Дядя Вадо мягко разбудил и достал багаж. На удивление, мама встретила нас ещё на пороге:
– Ну наконец-то! Матус, ты чего не следишь за временем – уже половина двенадцатого! – отчитала она сразу.
– Мам, я каждый день так ложусь, чего ты прям, – напомнил я.
– Ага, вот ведь молодец, а позаботится о Веронике? – опрокинула мама всю аргументацию. – Приличные девушки, как она, ложиться предпочитают пораньше!
– Большое спасибо Вам, Ансельма, – вступила Вероника, тоже отчасти пристыженная, – но здесь и моя вина есть. Можно сказать – мы друг другу подыграли.
Спустился папа и с примиряющей улыбкой говорит:
– Ну, ладно тебе, пусть уже заходят, – даже рассмеялся он. – Здравствуйте, Ивер!
Это он поприветствовал нашего замечательного водителя.
– Доброго вечера! Вадо, очень приятно.
– Может, – проговорил папа, под тихие слова мамы: “Да, что-то я переволновалась за детишек.”, – зайдёте на чай?
Мама подхватила:
– А лучше переночуйте – темно уже!
– Хорошая идея, кстати, – в знакомой мне манере, поддержал папа – они всегда друг-друга поддерживают, – можно в шахматы или шашки сыграть даже. Знакомьтесь – Ансельма. Моя любимая супруга.
Вадо излучает такую светлую улыбку, что его, и так добрый образ, обрёл ореол святости.
– К вящему огорчению не могу принять такое щедрое предложение – работа, – чуть поклонился он.
Вероника тут же откликнулась:
– Вадо, всё в порядке, с домом ничего не случится. Оставайся, я прошу.
Водитель тут же кивнул и говорит:
– Хорошо, секундочку, – достал пульт и сначала закрылся багажник, а позже мигнула сигнализация, – всё, готов быть гостем!
Мы дружно рассмеялись и, наконец, вошли в дом. Папа тут же успокоил маму, что мы тут справимся сами и пошёл провожать её. Мама напоследок поцеловала нас с Вероникой и сообщила о готовности комнаты для гостьи. Вскоре мы оказались в гостинной втроём и я принялся охаживать гостей. Дядя Вадо убедил, что на диванчике, хотя я усиленно сватал своё обиталище. Веронике я налил тохинского сока и ушёл за постельным бельём, а по возвращению папа уже вовсю беседовал с Вадо за столом. Возле каждого стоит по кружке чая.
– Ну, думаю они тут долго будут сидеть, тем более шахматы и всё такое, – сообщил тихо я Веронике, что грациозно сидит в кресле. Тёплый свет и наш, в пастельных тонах, интерьер, прекрасно оттеняют её прекрасные черты.
– Если ты устала, – продолжаю я, – то пойдём провожу.
– А второй вариант? – с намёком улыбнулась девушка.
– Можем ненадолго ко мне подняться – покажу, как живу и вообще, – выговорил я, смутившись от своего же “вообще”.
Председатель стрельнула взглядом и уточняет:
– Ненадолго? И, второй вопрос: как соотносятся “ненадолго” и это интригующее “вообще”?
Хорошо, что взрослые сейчас увлечены беседой потому, что покраснел я на зависть перезревшему помидору. Мысли предательски покинули голову, а тут же вышедшие из под контроля горло и язык решили жить своей жизнью.
– П-просто мама пристыдила… да и вообще… Но, конечно, можно и подольше посидеть…
– Можешь быть спокойным за мой сон, если коротко, то из-за магических способностей, я могу пренебрегать им по надобности, – проговорила девушка и я с большим облегчением воззрился на неё, – но я не могу игнорировать твои потребности организма.
– Ой, что ты! – чуть не взвился я. – Тут никаких проблем, тем более в машине поспал немного. Тогда, пошли?
– Да, только давай занесём мои вещи, – ответила Вероника.
Я быстро отнес нужное в гостевую и, пожелав доброй ночи, мы поднялись.
Никогда бы не предположил, что буду стесняться комнаты – перед друзьями в Тохе такого не было, но оно и понятно.
Вероника осторожно переступила порог. Выключатель щелкнув, пустив поток электронов по кабелю. Председатель с любопытством огляделась, да я и сам вдруг словно заново вижу родные стены.
Окна здесь два: у дальней стены над столом – выходит на улицу, и сразу слева, на соседский дом – отсюда иногда вижу двойняшек. Справа от двери стоит шкаф, в зеркало которого гляжусь перед выходом. Рабочий стол, стены – в светлых тонах, что-то типа бежево-молочного. Кровать стоит вплотную к углу, а над ней полки с книгами, комиксами и играми. В остальных местах, где позволяла площадь, замостил плакатами из игр и комиксов. Пол графитового цвета и синее плотно герба Ружияра, выделяются из общей гаммы комнаты. Ну и, конечно, новая акустика тянется едва прибранными проводами к углам, где темнеют мощные колонки.
Так и осмотрелись вдвоём.
– Уютно и компактно, у меня были схожие ожидания.
– Я рад за такой отзыв, хех, думал будет хуже, – облегчённо ответил я. – Прошу, присаживайся, можно на кровать, можно в кресло.
– Спасибо, – отозвалась Вероника, всё ещё оглядываясь. Вскоре мы расселись. Она выбрала кровать.
– А как ты обычно проводишь вечера или выходные? – поинтересовалась гостья.
