Они с любопытством разглядывали меня. Мое лицо, волосы, одежду. Когда я встречался с ними взглядом, они отводили глаза. Я видел, что они хотят задать мне массу вопросов, но они молчали. Даже дети вели себя особенно тихо.
– Предлагаю тост, – сказал, наконец, отец, – за возвращение нашего блудного сына, – он встал и поднял бокал.
Все посмотрели на него так, словно он сказал неудачную шутку. Все, кроме меня. Я тоже поднялся.
– За мое возвращение, – я словно со стороны услышал свой чужой хриплый голос.
– За возвращение, – подхватила Анна.
После третьего или четвертого бокала ко мне вернулся дар речи, и напряжение спало. Я заметил, как все вздохнули с облегчением. Готов поспорить, они подумали, что с моей головой не все в порядке. Вскоре детей уложили спать, но разговор продолжался до глубокой ночи. Я рассказал им о том, как добрался до Гамбурга, а там устроился в порт разнорабочим, и как-то так сложилось, что я оказался в Колумбии, где и прожил все эти годы. Не знаю, поверили они в мою историю или нет, но в ней было больше правды, чем я мог себе позволить рассказать им.
55
После ужина я поднялся в свою комнату. Родители и вправду ждали меня, моя старая комната была свободна. На кровати, в квадратике лунного света, пожав под себя ноги, сидела старшая дочь Анны. Я остановился на пороге. Неужели память подвела меня, и я ошибся дверью? Но девочка прошептала:
– У меня есть кое-что для тебя.
Я подошел к кровати и опустился рядом с ней на колени. Она взяла меня за руку и вложила что-то маленькое и холодное в мою ладонь.
– Это передали тебе эльфы, – также шепотом сказала она.
– Откуда ты знаешь эльфов? – шепотом спросил я и обернулся на незакрытую дверь.
– Они живут в пруду у леса. Они знали, что ты приедешь. Мы все тебя ждали.
Я поглядел вокруг, но уточнять, кто это «все» не стал.
– Мама не верит в эльфов, – грустно сказала девочка.
– Никто в наши дни не верит в чудеса, – я пожал плечами. – А теперь пора спать, малышка.
– Но я не хочу спать! – возразила она.
– А вот дяде Вальтеру надо выспаться, – я зевнул. – Завтра очень рано вставать.
– Спокойной ночи! – она обняла меня и выбежала из комнаты.
Я посмотрел ей вслед и раскрыл ладонь. Маленький кулончик блеснул в лунном свете. Древо жизни. Улыбнувшись, я расправил тонкую серебряную цепочку и, приложив кулон к губам, надел его на шею. Магия эльфов не защитит от Штайнберга, но поможет добраться до него незамеченным, а это уже неплохо в моем положении.
Я поднялся с колен и огляделся вокруг. На столе все еще стоял мой стакан с карандашами, и лежала пачка бумаги, на которой я рисовал свои комиксы. Мои учебники стояли на полках, там же где я их оставил. Все старые вещи были на месте, но к ним добавилось множество новых: книги, тетради, фотографии в рамках, постер какого-то наверняка известного бойз-бенда. На одной из фотографий были мы с Санни. Я не помню у себя такой. На ней нам было по четырнадцать, и мы стояли на крыльце школы. Справа и слева от нас стоял еще кто-то, но их обрезали, и остался только кусочек рукава и чья-то сумка. Я вглядывался в фотографию, пытаясь вспомнить, когда и зачем она была сделана.
– Завтра ты снова исчезнешь? – услышал я голос и обернулся. В дверях стояла Энхен.
– Я не могу ничего обещать.
Она вошла в комнату и осторожно закрыла за собой дверь.
– Я столько часов провела в этой комнате, вдыхая твой запах, вчитываясь в твои комиксы… Я ведь влюбилась в тебя почти сразу, но и не подозревала, пока Санни не сказал мне…
– Санни?
– В конце февраля, – она присела на край кровати, – он пришел ко мне домой. Он был такой странный, как будто его кто-то преследовал, и рассказал о твоих чувствах. Он просил меня, чтобы я позаботилась о тебе. Он как будто знал, что с ним что-то произойдет. Недели не прошло, как его сбила машина…
Она закрыла лицо руками и замолчала.
– Я чувствовала себя такой виноватой за то, что ты ушел из дома…
– Но почему?
– Я оттолкнула тебя. Я думала… Я хотела… Но было слишком поздно, – из ее глаз покатились слезы.
Я присел рядом с ней на пол.
– Ты не виновата ни в чем, – сказал я. – Просто держать тебя за руку, было для меня тогда высшим счастьем, но у судьбы на меня были другие планы, – я взял ее за руку. – Я очень благодарен тебе за то, что ты оказалась здесь, что ты поддержала в трудный момент моих близких, что ты опубликовала комикс…
– Ты знаешь об этом? – удивленно спросила она.
– Его продавали по всей Европе и даже за океаном, – усмехнулся я.
Так или иначе, мне суждено было стать знаменитостью.
– Я хотела, чтобы все гордились тобой, – тихо сказала она. – Нам с мамой пришлось немало побегать, чтобы опубликовать его.
– Вам с мамой?
– Знаешь, а ведь она очень любит тебя.
– Почему же она так тщательно это скрывала всегда, а? – шепотом спросил я.
– Они, твои родители, всегда хотели, чтобы ты вырос самостоятельным и независимым.
– Ну, это им удалось, – усмехнулся я.
Что это было за чувство? Обида? Или разочарование? А я то думал, что избавился от всех иллюзий.
– Ты вспоминал когда-нибудь обо мне? – Энхен прервала мои размышления.
