еми месте было непросто. Перспектива застрять здесь мне не очень нравилась. К тому же начинался дождь.
– Ты умеешь создавать порталы? – спросил я у Рива.
– Не особо, – ответил он. – А что? Думаешь все плохо?
– Думаю, не очень хорошо.
У меня с созданием порталов было как-то слабовато. Когда-то Наставник пытался объяснить мне, как это делается, но я научился строить порталы только до Этернума – города Темных сил. Сейчас мне бы пригодилось это умение. На самом деле в создании порталов нет ничего сложного, нужно просто очень четко представлять, куда хочешь попасть и зачем тебе туда надо. Ну и еще очень много энергии и хотя бы один дверной проем. Сильные суа способны создавать порталы между континентами, но редко пользуются ими в повседневной жизни.
– Вон там, смотри, – Рив указал на руины колокольни, возвышавшейся над лесом.
Мы свернули на дорогу, которая вела к руинам. Несколько километров леса и гравия и мы выехали к селению. Ну как к селению… Величественные руины церкви семнадцатого, а может и восемнадцатого века, пойди их разбери, возвышались посреди нескольких разбросанных тут и там покосившихся деревянных домиков. Люди жили здесь совсем недавно. Может лет десять назад? Но сейчас это место выглядело совсем необитаемым. Я заглушил двигатель и вылез из машины. Накрапывал дождь. Пахло сыростью, старостью и гнилью.
– Может, поедем отсюда? – спросил Рив, высунувшись из окна.
Но я проигнорировал его и направился прямиком к церкви. Гравийная дорожка заросла травой и упиралась в запертые ворота. Похоже, церковь перестала работать уже очень давно. В том месте, где когда-то возвышался купол, росло деревце. Я перемахнул через забор. Массивные кованые двери были наглухо забиты досками. Над ними остался фрагмент росписи – кусок пернатого крыла, кому он принадлежал? Херувиму или архангелу? Я услышал шелест крыльев. Рив обратился в ворона и присел на забор, склонив голову набок. Я обошел здание. Часть стены обвалилась. Огромный проем был когда-то заколочен досками, но часть из них была оторвана, и я смог забраться внутрь. Ветер гулял в разрушенных сводах. Потемневшие от времени остатки фресок изображали какие-то сцены из Библии. На полу под слоем грязи и между пучками травы остались следы мозаики. Здание разрушалось, но оно по-прежнему было прекрасно и величественно. Каким же оно было, когда сквозь расписанный купол струился солнечный свет и старый поп в длинных одеждах читал воскресную молитву, а сотни прихожан слушали его, смиренно склонив головы? Я до сих пор чувствовал их. Их молитвы, страдания, мольбы. Я не чувствовал здесь умиротворения, как в католических храмах Европы, я чувствовал боль и отчаяние. Дождь капал сквозь разрушенную крышу. Я прошел дальше, через проем, на петлях которого уже давно не висели двери, в колокольню. Лестница была разрушена полностью, но по стене вполне возможно было вскарабкаться на самый верх. Это отняло у меня немало сил, но результат превзошел все ожидания. Ухватившись за деревянную балку, на которой когда-то висели колокола, я огляделся по сторонам. Бескрайние леса и болота уходили за горизонт, среди них тот тут, то там виднелись редкие поселения и дороги. И самое главное, я увидел магистраль, оказывается, все это время мы ехали параллельно ей. Мы были спасены! Я спустился вниз и вышел к Риву. Он сидел на заборе и косо смотрел на меня черным глазом. Захотелось почему-то взять камень и бросить в него, но я не стал этого делать, а лишь перепрыгнул обратно через забор, отряхнулся и направился к машине. Я слышал шелест его крыльев, а потом шум шагов. Он бежал за мной.
– Для тебя вообще нет ничего святого? – кричал он.
Я остановился и обернулся, но сделал это настолько резко, что он едва не влетел в меня.
– С какой стати? – удивленно спросил я.
– А как же кодексы, правила, соглашения?
– Они написаны для таких, как ты, – я открыл дверцу машины и забрался внутрь.
– Но… – Рив уселся на сидение.
– Бла-бла, – перебил я его, заводя двигатель.
– Эй… – он захлопнул дверь и гневно посмотрел на меня.
– Бла-бла-бла, – я рассмеялся, включил заднюю передачу и сдал назад, чтобы выехать обратно на дорогу.
– Ты отказываешься выслушать меня, да? – спросил он, пристегиваясь.
– Ага, – я переключил скорость и нажал на педаль газа.
43
Мы расстались с Ривом в аэропорту Праги, откуда он полетел в Цюрих, к Штайнбергу, а я отправился домой. Я чувствовал себя отдохнувшим и полным сил, поэтому закинул сумку в шкаф, принял душ и отправился в «Самум». В «Самуме» царило невероятное оживление. На сцене выступал какой-то дуэт. Они пели что-то из шестидесятых, смеялись и танцевали буги-вуги. Я подошел ближе и остановился в изумлении. Джонни Крафт и Адриана. На ней было длинное черное платье, а на Джонни – черные брюки и жилет, рукава рубашки закатаны, а галстук слегка распущен. На шпильках Адриана была на полголовы выше его. Они были великолепны. Я поймал себя на том, что щелкаю пальцами в такт музыке.
– Господин Рит, – обратился ко мне официант. – Позвольте, я проведу Вас к вашему столику.
– Я не заказывал столик.
– Нет, но Джонни распорядился…
– Тогда, веди, – я улыбнулся и показал ему жестом, чтобы он следовал вперед.
