У меня нет матери
– Тетя, я не пошел сегодня в детский сад, потому что мама говорит, что я приболел. И еще у меня выпал зуб!
Сара сильно прижала трубку к уху и постаралась придать своему голосу нормальный тон.
– Зуб? – Ей удалось удивиться, так сильно, как будто это короткое слово она слышала первый раз в жизни.
– Ну да, зу-ууу-б. И отгадай, какой? – с гордостью спросил Матеушек.
– Какой? – спросила Сара.
– Тот, что спереди.
– Дашь мне его? – Сара прижала голос Матеуша к уху, и ей захотелось плакать.
– Я его сразу же потерял, но я и так получу от мамы десять злотых. А зачем тебе мой зуб, который я потерял?
Действительно, зачем ей потерянный зубик Матеуша?
– Ну, у меня от тебя бы остался зубастый сувенир.
– Ой, надо же, а я думал, что у тебя такой план, ты собираешься спрятать его под подушку, чтобы он принес тебе много денег, – одним духом выпалил Матеуш. – В следующий раз я тебе его дам. Мама! Тетя Сара звонит, – и Сара услышала его удаляющиеся шаги.
– Привет, Клыска, – поздоровалась Идена, – я как раз хотела тебе звонить, я разговаривала с мамой, я все знаю…
– У меня уже нет матери, – сказала Сара и расплакалась.
Идена без единого слова положила трубку.
Ендрек сел в машину и покатил к дому Юлиуша. Дверь ему открыла Гайка – как всегда, она излучала свет.
– Что ты так рано, что-то случилось?
Не отвечая, Ендрек прошел прямиком в кухню и поставил чайник. Наметанным жестом достал с верхней полки шкафа банку – как ему показалось – растворимого кофе и в две кружки, которые достал из сушилки, насыпал по две ложечки коричневого порошка. Гайка в молчании следила за его действиями.
– Кофе? Гайка, если ты мне не поможешь, то мне конец. Буду караулить ее у вашего дома. Найму детектива. Она приходит к Юлиушу, а у меня даже нет ее телефона, умоляю тебя, Гайка, мы провели с ней ночь, скажи что-нибудь своему мужу! – Вот так единым духом, на одной ноте, Ендрек объяснил Гайке все.
Ясно, Ендреку нужна помощь, сообразила Гайка. В первую очередь, чтобы выпить кофе.
– Кофе? – спросила она, высыпала из кружек какао назад в банку, задвинув ее подальше на полку, кружки прополоскала и поставила вновь на столешницу.
– У Юлиуша пациенты до двух часов, потом перерыв. А теперь расскажи все сначала.
Станислав торопливо вышел из офиса. Он был в растерянности. Просьба Хелены встретиться, и как можно скорее, не вызвала в нем энтузиазма. Но он, конечно же, подчинился. Войдя в «Конвалию», маленький кофейный бар, о котором они условились, он быстрыми шагами подошел к столику. Хелена уже ждала его.
– Что случилось? – еще не сев и не отдышавшись как следует, спросил он.
– Ты должен объяснить ей про Густава! – тоном приказа объявила Хелена.
– Какого еще… Густава? – не понял Станислав и махнул официантке. – Томатный сок.
– Мужчина, который со мной живет, – Хелена опустила глаза.
– У тебя кто-то есть? – Удивлению Станислава не было предела, и Хелена это заметила – к своему неудовольствию.
– Нет томатного сока, – ответила официантка. И подумала: «Мужики – круглые дураки. А этот мог бы по меньшей мере вести себя как джентльмен. Радовался бы, женщина ведь уже в возрасте, а он глаза вытаращил и застыл как восковая фигура в музее мадам Тюссо… Удивляться можно, когда во время мытья посуды вода польется в обратную сторону… Вот тогда пожалуйста. А любовь в зрелом возрасте, это, я вам скажу…» Официантке как раз сегодня стукнуло сорок.
– Решительно не могу! – возмутился Юлиуш в ответ на просьбу Ендрека. – И удивляюсь, почему ты меня об этом просишь. Если бы даже Сара была моей пациенткой, а я этого не утверждаю, это было бы глубоким неуважением ее прав и абсолютным нарушением всяких принципов профессиональной этики. Я вообще не могу вести сеансы с пациентами, которые замешаны в какие-нибудь дела моих знакомых. Нет, я не сделаю этого. Ендрек, мне очень жаль.
– Если бы она вдруг оказалась твоей пациенткой, а я не утверждаю, что это так, ты мог бы ей сказать, что твой приятель случайно, а это соответствует правде, тут ее видел и умоляет дать ему какую-нибудь зацепку, чтобы найти ее. Можешь дать ей мой телефон, и тогда, если она мне не позвонит… – Ендрек поднял руки в жесте «сдаюсь!».
– Да, Юличек! – Гайка смотрела на мужа таким умоляющим взглядом! Он прекрасно знал этот взгляд и никогда, если она так смотрела на него, ей не отказывал.
– У этой девушки есть муж, и он приходит ко мне на терапию, ты что, не понимаешь этого? – Юлиуш привел последний свой аргумент.
– Вот именно, – обрадовался Ендрек, – он ходит на терапию, я ее люблю!
– Все с этим! – Голос Юлиуша набрал так хорошо известную Гайке степень твердости, за которой он стоял как скала – ни обойти, ни с места сдвинуть, а только лишь отступить. Она в очередной раз посмотрела на Юлиуша и поняла, что он прав.
