– Вместе? – заморгала она. – Как супруги?
– Вместе, но не, как супруги, – нервно отозвался я, смущенный ещё от того, что она до сих пор прижимается.
– Я согласна! Вези меня в свой дворец, рыцарь, – театрально произнесла она.
– Ну, не дворец, конечно, – рассмеялся я.
– С тобой, хоть в соцжилье.
Меня разобрал хохот.
– Сама сказала. Будь по-твоему, – глянул я в её непонимающие глаза. – Ладно, ты отсядь, пожалуйста и мы подумаем, что сказать.
– А вдруг меня украдут, когда я отсяду? – прижалась она сильнее, ещё и ногу закинув на мою. Мне в глаза смотрит не только её лицо, но и часть бюста теряющегося в темноте углубления декольте.
– Валентина, созерцая твои прелести, я не могу думать о серьёзном, – попробовал отодвинуть я, но куда там – держится крепко.
– Это тоже серьёзно, Матус! Да и не видно же ничего, погоди, я исправлю это недоразумение, – она потянулась к молнии.
Я честно признался себе, что уже не смогу остановить Валентину. Не смогу, потому, что не хочу.
Всякое могло случиться, но в дверь постучали. Бог есть, и он спас меня.
Отстранился от всё ещё сопротивляющейся Валентины и поднялся. Огляделся, поправил форму, глянул на принявшую нормальное положение и потупившуюся Валентину. Затем открыл.
– Матус, можно? – спросила Светлана, с очень обеспокоенным видом. – Ты уже не кричишь на переведёнку?
– Заходи, нет. Чай пьём, – смутился я.
– Ой, – посмотрела она на Валентину, у которой глаза ещё не отошли после слёз. – Довёл до слёз? Как же ты так? Ладно, я же не мегера какая, пусть сдаст в течении полугода. За месяц трудно будет.
Я сморщился, словно съел вместо карамельки, жука. Хочется объяснить Свете, что я не плохой, что не доводил, что Валентина человек-проблема, но полгода вместо месяца – это решение важной проблемы. Чёрт бы всё это побрал и засунул в самое тёмное место Хаоса!
– Спасибо, – промолвил я. – Это упрощает дело.
– Ой! – обрадовано вскрикнула Валентина. – Спасибо Вам большое.
– Да не за что, – отозвалась заведующая успеваемостью, светлея лицом. – И мы тут все на “ты”. Меня Светлана зовут, можешь Светой звать, если хочешь.
– А я Валентина, очень приятно. Сокращённо меня никто не звал, так что не знаю, как.
– И мне приятно, – улыбнулась Света. – Ладно, я только за этим приходила. Матус, не кричи больше, пожалуйста!
– Постараюсь, – отозвался я в спину уходящей.
– Ура! – взвизгнула Валентина и оказалась у меня шее. – Матус, как всё хорошо получилось!
– Согласен. И знаешь, я придумал, что сказать нашим родителям, – проговорил я, смотря глаза в глаза.
– И что?
– У тебя подготовка к экзаменам, а я буду твоим куратором и попечителем перед школой. По этой легенде, мы будем проводить вместе с той целью, чтобы не могла отлынивать и точно сдала экзамены. Зная тебя, Император точно одобрит.
– Ох, какая классная идея, господин Попечитель. Вы такой умный. А чем же мы на самом деле будем заниматься? – промурлыкала ведьма.
– Учёбой!
Глава 24
От уроков остался хвостик, идти на который нет смысла. Взяв с собой Валентину, я направился в Администрацию. Переговорили с секретарём, зашли к директору и тут же составили документ овеществляющий намерение моего наставничества и попечительства над переведённой ученицей.
Валентина присмирела. Можно гордиться собой, но не могу освободиться от одного глубинного чувства. Сейчас Симфония – это современная страна. Номинально, мы живём согласно букве Закона, по факту же каждый понимает – общество стоит на честности, совести и готовности отдавать. Не будь этого, и закон не сдержит натиск порочного. И всё же, есть Император и его Империя, а рядом со мной его дочь – девушка, наделённая властью без какой-либо меры. Что стоит между волей Императора и волей Совета? Я думаю,что совесть Оргуса Второго.
Выборные люди и сам институт голосования – это иждивенческие структуры на теле имперского волеизъявления. У меня, на фоне влияния Валентины, мысли порой заскакивают в плоскость половой темы, так вот, если уж упрощать для понимания роль Императора, то реши он ввести правило первой брачной ночи – мы подчинимся. Таков психотип нашего общества, его ментальный образ. И сейчас, я хожу петухом по курятнику, распушив перья, но Валентина – это птица не моего полёта. Совсем не моего. Если отбросить всё поверхностное, то лишь чувство долга перед Бастионом, Империей и Вероникой вытащили меня из уровня подобострастия перед императорской особой, на равный ей.
– Такой задумчивый, – подметила Валентина, кончиком пальца тронув мой нос.
– Возможности на мягкие решения у нас нет, поэтому давай сразу ко мне? – выбрался я из пучины мыслей.
Сложив губы трубочкой, она подула, помахав ручкой наподобие веера.
– Фантазия рисует мне самые жёсткие решения. У тебя дома… в твоей комнате, – приблизила она сеющие пылкий шёпот губы.
– Валентина! Я имею в виду, что мы не може два-три дня готовится к переезду, перевозить вещи и искать удобного случая, чтобы сообщить Императору о событии.