– Я никогда о тебе не забывал, – я раскрыл ее ладонь и провел по ней указательным пальцем.
– У тебя есть кто-то?
Я отрицательно помотал головой, продолжая разглядывать линии на ее ладони.
– Я был влюблен в своей жизни всего три раза, – сказал я. – Двое из тех, в кого я когда-то влюблялся, находятся в этой комнате, – я поднял голову и взглянул на нее. – Ты и я. Я самовлюбленный, алчный эгоист, Анна. Тебе повезло, что меня нет в твоей жизни.
– Но ты есть! – возразила она, сжав мои пальцы. – Все это время ты был в моей жизни! Ты научил меня ценить жизнь, радоваться каждому дню, ловить каждый момент, каждую возможность, не бояться рисковать… Ты подарил мне родителей…
– И подарил им дочь, и даже внуков, ведь о чем-то подобном мечтают все нормальные люди, – я тихо засмеялся. – Если я чему-то и научил тебя, так бежать, как крыса, с тонущего корабля.
– Прямиком на бал…
– В каком смысле?
– Вальтер Рит, – произнесла она и замолчала, наблюдая за моей реакцией, но я был невозмутим.
– Вальтер Рит?
– Тебе это имя ни о чем не говорит?
– Нет, – я пожал плечами, – а должно?
Анна поднялась с кровати, подошла к книжной полке и взяла одну из книг. Она вернулась на свое место и, пролистав книгу, достала несколько газетных вырезок и протянула их мне. Я просмотрел их. В одной заметке мы со Штайнбергом открывали новый завод в Румынии, в другой заметке я давал интервью о глобальных планах концерна Штайнберга, в третьей заметке очень цветисто рассказывалось о том, кто такой Вальтер Рит, и почему его часто видят в сопровождении несравненной Алисии Штайнберг. Четвертая заметка была из новых: в ней Рив Рейвен комментировал налоговое законодательство Швейцарии и возможности развития бизнеса в Европе. Я перечитал текст последней заметки на два раза и никак не мог понять, как она связала Рива со мной, пока не разглядел себя на фото. Рив выходил из какого-то здания, а я шел немного сзади, и меня было почти не видно, но Энхен увидела. Энхен кропотливо искала информацию обо мне. Не удивлюсь, если у нее в компьютере в избранном на первом месте ссылка на сайт корпорации Штайнберга.
– Да он просто вылитый я, – наконец сказал я.
– Ты бы все равно не сознался? – спросила она.
Я покачал головой. В комнату заглянул Берт.
– Не пропадай насовсем, – Энхен слегка коснулась моего плеча и встала с кровати. – Мы всегда ждем тебя здесь.
– Я знаю, – я поднялся с пола. – Спокойной ночи, Анна.
– Спокойной ночи, Вальтер, – она кивнула в ответ и вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Я собрал вырезки, положил их обратно в книгу и, поставив книгу на полку, упал на кровать. Сколько бессонных ночей я провел здесь, вкладывая всю душу в комиксы? Сколько разбитых надежд и разочарований? Был ли я когда-нибудь счастлив? Я не помню. Хотел бы я вернуться сюда? Нет.
56
Ранним утром я выехал из города на взятом напрокат авто. До места, куда я направлялся, было около семи сотен километров. Достаточно времени, чтобы подумать о вечном. Мне было немного грустно после вчерашнего вечера. Меня терзало чувство вины. Я предал их всех. А с другой стороны… Я спас их всех от Генриха Штайнберга. И продолжаю этим заниматься. Я должен остановить Наставника, пока не стало слишком поздно. Я могу изменить все, и я сделаю это!
Спустя восемь часов я припарковался в паре кварталов от особняка Волков. Убедившись, что за мной нет слежки, поднялся по обледенелым ступеням и позвонил. Открыла Кендра. Без лишних предисловий, она схватила меня за шарф и затащила в дом, захлопнув дверь. Она поспешно закрыла все замки и повернулась ко мне. Я как раз снимал пальто, когда она обняла меня. Я прижал ее к себе. «Я рада, что ты здесь», – сказала она.
В гостиной, в камине весело потрескивал огонь. В углу стояла наряженная рождественская ель. Старые тряпочные куклы и деревянные лошадки, маленькие печенюшки в виде звездочек и зверюшек, сушеные фрукты. Я загляделся на елку, забыв обо всем. Увидеть такую в доме суа было просто невозможно.
– Ты же знаешь, что традиция, украшать деревья появилась задолго до рождения Иисуса, – сказала Кендра, заметив мое удивление. Я кивнул ей в ответ.
– Полагаю, ты пришел за мечом, – Вульф стоял на пороге и улыбался.
– Именно так, – я сделал шаг ему навстречу и протянул руку. Он пожал ее и к моему величайшему изумлению обнял меня и похлопал по спине.
– Зачем тебе меч, Вальтер? – отстраняясь от меня, спросил он.
– Хочу показать его Штайнбергу.
– Что?
– Я пойду к Штайнбергу, – я присел на маленький диванчик, – меч возьму с собой.
– Ты с ума сошел! – воскликнула Кендра и принялась ходить по комнате. – Слушай, ты хочешь умереть героем, так и скажи. О тебе будут слагать легенды. Он был один против всех сил Ада, – она развела руками. – Он погиб, но в наших сердцах он будет жить вечно, – она остановилась и стала смотреть на меня в упор. – Твое сотрясение, похоже, серьезнее, чем писали в газетах. Все изменилось с тех пор, как ты уехал. На всех столбах развешаны твои портреты. Каждая собака в этой части света знает тебя в лицо. Среди темны