Я взялся рассказывать и показывать. Незаметно минул час и спать захотелось уже серьёзно. К удивлению и радости, Веронику тоже клонит ко сну. С лёгкостью я взял её под локоть и проводил в гостевую, где мама постаралась на славу: комната блистает чистотой и порядком, а благоухающий розами воздух просто чудесен. На прикроватном столике стаканчик и графин с водой. На краю кровати, аккуратно свёрнутая пижама.
Мы встретились взглядами на пороге и я с великим удивлением увидел новое выражение на лице Вероники – умиротворённое и спокойное. Трудно сказать, в чём именно выражается, но раньше всегда было видно остроту разума, почти хищную внимательность, а сейчас передо мной именно Исинн Вероника. Не председатель или магистр, а простая девушка. Чувство нежности захлестнуло меня и произношу голосом, удивительно полным тепла и заботы:
– Спокойной ночи, добрых снов.
– И тебе, Матус, – почти шёпотом сказала она и прикрыла дверь.
Меня пробрала дрожь от глубинных ноток в голосе, поэтому сдвинулся с места не сразу. Такой трогательной, бархатной нотки я ещё не слышал.
Глава 9
Проснулся от будильника. Он не простой – состоит из пяти мелодий. Играют по очереди через каждые три минуты. Сначала спокойные, а следующие уже активней. Такой вариант оказался оптимальным.
Что касается первых мыслей, то каким ещё им быть, кроме как о Веронике и новом качестве утра?
Часы показали шесть ноль шесть. Осеннее утро уже брезжит светом, а ведь скоро даже в семь будет ещё темно. Ночная тьма будет овладевать миром всё больше и больше, вплоть до двадцать первого декабря. Три дня продлится борьба, а потом вновь колесо жизни начнёт круговорот. Стало немного грустно.
Как утреннюю прохладу рассеивает восходящее светило, так и грусть развеяна радостью нового дня, осеннёного присутствием Вероники. Спустя двадцать минут иду на первый этаж. Вадо и папа придвинули два лёгких стула-трансформера к окнам и, разложив их наподобие шезлонгов, расположились с чашечками в руках. Лица сонные, но не такие, как у меня. Мы улыбнулись, обменявшись приветствиями и я взялся за собственный перекус. Гостьи пока нет, потому отдался потоку видеохостинга и новостной ленты.
Монолит Судеб – комикс Сабрины Григ ворвался в мир фанатов рисованных историй подобно астероиду или комете. С каждым днём растёт количество отзывов и сообществ. Я прекрасно понимаю ребят, ведь такого уровня исполнения мы давно не видели. Если же говорить более предметно – сама индустрия не видела никогда, а мы следом. Опыта Светланы хватило придумать замечательную историю, что только предстоит узнать читателям. Агния же сумела гениально воплотить её художественно. В Монолите я больше по панорамным вещам уношусь, но и крупный план передаёт всю гамму эмоций момента.
И всё же мои ожидания были смяты, перевёрнуты и отброшены на обочину, будто бронированный состав промчал, подымая пыль и увлекая за собой. Я не мог ожидать столь сильного резонанса в среде любителей комиксов – уже сейчас к истории примеряют регалии лучшей и недостижимой, а другие авторы размышляют в канве попыток взять что-нибудь себе, но без воровства. И всё же следует подождать, пока выйдет хотя бы том.
Взгляд отыскал цифры времени – удивительно, уже почти семь, а Вероники нет. Я оглядел опустевший стакан. Непривычно есть в одиночку. Обычно мы семьёй, осенённые лучами восходящего солнца. Но сейчас папа и дядь Вадо заняты разговором, мама же начала больше спать. Думаю, надо пойти разбудить председателя – может не успеть собраться в школу.
“Тук-тук” издала дверь, а я следом подкрепляю:
– Вероника! – затем ещё пару стуков. – Вероника! Сейчас семь утра, ты успеешь?
Двери у нас добротные, потому можно спокойно беседовать в голос и даже музыку слушать, когда кто-то спит. Вот и сейчас, голос девушки услышал лишь краем.
– Что-что?! – переспросил тут же и погромче.
–…оже… ай…– услышал я, но уже лучше.
Приоткрыл дверь и в щёлочку:
– Прости, не расслышал. Что ты сказала?
– Можешь зайти, Матус! – раздался уже ясно слышимый голос Вероники, щедро сдобренный смехом.
Я смело ввалился, прекрасно понимая, что если бы гостья была не готова к встрече, то не разрешила бы. И обомлел. Вероника ещё в постели, с разметавшимися волосами и лишь чуть приподнялась, подложив подушку между собой и спинкой кровати. Гостевая комната, полная пастельной палитры, хорошо освещена лампами. Здесь даже находиться мягко, словно обёрнут в махровый халат. Девушка открыто и тепло улыбается, сонными чертами и беспокойным океаном волос вписываясь в обстановку. Я окунаюсь в это благолепие образов всем сознанием, подкрепленое ещё и ароматом роз, щедро напитавшим собой всё.
– Прошу прощения… – вымолвил я.
– Всё нормально, Матус, – улыбнулась девушка, но я воспылал благодарностью ибо понимаю, что нормально это для меня. Людей, а уж тем более парней из них, коим бы Вероника разрешила войти – нет. Глаза впитывают восхитительный образ, норовя сорваться в откровенное разглядывание и лишь струна воли всегда на страже морали. Вид таких страстей достоин, ведь под тонким покрывалом виден контур прекрасного тела Вероники, созданного мыслью Творца.