Мой хмурый взгляд встретил её, полный дремлющего огня. Будто камень и потрясающей мощи стихия ядра Земли.
– А твои родители? Они не против? – неожиданно спросила она, а мне осталось только Бога поблагодарить, что имперский род такой достойный.
– Ну, для нас честь принимать госпожу Валентину, наследницу Обсидианового Рода магов, – решил и порадовать, и подметить я.
– Мур-мур, мой Председатель, – сделала она пару шажочков ко мне, с грацией большой непредсказуемой кошки. – Тогда поехали, раз всё решено.
– Не против, если на твоём транспорте? – заглянул я в мерцающий малахит. Нутро, конечно, сводит от её близости. Доносящийся аромат вообще дурманит.
– Совершенно, мой Председатель, – отозвалась ведьма, подавая руку.
Так мы покинули Бастион, сопровождаемый пусть и редким во время занятий вниманием, но всё же имеющимся.
– Мам, у нас будут гости, – решил я хотя бы немного подготовить впечатлительную особу к встрече.
– Хорошо, Рыжик, – отозвалась она. – А кто?
– Это довольно значимый в Симфонии человек, поэтому ты пожалуйста не волнуйся, – рассмеялся я. – Очень тебя прошу.
– Ой! Матус, я уже начинаю, – услышал я взволнованный голос из динамика.
– Мам! Всё хорошо, от тебя ничего не требуется, главное не падай в обморок, когда увидишь, – бросил я взгляд, на сидящую справа Валентину, прыснувшую смехом. – Лучше заранее присядь.
– Ладно, сынок, – попробовала она рассмеяться. – А на стол накрыть?
– Нет, сами справимся.
Закончил звонок и поймал взгляд Валентины. Ей явно весело.
– Ну что? – отозвалась она. – Давно я не бывала в подобной ситуации.
Я поудобней откинулся в комфортном кресле наироскошнейшего салона. Вот уж, где отделка не даст забыть в чьей компании тебе выпала честь ехать.
– А поподробнее?
– Интересной, увлекательной, с долей риска и неизвестности, – пропела девушка тряхнув головой. Освободившиеся от оков волосы потекли пламенем вниз, словно живые. Они явно носят магическую суть. Ведьминскую.
– А битва с демоном была давно, по твоему? – удивился я.
– Так я же с того дня и считаю.
– Ну, тогда да. Я, наверное, поседею теперь, – устало вспомнил я случившееся.
– А ведь у нас цвет волос похож, – лукавым голоском подметила она, придвинувшись.
– И что с того? – насторожился я.
– А вот, как думаешь, ну-у… если бы мы решили…– она страстно пошевелила пару раз алым соком губ, вызвав во мне отклик. – Знаешь же, как бывает…
– Валентина, я ещё не понял о чём ты, но предчувствия скверные, – отсел я подальше.
– Ах, как ты можешь, Матус?! – картинно возмутилась она. – Называть детей скверными.
– Я не называл детей скверными! – возмутился я почти крича. – Дети – это одно из прекрасных проявлений жизни. Только ты со своими намёками, вызываешь нехорошую реакцию.
– Я всего лишь хотела порассуждать, будут ли наши дети рыженькими! Мы ведь с тобой да, – сыграла в скромницу Валентина. И надо сказать, что грация, чувственность и эмоции ей даются легко. Ко всему прочему, она просто само вдохновение.
– Какие ещё наши дети?! У нас нет детей! От того, что я коснулся твоей груди они не появляются. Тем паче через одежду.
Зачем я уточнил про одежду? Кровь рванулась к лицу. Полыхая ушами и лицом, наблюдаю, как собеседница тоже пала в краску.
– Вот опять ты про “коснулся”. Ой, я поняла! – вдруг озарилась Валентина. – Ты считаешь, что даже если самым беспардонным образом облапал грудь девушке, но через одежду, то это называется коснуться. Хорошо, Матус, хорошо! – не дала она вырваться моему возмущению. – Хорошо. Пусть будет коснулся. Я ведь не парень и не совсем понимаю ваши критерии, но чтобы мы могли говорить на одной волне… так сказать для выравнивания степени оценки, э-э… в общем, раз я девушка и мне положено уступать могучему мужскому напору, то может выровняем меру понимания случившегося?
Я заглянул в её внешне ангельские и невинные глазки, но глубокие и азартные в глубине. Настоящей охотницы.
– Как? – подозрительно спросил я.
– Потрогай без одежды, – быстро проговорила она, полыхнув щеками и скорей отвернулась. Ладонь задрожала перед губами. – Ах, ах, ах! Как же я смущена!
– Здесь что ли?! – выпалил я, едва не вцепившись себе в язык. Вырвать этого дурня! Откусить! Заставить молчать!
– Фу-у-ух! – замахала Валенитина ручкой и приоткрыла окно. – В какой жар ты меня вогнал, охальник.
– Это я охальник! – рассвирепел я. – Ты вообще… бесстыдница, а не порядочная девушка! Ведьма-соблазнительница! Русалка!
Она стрельнула взглядом и улыбнулась.
– Порочишь моё честное имя. Вот возьму и умру теперь. Обесчестил сначала, а теперь всю вину на меня повесил. Я же наследница рода.
У меня от возмущения горло сдавило. Захотелось задушить эту рыжую лису!
Вдруг она оказалась рядом. Прильнула, заняла весь мир. Колдовской огонь пляшет в глазах.