой метод… – Юлиуш прокашлялся. – Хотя иногда это действует… – вздохнул он. Сара на его глазах превращалась в символ несчастья. – Это… это такой момент в вашей жизни, – он снова кашлянул, – когда вы должны обо всем договориться… – Он предпочел не смотреть на Сару, но и на Яцека не смотрел, а направил взгляд куда-то в пространство между ними. – Строить ли этот союз, простить ли – или подумать над причинами такого положения вещей… Я боюсь, дело сейчас не за мной, а за вами – вы должны сами, поскольку ситуация так радикально изменилась, решить, чего вы от меня ждете. А прежде всего, чего ждете от себя…
Разложи по полкам
– Я боялась, что будет гораздо хуже! – Хелена бросилась на шею Густаву. Они были на улице, вокруг толпился народ, но ей было все равно, они никого не замечали. – Сара приняла это как взрослая женщина.
Густав был изрядно наслышан о Саре и подумал на эти слова, что Сара совсем взрослая уже добрых пару лет, но никак не прокомментировал эту информацию, и без того ситуация была непростой.
Хелена договорилась встретиться с ним только сегодня после работы, вчера она и Станислав допоздна паковали солдатиков. И это оказалось не так-то легко, потому что сначала их следовало особым образом разложить.
– Раскладывай их полками! – сказал Станислав и принес из ванны запас туалетной бумаги.
– А как я узнаю, где полк?
Хелена потерянно смотрела на фигурки солдатиков и не видела в их расстановке никакой логики – как не видела ее все предыдущие годы.
– Не полками в смысле полков, а в смысле полок, – засмеялся Станислав. – На каждой полке – свой состав битвы.
И вот они трудились не покладая рук – завертывали каждого воина в клочок туалетной бумаги, и несть числа было этим ордам… А потом всех требовалось разложить в коробки, которые она принесла из подвала-кладовки, где они ждали своего часа после переезда, спрятанные, как водится, на всякий случай. Станислав был ей благодарен за помощь, хотя не спускал с нее глаз, дабы с более ценными или более хрупкими ничего не случилось и чтобы никакой лук или меч не сломался в процессе дислокации войск. Закончили они около двенадцати, Станислав заказал такси, и она была так измучена, что упала как подкошенная.