Официант усадил меня за столик и оставил бокал белого вина в качестве комплимента. В это время Джонни и Адриана спускались со сцены под бурные аплодисменты. «С днем рождения, Джонни! Поздравляем, Джонни!» – раздавалось со всех сторон. Я взял бокал, поднялся и подошел к ним, чтобы присоединиться к поздравлениям.
– Джонни, мои поздравления! – я пожал его руку.
– Благодарю, рад тебя видеть, Вальтер, – он успел похлопать меня по плечу, и его тут же окружили несколько человек, осыпая пожеланиями. Мы с Адрианой остались вдвоем. Мы переглянулись, и она смущенно отвернулась и принялась разглядывать зал.
– Отличная вечеринка, – сказал я.
– Да, действительно, – она улыбнулась и начала теребить кружева на своем платье.
– Ты прекрасно выглядишь сегодня.
– Спасибо, – она смутилась еще больше.
Я сделал глоток вина, размышляя над тем, как продолжить беседу, когда она заговорила сама.
– Я сегодня как Золушка, – сказала она, – по другую сторону барной стойки.
– Разве Рив не водит тебя на вечеринки? – удивленно спросил я.
– О, нет! – засмеялась она. – Я не хожу.
– Но почему?
– Такие вечеринки мне просто не по карману. Я не хочу ни от кого зависеть, не хочу быть содержанкой, чтобы обо мне думали, что я встречаюсь с ним только из-за денег. Потому что это не так.
– Но разве тебе не хочется быть частью всего этого?
– Хочется, – она посмотрела мне прямо в глаза, – но я хочу всего добиться сама. Не думай, что Рив не предлагал мне помощи. Его дядя – Генрих Штайнберг – очень влиятельный человек, для него не составит труда устроить меня на какую-нибудь высокую должность, но почему-то меньше всего мне хочется зависеть в чем-то от Генриха Штайнберга.
– Почему? – с любопытством спросил я.
Адриана приблизилась ко мне вплотную и жестом показала, чтобы я наклонился. Она прошептала мне на ухо:
– В «Самуме» ходит слух, что с тех пор как Гэрет Прайс продал душу дьяволу, сюда не ходят обычные люди.
– И как, сама ты в это веришь? – я внимательно посмотрел на нее.
Она пожала плечами.
– Я думала, ты мне скажешь, – сказала она.
– В какой-то степени это правда, – ответил я. – Мы живем в сложном мире, в котором найдется место всему, даже дьяволу. Зависит от того, веришь ли ты в то, что он действительно существует.
– Я верю в Бога, – шепотом сказала она, едва касаясь губами моего уха. – Он дал мне второй шанс и я…
– Я прошу прощения, что прерываю вашу беседу, – к нам подошел Джонни Крафт, – Адриана, дорогая, – он взял ее под локоть, – ты обещала мне сыграть что-то на рояле.
– Да, конечно, Джонни, – она улыбнулась ему в ответ, – с удовольствием. Извини, – сказала она мне, и они вдвоем отправились к сцене, а я остался на месте, обдумывая ее слова. Все это было весьма и весьма интересно.
44
Необычный небоскреб, который люди небезосновательно прозвали «огурцом», возвышался над лондонским Сити. Именно здесь у меня была назначена встреча с культовым и харизматичным персонажем, от которого даже у меня мурашки бежали по коже и тряслись колени. Поднимаясь в лифте на нужный этаж, я все пытался представить его. Есть ли у него борода? Носит ли он пиджаки или белую рясу? На каком языке говорит? Лифт остановился, я глубоко вздохнул и вышел из него. Передо мной было огромное офисное пространство. Как и любой большой офис, оно было разделено перегородками на десятки маленьких кабинок, в каждой из которых располагались самые обыкновенные на вид офисные сотрудники. Одни говорили по телефону, другие сидели, уставившись в мониторы, третьи бегали между кабинками с какими-то бумагами. Офис просто поражал своей обыденностью. Я прошел между рядов, вслушиваясь в обрывки фраз. Оказалось, что это служба психологической поддержки. Я заглянул в приемную. Девушка-секретарь в белой блузке приветливо улыбнулась мне и сказала: «Добрый день, мистер Рит, проходите, Вас уже ждут». Я кивнул ей в ответ и без стука вошел в дверь.
Просторный овальный кабинет был залит солнечным светом. Одна полусфера была полностью из стекла, другая – выкрашена в белый цвет. Прямо напротив входа стоял массивный письменный стол, тоже сделанный из прозрачного стекла. За ним, в кресле, повернувшись к городу за окном, сидел Правитель Светлого царства – Тейлор Уотсон.
– Добрый день, – я остановился у входа.
Кресло повернулось ко мне, и я увидел, что в нем сидела женщина. Она поднялась и протянула мне руку.
– Добрый день, мистер Рит, – сказала она.
Стараясь не показывать своего изумления, я подошел и пожал ее руку. Почему я всегда думал, что Тейлор Уотсон – мужчина?
– Прошу Вас, – она указала на кресла, стоявшие у стола.
Они были сделаны из прозрачного пластика, и поначалу я даже не заметил их. Не отрывая взгляда от женщины, я осторожно присел в одно из них, оно оказалось на редкость удобным. Мисс Уотсон заняла свое место и, положив локти на стол, внимательно посмотрела на меня. Она напомнила мне нечто среднее между Одри Хепберн и Жаклин Кеннеди. Примерно за пятьдесят, но выглядела она гораздо моложе своих лет. Темные волосы, собранные в хвост, мягкие черты лица и очень красивые карие глаза. В своем белом брючном костюме госпожа Уотсон была невероятно элегантна.