Мишка обошел мопед кругом, не решаясь поднять его – вдруг какая бутафория. Будет очень обидно, если двигатель не заработает. Да и бензина в баке может не оказаться.
– Чего ты кругами ходишь? – спросила Пушистик.
– Да так, смотрю, – ответил Мишка.
И вправду, не было никакого смысла оттягивать волнительный момент. Если мопед не заведется, то ничего не поделаешь, ну а как получится?
Мишка наклонился и поднял с земли тяжелый мопед. В баке плеснулся бензин. А может, и не бензин – кто его знает. Мальчик открыл крышку и принюхался. Пахло бензином. Вернув крышку бачка на место, Мишка поставил мопед на подножку, открыл бензиновый краник и взобрался на сиденье. Поставил ноги на педали.
Двигатель чихнул несколько раз, но не завелся. Мишка почесал темечко, оглядел двигатель и попробовал еще раз. Опять один чих. Но Мишка не собирался сдаваться так легко. И вдруг двигатель взревел, а из выхлопной трубы вырвалось сизое облако дыма. Мишка деловито погазовал.
– Работает! Эй, ты чего?
Пушистик лежала на земле, уткнувшись лицом в мох и зажав уши руками.
– Пушистик!
Девочка отняла ладони от ушей и села.
– Ты говорил, что он тихо работает. А он рычит, как… как не знаю кто, – крикнула она.
– Не бойся. Садись на багажник.
– Куда?
– На багажник, сзади. И держись за меня.
Пушистик медленно приблизилась к нетерпеливо взрыкивающей машине, взобралась на багажник позади Мишки и обхватила мальчика руками.
– Поехали, – сказал Мишка, и мопед, соскочив с подножки, рванулся вперед.
У Мишки даже дух перехватило от восторга. Ветер бил в лицо, рвал футболку и путался в волосах. Пушистик сидела, прижавшись к Мишке и закрыв глаза, так ей было страшно, но потом она приоткрыла сначала один глаз, а затем другой и глянула через Мишкино плечо.
– Здорово! – восхищенно воскликнула она.
– А то! – крикнул в ответ Мишка.
– Только трясет сильно.
– Дорога неровная. А по ровной можно еще быстрее.
– Сейчас сделаю.
Мох волшебным образом исчез. Теперь мопед мчался по дороге из желтого кирпича, на удивление ровной и гладкой, как асфальтированное шоссе.
– Так лучше? – спросила Пушистик.
– Класс! Как будто едем в Изумрудный город.
– Какой?
– Изумрудный, ты что, книжки не читаешь?
– Раньше читала. Но про Изумрудный город ни разу не слышала.
– Ну ты даешь! – начал было Мишка и осекся.
На вид Пушистику было лет десять, но он вспомнил столетнюю Чумазулю и Буку, и других детей с тяжким грузом десятилетий за плечами.
– Ты когда родилась? – спросил Мишка.
– В одна тысяча восемьсот пятом, а что?
– Тогда все ясно. Изумрудный город написали, кажется, только в двадцатом веке. Так что ты не могла о нем слышать.
– Жаль. Наверное, интересная книжка. Вообще-то я любила читать.
Пушистик крепче обхватила Мишку руками, когда он прибавил газу. Дорога абсолютно ровной лентой стелилась вдоль пушистой желтой равнины. Скала постепенно приближалась, раздаваясь ввысь и вширь, а сквозь шум ветра Мишка уже различал грохот водопада. Скоро он увидит Черныша, а что дальше? Что он ему скажет, и чем Черныш сможет помочь? Вряд ли он что-нибудь слышал о судьбе пропавшей Саши, хотя как знать. В прошлый раз его послали за ребятами, а теперь могли даже не сказать, что Саша с Мишкой вновь появились в этом мире. Но все же, какая-никакая, а надежда разузнать о Саше оставалась, ведь не могла же она сквозь землю провалиться! Впрочем, от Саши, насколько ее уже знал Мишка, можно было ожидать что угодно.
Человек возник посреди дороги внезапно. Именно возник – не было, и вдруг появился. Его статная широкоплечая фигура, затянутая в черный костюм, преградила дорогу метрах в пятидесяти впереди. Мишка вскрикнул от неожиданности и нажал на тормоз. Мопед повело из стороны в сторону, и ребята чудом не опрокинулись. Человек выставил руку, ожидая, когда надвигающийся на него мопед остановится, но Мишка поддал газу и пролетел мимо неизвестного в каких-то сантиметрах.
