– Он многое запланировал, не спрашивая меня ни о чем: развод, юрист, выезды за рубеж… а я сама должна знать, чего я хочу. Ты ведь знаешь, какой был Яцек.
Идена серьезно посмотрела на нее и сказала:
– Я – не знаю. А ты знаешь, какой он был?
И Сара впервые поняла, что она не может ответить на этот вопрос, потому что так и не узнала своего мужа за эти годы, и немногое о нем знает, а теперь так уж и не узнает вовсе. Очередная глава в ее жизни закончилась, и если бы ей захотелось туда заглянуть, она бы увидела белые, пустые, не заполненные шрифтом страницы.
Она посмотрела на кузину и вдруг спросила:
– А кто отец Матеушека?
Идена с минуту молчала, потом налила в рюмку воды, надкусила кусочек завядшего салата:
– Ну… есть там один… из театра.
– А почему вы… ты… он… – у Сары заплетался язык, потому что никогда, а ведь Матеушеку уже почти шесть лет, она не спрашивала об этом Идену, эта тема всегда была у них под запретом, а может быть, и спрашивала, но давным-давно, когда Идена еще ходила беременной, однако ответа не получила. – Дети должны иметь отца!
– Я знаю, – отозвалась Идена, – но я забеременела и… попросту захотела ребенка. Он не знает, что это его…
– Ты просто захотела ребенка? – Сара разнервничалась. – Да ты просто обыкновенная эгоистка!
– Ой, заткнись, святая нашлась! – Идена шлепнула ее по колену, и Сара захохотала. – Теперь вдруг после стольких лет ты проявляешь к этому интерес. Успокойся!
Идена встала и начала прибираться на столике. Задребезжали стаканы, тарелки.
– Оставь, я съем, – Сара вырвала у нее блюдо и поставила тарелки на стол.
– Я уже решила, что скажу ему. Мужик он порядочный… – Идена вновь сложила тарелки в стопку и вытерла салфеткой стол. – Но я должна подумать. Мы же никогда не будем вместе.
– Он женат?
– Нет, ну… знаешь, это не была большая любовь… так… обыкновенный случай… и с его, и с моей стороны… Просто встретились два одиночества. По дружбе. Поэтому не знаю, скажу ли я ему. Это непорядочно. Я ничего от него не хочу! Сама со всем отлично справляюсь!
– Это непорядочно…
– Да. А ты думаешь, мне просто? – Идена легла на диван поближе к Саре. – Конечно же, нет, когда ты была рядом, я знала, что малыш в безопасности, что я могла бы задержаться где-то подольше… Я ведь с ним одна и день, и ночь, и когда у него температура, и когда я в плохом настроении – я совсем одна. Я и должна сдерживаться, чтобы на нем не срываться, ведь он в этом не виноват. Хотелось бы иногда отдохнуть… Просто сесть и потосковать. Поделиться с кем-нибудь, в какую школу ему пойти, и поговорить об этом не только с вами… Но есть как есть… и этого не изменить…
Сара погладила Идену по голове. Никогда они вот так не сидели, не откровенничали о самом-самом… Она думала, что первый раз в жизни они вот так могут посидеть и поговорить. Именно так и не наоборот. И это Идена ее всегда утешала и в отношении экзаменов в театральную школу (если бы она была в тот момент с ней, то проверила бы, почему я уехала), и тогда, когда Конрад выбрал Гражину, и тогда, когда она уезжала с Яцеком в Варшаву. Это Идена была с ней от того самого момента. Это Идена требовала тепла и любви, а она ее ревновала.
– Я так скучала по всему этому… Я представляла себе иногда, что мама меня так гладит, – прошептала Идена Саре в колени.
У Сары сжалось сердце.
– Ты моя самая любимая сестра. Самая лучшая. Самая умная. И самая важная в моей жизни. Прости меня, что я ревновала тебя, – от всего сердца проговорила Сара в самое ухо Идене.
Она пропускала ее волосы между своих пальцев, и ей так хотелось ей помочь. Идена должна быть любима и не так одинока. Это Идене наконец-то должно улыбнуться счастье. А может, тот мужчина…
– Идена, а… это кто из театра? Монак? Или Вежбицкий?
Сара припомнила знакомые ей фамилии.
– О нет, дорогая! – Магический момент миновал, Идена подняла голову и вскочила. Она вновь была сильной и независимой. – Не пробуй влезать в мою жизнь. Я об этом думаю давно и сама приму решение. Не сомневайся! – отвечала она и занялась тарелками.
Так, Сара знала, что должна делать. Она поискала тапочку под топчаном, так и не попав в нее. Потом взяла в руки посуду из-под запеканки и попросила:
– Пожалуйста, отдай мне Матеушека на эти две недели. Я буду очень хорошей теткой, клянусь тебе, он точно обрадуется, а ты немножечко отдохнешь!
Идена повернулась к ней, и одна из тарелок съехала ей на блузку, оставив красный след от кетчупа.
Сара стояла и в молчании ждала ответа. Она понимала, что это ведь абсолютно вопрос доверия. Это, конечно же, глупое предложение, одно дело посидеть с ребенком два часа, а другое – провести с ним две недели. Глупое предложение. Она бы не отдала своего ребенка на две недели в чужие руки.
– С условием, что сводишь его в зоопарк, – улыбнулась Идена, и Сара бросилась ей на шею, не беспокоясь, что пачкает ее блузку остатками риса и креветок.
