После этого взрыва она упала назад в кресло. Мир вокруг нее был отвратительный, и она в этом мире не знала, что делать. У мужа роман на стороне, а ее мать… Сара не хотела об этом думать. Все это было одним большим кошмарным обманом.
– Я виделся с ним, – прошептал Яцек, ужаснувшись той Саре, которой он не знал до сего момента.
– А мне по фигу! – фыркнула его жена, обычно такая придирчиво-деликатная в выражениях.
Она выпила бы еще чего-нибудь, да только в доме нет ничего, кроме пива, а пива она категорически не выносила.
– Виделся, – повторил Яцек с нажимом.
Ева была права: мужик, как узнает, пес его возьми, что его жену кто-то жарит, так жена для него сразу стоит дороже.
– Хрен тебе – виделся! – снова сразила Сара супруга элегантностью формулировки.
– Ты же пьяная, – простонал Яцек. – Я не буду с тобой в таком состоянии разговаривать. – И пошел в ванную.
Сара рванулась за ним, как раненый зверь, и фурией влетела в ванную следом. Яцек успел снять рубашку и стоял с голым торсом.
– Нет, ты будешь со мной разговаривать! – истерически взвизгнула Сара в лучших традициях площадной заварушки и ударила мужа в грудь. Он схватил ее за руки.
– Успокойся, Сара, – Яцек понял, что его жена не в себе – она сейчас запросто может распасться на части… Или взорвется, или умрет.
– Скажу тебе, любимый, что я терпеливо выносила четыре года и шесть месяцев тебя и все твои важные дела. Теперь уж ты постарайся вынести меня. Ты хотел поговорить – да, поговорим, пожалуйста, и никогда, я тебе говорю – никогда! – не поворачивайся ко мне спиной, или я тебя убью!
Яцек развернулся, взял халат и вышел из ванной.
– Пожалуйста, давай поговорим, я готов…
– Почему ты так сделал? – очень тихо спросила Сара, идя за ним следом. – Почему?
– Не знаю, – откровенно ответил он. – Правда, не знаю. Ну, просто подвернулась. Не хотел тебя ранить.
– Не хотел? Ну что, что она – лучше меня, красивее? Умнее? У нее длиннее ноги? Скажи!
– Это не имеет значения. Речь не о ней.
– Ага, – мстительно осклабилась Сара. Она очень старалась не быть желчной, но у нее это не получалось. – Не о ней речь. А обо мне?
– Да, – кивнул Яцек.
Сара глубоко вздохнула, сердце ее вновь начинало учащенно биться.
– Чего ты хотел – и чего я тебе не давала? Ведь заниматься сексом со мной у тебя не было никакого желания, – насмешливо припомнила Сара, и ей сделалось нехорошо от собственного цинизма.
– Нет, почему, было, – спокойно ответил Яцек. – Но ни один мужчина не хочет, чтобы к нему относились как к банке спермы. А ты хотела только этого.
Сара сконфузилась.
– Банка спедмы? – повторила она, не понимая…
– В общем, именно так, – Яцек посмотрел на нее исподлобья недобрым взглядом.
– В таком случае… если не хочешь сделать мне ребенка, то катись ты куда подальше.
– Твой сотовый звонит. Это он?
Яцека перекосило. Сара быстро метнулась в кухню, вынула телефон, издающий трели, из сумки и резким движением выключила.
– Не берешь? Ничего, возьми, я подожду, а потом договорим.
Она промолчала, не отвечая на его нотку издевки в голосе. Но в это время раздался сигнал их домашнего телефона – телефон стоял около Яцека.
– Возьми, я подожду, а потом договорим, – в тон ему брызнула ядом Сара.
Яцек со злобой схватил трубку. Но ему пришлось мгновенно сменить манеру общения.
– Сара? – вежливо переспросил он. – Она… она здесь, да… Нет, ничего не случилось. Да, даю, – тоном дипломата на светском рауте проговорил Яцек и протянул ей трубку.
Она отрицательно покрутила головой – нет, не станет она сейчас ни с кем разговаривать!
– Она в ванной, – так же дипломатично ответил Яцек. – Была… у вас? Нет, ничего не сказала. Хорошо, попрошу.
Он положил трубку и посмотрел на жену. Он уже не злился, просто ничего не понимал.
– Это твоя мать, – пояснил он, будто ее не было при разговоре. – Она говорит, что ты была у нее. Позвони ей, она сказала, что беспокоится за тебя. Ты ей говорила о нас? – неожиданно в лоб спросил он.
– Нет, у нас свои, другие дела, – ответила она, а когда заметила, что он с удивлением поднял брови, добавила: – Ты не обо всем должен знать.
– Я-то это давно заметил, – загадочно ответил Яцек и пошел в кухню.
Оставшись одна в комнате, Сара почувствовала, что у нее начинает болеть голова. Шум в ушах начался еще раньше. Яцек вернулся с двумя чашками чая, одну молча поставил на столике перед ней, а своей принялся согревать руки, будто его бил озноб.
– У меня никогда не было от тебя никаких секретов, но так, как я хотела, не получилось.
– Нет, конечно, как ты хотела, нет. Зато я всегда должен приспосабливаться к тебе, чтобы случайно не подвернуться под руку, чтобы тебя не обидеть, чтобы быть осторожным, ведь ты столько пережила! Я должен был приспосабливаться к твоим родителям, к Идене, к праздникам, к поездкам, к твоим планам. Мы никогда не приходили к моему отцу на праздники.