– Я выхожу из игры, – вздохнула Гайка и взяла мужа под руку. – Извини меня, дорогой, он задурил мне голову. Я люблю тебя.
Ендрек обескураженно смотрел на нее. Что за финты? Только что была на его стороне, а теперь вдруг «выхожу из игры»… Ничего себе у них игры! У него вся жизнь встала ребром, а они игры играют… лучшие друзья, называется! Неужели просьба о номере телефона – это так много? К тому же он поклялся, что и под пытками не расскажет, откуда он у него.
– И это называется друг? – только и сказал он.
– Ну все, успокойся! – Гайка сжала ему руку повыше локтя. Такая миниатюрная, а рука дай бог каждому, какая сильная. – Молчи. Пойдем! – И она потянула Ендрека из кабинета.
Она очень ему сочувствовала, даже вознамерилась было покопаться в бумагах Юлиуша, он записывает имена и телефоны пациентов в блокноте, а теперь ее охватил жгучий стыд, что ей даже на секунду эта мысль пришла в голову.
– Ендрек, ты встретил ее раз, встретишь и второй, если вам это предназначено. И не берись выслеживать пациентов Юлиуша, пожалеешь. Забудь об этом, – проговорила она зловещим тоном, и Ендрек впервые понял, что с ней шутки плохи.
Магда была дома, но была очень слаба. Живот заживал хорошо, но факт, что нужно идти в другую больницу на лучевую терапию, она переносила с трудом.
– Незачем ждать, чем быстрее, тем лучше, – в один голос убеждали ее доктора.
Разве две недели что-то решают? Она хотела бы расписаться.
– А что, нельзя отложить? – удивился какой-то из докторов. Он говорил, осматривая ее и думая совсем о другом, и вопрос его прозвучал как-то просто и буднично, почти по-домашнему, и это неожиданно ее убедило, что она будет жить.
– Можно, но я не хочу, – стоял на своем Петр.
Магде стало ясно, что на решение о свадьбе повлияла ее болезнь. Но Петр этого и не скрывал, наоборот, сказал, что это коронный аргумент. Не каждому случаются такие предупреждающие звоночки. Нельзя терять ни минуты.
– А дети? – отважилась она спросить у него. И ее голос завяз в горле.
Не хотела иметь детей, пока могла. Теперь хотела их иметь – и не могла.
– Не думали мы о детях…
– Да, только теперь…
– Всегда хочется то, что недосягаемо. А если… и дальше будем хотеть, то мир полон детей, которые ждут любви, – ответил Петр, и она ему поверила. – Я знаю, что это трудно, но вместе мы с этим как-нибудь справимся.
Как она могла не заметить, что восемь лет она жила с таким мужчиной? Судьба действительно коварна.
Магда открыла духовку. Сырный пирог хорошо подрумянился сверху, еще немножко, и пора вынимать. Услышав звонок в дверь, она пошла открывать. Это Сара. Несет ей продукты.
– У Яцека любовница, – с порога бухнула Сара, пронесла сумку в кухню и стала выкладывать из нее рыбу, картофель, и помидоры, и овощи для бульона… Сегодня Магда хотела приготовить бульон. Нормальный, не из кубиков, не томатный. Стоять за мольбертом было ей сейчас тяжело, зато она могла посвятить себя кулинарии и наконец разобраться с готовкой.
– Ужасно! – огорчилась Магда, оглядывая продукты, принесенные Сарой. – Хочешь сырный пирог? Только он должен немного остыть. Вытащишь из духовки?
Сара наклонилась к плите и вытащила пирог. У Магды была только одна форма для выпечки, и она попеременно готовила в ней то запеканку с чесноком, то сладкий кекс.
– Ой, вот же она! Моя форма для торта! – обрадовалась Сара.
Да, может быть, и ее, только она уже полгода у Магды, а значит, принадлежит ей по праву давности.
– Она тебе нужна?
– Да нет…
– Сделай нам чай и все расскажи! – Магда, почувствовала, что должна лечь. С утра на ногах, а должна беречь здоровье.
Разумеется, подумала Сара, что такое любовница по сравнению с раком? И на какой мне фиг форма для торта?
Теперь Сара перестала готовить обеды.
Перед тем как пойти на работу, Сара встретилась с отцом, он очень настаивал. В небольшом парке, недалеко от радиостанции.
Но встреча не оказалась удачной. Отец, можно сказать, сделал ей выговор. Такое впечатление оставили у Сары его поучения относительно мамы и ее, их с мамой дочери.
– Нельзя никого из родителей так воспринимать и отзываться о них таким образом. А ты сделала именно так, – начал он еще прежде, чем они поздоровались.
Коротыш обрадовался ей больше, чем родной отец, и это было обидно. Он не отставал от нее ни на шаг, путался между ног.
– Я требую!.. – Он прокашлялся. – Я хочу, чтобы ты немедленно, да, немедленно, извинилась перед матерью и перестала вести себя как принцесса.
– Это как? – искренне изумилась Сара, это было уж слишком.
Отец, которого она защищала, был тоже против нее. И даже сейчас, после развода, он подкаблучник у бывшей жены!
– Ты не имеешь права влезать в ее жизнь и нас осуждать, – заключил отец и потянул Коротыша за собой. – Пока ты не изменишь своего отношения к матери… Я не знаю, как мы будем общаться…