Я смотрела на золотую цепочку у нее. У нее морщины вокруг глаз – и то дорогие какие-то, как вообще с другой планеты.
ЗАЯВЛЕНИЕ
Я, Комарова Елена Артуровна, опекун Чемесовой Марты Борисовны, прошу направить к нам специалиста службы по работе с трудными подростками ввиду участившихся случаев грубости и плохого поведения Чемесовой Марты Борисовны, моей приемной дочери. Прошу специалиста разобраться в причинах ухудшения поведения.
В Венесуэле нас вертолет ждал. На водопады лететь.
Помню, было у нас природоведение в четвертом классе и мы фильм там смотрели. Так вот это как тот фильм. Только ты внутри. Поэтому особо ничего не чувствуешь.
Вертолет громкий, лопастями крутит. У нас панамы посносило. У нее пакеты в руках, она в аэропорту покупала часы, очки и шарфы. Один пакет оторвался и полетел. Она хотела за ним бежать, но пакет за секунды уфигачил на другой конец поля.
Она сквозь шум ему: «Это Патек Филипп, Патек Филипп», а он, как обычно, рукой машет. Вертолет взлетал быстро. Меня рвать стало.
Он отвернулся, она глаза прикрыла, только на него посматривает, думает, незаметно. Она все время хочет все покупать, часто вздыхает так, словно к зубному идти, смотрит на него, а он смотрит куда-то. Хотя если спросить: «Ты чего вздыхаешь?», она возмутится: «Вздыхаю? Ничего я не вздыхаю».
Хочу во все эти места потом сама приехать, посмотреть без спешки.
А на яхте в Эгейском море меня вообще не рвало, а ее рвало с первого дня. И он даже не подошел, с капитаном говорил. А я стояла рядом и смотрела, и закатывала глаза. А она даже сделать ничего не могла, так ее скрутило.
Иногда кажется, что я все придумала. Мне все говорят: ты слишком нервная, слишком нервная. Я не знаю.
Но вот через год, наверное, поехали втроем на ВДНХ. Вернее, как: я Олега взяла, он упирался, но я сказала: «Я мать тебе, Олег, или кто, чтобы ты так издевался надо мной?»
Он, конечно, в этой их манере подростковой чего-то буркнул, но пошел.
Я их специально сзади посадила, им общаться надо, все-таки брат и сестра. Ромка тогда уже совсем отстранился, все на мне.
Там музыка орет, но у нас в Одинцове гулять негде. А где еще? Я не знаю. Я сама со школы там не была. Все так изменилось, на самом деле.
Она кинулась вдруг хот-доги покупать. На всех. Я говорю: «Ты чего? Сейчас погуляем, что-нибудь найдем приличное».
А она мне уже эту сосиску сует, говорит, попробуй, и воду оранжевую, типа фанты.
Кофту мне сразу измазала – только из химчистки.
Я, понятно, сказала, откуда у нее руки растут. Но сосиска и впрямь вкусная. Говорю, ну давай еще по одной, что ли.
Она еще принесла. И уговорила на чертово колесо пойти. Ой, это ужас. Мы так орали. Я орала. Олег, правда, только смотрел. Его ж разве проймешь? Она потом повернулась и говорит: «Классно, мам, да?»
Мы слезли оттуда как очумелые, и так чего-то нам смешно стало. Глупость, да? И она: «А пошли в Ботанический сад?»
Нам парни какие-то дырку в заборе показали. Он же к ВДНХ примыкает. Мы в эту дырку пролезли.
Гуляли до темноты. У меня аж щеки гореть стали. Олег ныл, конечно, нос воротил, но не особо. Я боялась заблудиться, а она ничего, сориентировалась. Мы, правда, черт-те где вышли, в Останкине где-то, потом к машине на такси возвращались. Булок зачем-то еще с маком накупили.
Пока в такси ехали, она мне аккаунт сетевой завела. Картинку поставила – Микки-Мауса дурацкого. Даже Олег вроде как хмыкнул, что «ничего». Теперь видеть буду, чего они там пишут.
А вечером сережки и кольцо с жемчугом таитянским пропали. Единственный жемчуг, который любила. На десятилетие Ромка подарил.
В ЮАР у нас кемпинг был. Там сухо и холодно вечерами, все шуршит и стрекочет. Как поджиг у электрический плиты.
Мы ужинали в отеле – домик такой деревянный с террасой. После супа он вдруг посмотрел и сказал, что бабуля моя умерла. Адвокат ему позвонил и сказал, Маковский.
Все замолчали после этого, только Олег засмеялся и сказал, что я теперь богатая наследница, наследница мерзлой однушки в Норильске.
Принесли второе. Антилопу жареную. Или косулю. Никому не понравилось, мясо жесткое.
Пока десерт ставили, я солонку в карман сунула.
Они после еды у костра остались, гид их готовил к сафари на завтра, а я пошла к муравейнику.
Большой муравейник в кустах за отелем. До пояса точно будет. Муравьи жирные такие, винно-красные – как в энциклопедии.
Но сразу не видно. Надо сначала несколько секунд стоять и смотреть неподвижно: тогда поймешь, что все копошится и двигается, потом уже видно, что гора из муравьев и веток.
Но в темноте они на глубину уходят.
Поэтому я соль в траву сыпанула. Трава там как жженый сахар, который мне бабуля от кашля давала.
Рукав задрала и руку внутрь сунула. Сколько могла. Зачерпнула муравьев солонку полную. Утрамбовала, досыпала, закрутила. Главное – быстро и ничего не чувствовать.