Самолет выруливал на взлетную полосу. Гайка сидела возле окна, она всегда любила смотреть на тучи, но самым захватывающим моментом для нее были старт, взлет, когда земля убегала и становилась все меньше и меньше, или когда приближалась, спокойная и величавая – в связи с этим сейчас она вообще не обращала внимания ни на Юлиуша, ни на Ендрека, который сидел рядом с нею.
Впереди были две недели у теплого Средиземного моря в Греции, которую она любила всем сердцем.
– Я вам точно не испорчу отпуск? – Ендрек повернулся к Юлиушу.
– Ну ты спохватился, старик! – Юлиуш рассмеялся. – Самое время менять планы! Нет, не беспокойся, ничего ты нам не испортишь, даже если приложишь старания.
И Юлиуш поудобнее устроился в кресле. Он всегда спал в самолете.
Ендрек толкнул его в локоть.
– Ты думаешь, я правильно решил уехать?
– Правильно.
Нет у Ендрека повода для беспокойства. Он сам предложил ему провести этот отпуск с ними. Ендрек в расстройстве, пусть отдохнет, поразмыслит…
– Что ты такой неспокойный?
– Я не люблю летать, – вырвалось вдруг у Ендрека.
– Что-что? – рассмеялся Юлиуш, чуть не напугав стюардессу, проходившую мимо с проверкой, все ли пассажиры пристегнуты.
– Люблю, когда я сам за штурвалом.
– Значит, у тебя проблемы с передачей контроля, а не с полетом как таковым, – уверенно констатировал Юлиуш и закрыл глаза.
– Над кем ты смеешься? – Гайка посмотрела на мужа и просияла лицом.
Эта пара была для Ендрека недосягаемым эталоном.
– Над ним, – кивнул Юлиуш в сторону друга.
– Думаете, что я когда-нибудь устрою себе жизнь и найду такую же женщину, как ты? – спросил Ендрек.
– Я не женщина, – ухмыльнулся Юлиуш.
– Такую же, как нашел себе ты! – поправился Ендрек.
– Такую же – наверняка нет, – утешил Юлиуш, – может быть, какую-нибудь другую. При условии, если примешь к сведению, что получишь ту, которая тебе необходима, а не ту, которую ты пожелаешь. Ну, дай поспать, старик.
– Что он имеет в виду? – спросил Ендрек у Гайки.
– Не знаю, запишись к нему на пару сеансов, – посоветовала та.
– Юлиуш, ты тоже считаешь, что мне необходим психотерапевт?
– Сейчас нет, потому что терапевт пробует уснуть.
– Я спрашиваю серьезно. Речь не о тебе. А вообще.
– Вообще? Возможно, пара сеансов тебе помогли бы…
– Только не сейчас, – до Юлиуша вдруг дошло, что в голосе Ендрека нет и кванта веселья.
– Ты серьезно? О бог мой…
Меня не обманешь
Поход в зоопарк с Матеушем оказался весьма смелой затеей. Сара и не предполагала, сколько ей понадобится сил и терпения. В этом она убедилась сразу перед входом в парк, до которого они наконец-то доехали двумя автобусами и одним трамваем, что само по себе не так просто.
– Хочу жирафа! – запросил Матеушек. Он просто врос в землю перед самым входом возле продававшихся там воздушных шариков с фигурками зверей по двенадцать злотых за каждый.
– Купим, когда будем уходить отсюда, – беспечно пообещала Сара. Но не тут-то было.
– Нет, сейчас! – заупрямился Матеушек.
Сара, вздохнув, достала деньги.
– Будешь носить его сам.
Матеушек расцвел.
Женщина дала сдачу с двадцати злотых, вытащила из связки шар в форме жирафа, подала Матеушу и только потом сказала:
– С шариками в зоопарк не пускают.
Саре ничего не оставалось, как вступить в переговоры с Матеушеком. Переговоры продолжались довольно долго и стоили Саре жвачки. Договорились, что шар их тут подождет.
Но начались переговоры с женщиной, чтобы та подержала их шарик, пока они побродят по зоопарку и вернутся сюда, – и надо сказать, эти переговоры оказались более продолжительными, чем с Матеушеком.
Женщина, поломавшись – «у меня тут не камера хранения», – все же снизошла до них, тем более что ей все равно стоять здесь до закрытия.
Они купили билеты и вошли на территорию зоопарка.
– Где тут крокодилы? Хочу посмотреть крокодила! – закричал сразу Матеуш и понесся в сторону зубров.
– Там зубры, крокодилы в другой стороне, – Сара понеслась за ним по широкой аллее.
– Хочу посмотреть зубров. – И Матеушек устремился в сторону зубров, но, бросив взгляд на двух вялых зверей, щипавших траву поблизости, вернулся к первоначальному плану: – Хочу к крокодилам! – и потащил ее в противоположную сторону.
Сара настигла его у самолета-ракеты возле загончика с ламой.
– Там лама, – обрадовалась Сара, – хочешь на нее посмотреть?
– Хочу на ракету, – намертво встал Матеушек.
– О, а тут недалеко львы!
– Хочу на ракету! – Матеушек успокоился, только усевшись в ракету.
– Но ведь звери…
– Хочу полететь! – орал Матеушек, не слушая ничего про зверей.
Сара достала пять злотых и пропихнула в щель автомата.
Металлическое устройство сначала заколыхалось, затем загудело, потом немилосердно загрохотало и стало подбрасывать Матеушека вверх и вниз. Длилось это довольно долго, Сара даже забеспокоилась, не вернется ли Матеушек домой в виде дрожащего желе.