– Ты не говорил, что хочешь к нему поехать! – снова взвихрила Сара свое возмущение.
Это был абсолютно бесполезный разговор. У него любовница, а теперь он предъявляет ей претензии о каких-то праздниках, о которых никогда не было и речи!
– Ты ведь никогда не спрашивала, может, у меня какие-то другие планы? Всегда как бы заранее было все решено: Рождество у твоих родителей с Иденой и Матеушем, для вас всех это ясно. Я всегда приспосабливался. Квартира у тебя, ясное дело, так как однокомнатная квартира твоя, зачем жить в моей, правда? Так ближе к родителям. Мою можно сдавать, так как она далеко от твоих родителей. А они-то вас послали куда подальше и убежали, – засмеялся Яцек. И это было противно.
К сожалению, Сара отдавала себе отчет, что это правда.
Ендрек проснулся ни свет ни заря, чувствуя себя полностью отдохнувшим. Быстро вскочил на ноги и тихо прошел в кухню. Включил кофеварку, достал круглый серебряный поднос, поставил на него две чашки. Нет, еще так рано, не будет он ее так рано будить. Приготовил тосты, вынул из холодильника масло, чтобы не было твердым. Тихонько включил радио и пошел в ванную.
Он чувствовал себя как перед первым самостоятельным полетом. Возбужденный и счастливый. Адреналин. Теперь все изменится. Если бы не такая рань, еще не было шести, он позвонил бы Гайке. Она бы обрадовалась, что он нашел эту девушку.
Неохотно посмотрел на себя в зеркало. Интересно, ей будет мешать, что он старше ее? Ему тридцать шесть. А ей около тридцати, не больше. Она разводится с мужем, у нее нет детей. Начинает новую жизнь – прямо сейчас.
Он принял душ и оделся. Его распирала радость, как какого-то школьника. Он не будет ее будить, только заглянет в комнату и посмотрит, как она спит. Потихоньку приоткрыл дверь.
Кровать, на которую он положил Сару, оказалась пустой. Ендрек, не веря собственным глазам, побежал посмотреть в две другие комнаты, напротив кухни. Они тоже оказались пустыми. Потом поднялся по лестнице до некогда бывшего здесь королевства Изы и их бывшей спальни, в которой он теперь не спал. Везде было пусто.
Он вернулся в кухню и шваркнул подносом об пол. Две китайские чашечки разбились вдребезги. Шуранул ногой о кусочки фарфора, они неприятно заскрежетали под ногами на светлом кафельном полу.
– Черт побери, чтобы все… – крикнул он, хотя никогда не кричал, даже когда потерял очень много на бирже.
«– Здравствуйте все, кто ждет наступивший прекрасный день, – раздалось из радио. – Вставайте, сони, вас приветствует Каролина и Анджей, температура в Варшаве не превышает…»
Но Ендрек не дослушал радио до конца и не узнал, чего не превышает температура, он треснул приемник об пол.
– Я всегда приспосабливался к тебе, да, все эти четыре года и сколько-то месяцев. Все, что я делал, я делал с мыслью о нас, о нашем будущем. Пахал как вол, чтобы нам стало лучше. У тебя было все, что ты хотела, – он обвел рукой вокруг, и Сара посмотрела на плазму двадцать восемь дюймов, висящую на стене перед ней. И на комплект DWD, на кресло, которое она сюда втащила с помощью Магды. И на ковер, который ей не нравился, но он был очень яркий, объективно приличный, шерстяной и недешевый.
– Ты знаешь, где я работаю? – Он наклонился над ней.
Он абсолютно не был похож на ее мужа, которого она знала.
– В химпроекте, – ответила Сара. – Ты самый молодой президент этой фирмы.
– А знаешь, что мы делаем? – Яцек не спускал с нее глаз.
– Проектируете, – отозвалась через минуту Сара.
– Проектируем что?
– Перестань менять тему! – Саре это все надоело.
– А ты работаешь на Радио Амби. Ты бесперспективна. Ева тебя не любит с самого начала. Шеф дурак и хлопает всех баб по заднице. Еще есть эротоман Рафал и какой-то пожилой гость, который вообще не разговаривает.
– Я тебе по крайней мере все это рассказывала. А ты нет.
– Я тебя не интересовал. Ну, конечно, извини, только как носитель спермы. А ребенок – это решение двух людей.
– Ребенок цементирует союз, – цитатой из маминого репертуара крыла Сара его карту.
– Если союза нет, то нечего цементировать. Обе стороны должны этого хотеть. А я даже не знал, хочу я или нет, просто ты все решила, – сказал он и поставил кружку на подоконник.
Ее чай стоял нетронутым на столике.
Сара протянула руку к своей кружке. Чай остыл, но пускай, у нее в горле все пересохло.
Возможно, ее муж был прав. Может быть. Но она услышала претензии лишь к себе, и ни разу он не сказал: «Извини, я никогда больше с той не встречусь».
– Что с нами будет? – прошептала Сара.
– Не знаю, я должен… – Яцек замолк, несмотря на то, что Сара смотрела на него с напряжением. – Я должен вымыться и идти на работу.
Он ушел в ванную. Сара проскользнула в спальню и в одежде залезла под одеяло. Спать, спать, спать! Она не пойдет сегодня ни на какую работу, хотя должна. Ей хочется только спать и ни о чем не думать, а потом она позвонит Идене.