Они все еще у костра были, я поднялась на второй этаж. Комната Олега вторая налево. Окно закрыто, шуршаний не слышно. Сунула солонку под одеяло, открутила крышку. И в хижину, к водопою. Там хижина специально для туристов – чтобы смотреть, как животные к водопою ходят.
Брелок с пандой выкинула, спугнула кошку какую-то. Он уже и так истлел почти.
Сидела там, сидела. Снег здесь представить, конечно, вообще никак. Но я старалась. Воображала, как на слонов и львов у водопоя вдруг медленно-медленно снег сыпаться начнет. Вот они удивятся!
Я все делала как надо. Упрекнуть мне себя не в чем. Что мне теперь, харакири устроить?
Бабулька всю молодость сидела. Все об этом знали, и я в три года узнала. Представляла, как она сидит на стуле в поле. Лагеря – поля. Я не знала, зачем ей так долго сидеть, но она ничего зря не делала, поэтому я уверена была, знает, что делает.
Еще она говорила, что только благодаря ножичку спаслась. Тоже было непонятно – какому ножичку, чего? – но слово нравилось – такое, правда, остренькое.
Перед тем как в Москву ехать, я домой зашла. Там Редиска, кукла моя. И ножичек. Бабуля в Редискином платье сделала карман потайной. И говорит: «Если лезет кто и не знаешь, что делать, – пырни немножечко, малость самую. Сразу отстанут».
Как бы я его еще спрятала? Я же знаю, она мои вещи осматривает. И под подушками, и везде.
А Редиска – она всегда рядом, кукла и кукла.
Через неделю где-то после того, как мы из ЮАР приехали, я у себя была, сидела с ноутом, с девками чатилась. Часов десять было.
Олег вошел, схватил подушку и прижал ею голову мою к кровати. Дверь она запирать запрещает.
Очень быстро все случилось, я понять ничего не смогла. Только уже темно, тяжело и воздуха нет. Ноут свалился.
Тут и вспомнила про Редиску, она возле подушки справа сидит.
Я одной рукой ее хвать, второй карман раскрыла на ощупь, ножичек нащупала, ну и в жопу его – хряк. Свалился с меня вслед за ноутом.
Ромка сказал, сами кашу заварили, сами разбирайтесь. Я сказала, что сама не справлюсь. Нужен адвокат. Он тогда Маковскому позвонил.
Тот сказал: «Ждите, пока никаких заявлений».
Почему у нее взгляд-то такой гадючий? Я же ничего не говорю. Я же просто ее спрашиваю: «Мы же все тебе дали, скажи, ты даже совсем, вот ни полсколечки не благодарна, нет?»
Маковский приехал. Стучится в ее комнату. Она заперлась, уже часов пятнадцать не открывает. Я и орала, и грозила, и долбила – не открывает, зараза.
Он сказал: «Марта, это Федор Маковский, я адвокат, я хочу с тобой поговорить». Открыла, стерва.
Аккуратная такая, каре ровненькое, лак розовый, маечка с пандой, ни на кого не смотрит. И на кровати кукла сидит.
Он один к ней пошел, мне дал знак в коридоре остаться. Вышел задумчивый, только брови поднял, не поняла к чему.
На ужин остался, Ромка свое вино сицилийское любимое открыл. Маковский – тоже любитель.
Едим, значит, пьем, Маковский думает. После второго бокала глаза на нас поднял и сказал, что знает отличную школу в Англии, где Олегу очень понравится. И достал из портфеля проспект. На обложке – замок старинный на газоне. Там Льюис Кэрролл учился, между прочим.
Самое смешное, что те, кто не знает про нас, говорят: «Как же Марточка на вас похожа». А ведь и правда похожа. Только у меня после операции нос такой, а у нее свой. В спортивном клубе нам этим летом сказали: «Дочь у вас – прямо Ким Бэссинджер вылитая».
В тот день в клубе, дело еще летом было, я еще, кстати, на эту наткнулась – Ромкину, на восемь лет старше которая. Так она еще страшней стала. Тяжелая такая, можно подумать встает с рассветом и коров доит, а не в Сити-башне на кремовом кресле сидит. Тоже с дочкой была. Та – такая же.
Мы, кстати, здороваемся. Просто мне потом весь день плохо.
ОВД РАЙОНА ОДИНЦОВСКИЙ – В СЛУЖБУ ОПЕКИ РАЙОНА ОДИНЦОВСКИЙ
Выписка из протокола службы опеки
К делу 138-2-14 ОВД РАЙОНА ОДИНЦОВСКИЙ, дер. Барвиха.
Чемесова Марта Борисовна 1993 г. р. Место рождения: г. Норильск. Отец: неизвестен. Мать: Чемесова Жанна, 1968–2000. Род занятий: неизвестен. Другие родственники: Чемесова Сталина Григорьевна, 1936–2011.
Физическое и умственное развитие соответствуют возрастным параметрам.
Уголовное дело 138-2-14 заведено 10-01-2008 по повторному заявлению Комаровой Елены Артуровны и Комарова Романа Александровича на основании факта хищения материальных ценностей (денег и драгоценностей) и подозрения гражданки Чемесовой Марты Борисовны.
После рассмотрения материалов дела следствием материалы будут переданы в суд для рассмотрения дела о расторжении опеки и передачи дела о хищениях для дальнейшего судебного выяснения.