Человек не шелохнулся, даже не сделал попытки сместиться в сторону. Мишка бросил взгляд назад: он так и не понял, был ли это Тот или кто другой, но мальчик уже хорошо усвоил, что Их появление не сулит ничего хорошего. Человек развернулся и теперь смотрел вслед удаляющемуся мопеду. Его лицо, похожее на восковую маску, не выражало никаких чувств. Замет он оплыл и исчез, но тут же вновь возник метрах в ста впереди.
– Почему ты не остановишься? – спросила Пушистик. – Он ведь не отвяжется.
– Еще как отвяжется! – грозно пообещал Мишка и, вывернув ручку акселератора до предела, понесся прямо на незнакомца. Однако тот, похоже, не собирался сходить с дороги. В самый последний момент у Мишки сдали нервы, он вывернул руль влево, соскочил с дороги и собрался объехать настырного человека по желтому мху, но заднее колесо повело, и ребята покатились по траве. Мопед, чихнул пару раз и заглох.
– Приехали, – проворчал Мишка, поднимаясь с земли. – Ты как, не ушиблась?
– Со мной все хорошо, – ответила девочка. Она сидела на земле и заботливо оправляла платье.
Мишка поглядел назад. Человек в костюме приближался неторопливым шагом, заложив руки за спину.
– Вот привязался! Чего ему от нас надо?
– Мне нужно знать, куда направляется эта молодая особа, – сказал человек, не дойдя пары метров до ребят.
– А вам-то что? – огрызнулся Мишка.
– Я должен знать. Она собиралась покинуть свой ареал.
– В гости она ехала, понятно вам?
– К кому?
– К кому надо, – бросил Мишка и сложил руки на груди. – Еще что-нибудь?
– Ты очень грубый мальчик.
– А вы мне никто и разговаривать с вами я не собираюсь. И вообще, чего вы к нам привязались?
– Я не могу допустить, чтобы Творцы разгуливали, где и когда им вздумается.
– Все правильно. – Пушистик поднялась с земли. – Мне нельзя покидать свою землю.
– Да кто он такой, чтобы запрещать тебе ходить в гости? – возмутился Мишка.
– Я Смотрящий За Всем. Моя обязанность – следить за неукоснительным соблюдением Закона. Пушистик без спросу пыталась покинуть ареал, я должен был вмешаться.
– Я провожала мальчику к Чернышу, – сказала девочка.
– Зачем? – Смотрящий переключился на Пушистика.
– Он ищет свою подружку.
– Не говори ему ничего, – жестко сказал Мишка.
– Да он и так все знает, – отмахнулась Пушистик.
– Да, я знаю все, – подтвердил Смотрящий.
– Так чего тогда спрашивать? – хмыкнул Мишка.
– Так полагается.
– Вот болван! – развеселился Мишка.
– Болван? Что означает болван?
– Это тот, кто спрашивает то, что и так знает.
– Ясно, – кивнул Смотрящий. – Благодарю за разъяснение. Вы можете двигаться дальше, только Пушистик должна вернуться, как только ее миссия будет выполнена.
– Да, конечно, – упавшим голосом отозвалась девочка.
– Где Саша? – задал Мишка волновавший его вопрос.
– Простите, кто?
Дурачком прикидывается, решил Мишка, а вслух сказал:
– Девочка, которая пришла со мной, Александра.
– Я не могу сказать.
– Почему?
– Не уполномочен.
– Но вы знаете, где она?
– Конечно, знаю.
– Тогда почему просто не сказать?
– Не уполномочен. Прошу прощения, мне пора.
Смотрящий развернулся и направился прочь, растворяясь в воздухе.
– Вот зануда бестолковый, – сжал кулаки Мишка. – Ладно, плевать на него, сам все выясню. Поехали.
– Знаешь, я, наверное, останусь, – заартачилась Пушистик.
– Испугалась?
– Не очень-то хочется опять становиться русалкой. Или запретят на время фантазировать, и тогда вообще со скуки помрешь.
– Да ничего он тебе не сделает.
– Откуда ты знаешь?
– Уверен. Он же сам сказал.
Пушистик долго колебалась.
– Ладно, поехали, – вздохнула она.
– Вот, другое дело!
Мишка поднял мопед, завел, и ребята опять понеслись по кажущейся бесконечной дороге из желтого кирпича. И вряд ли, как полагал Мишка, в конце нее его ждут Саша и настоящий Изумрудный город.
Глава 11
Саша вышагнула из перехода и поспешно оглянулась. Вуаль истаяла – Мишка не успел. И чего он к ней привязался? Вчера ночью пришел, сегодня ни свет ни заря заявился, словно чувствует. Неужели он не понимает, что ей здесь будет лучше, гораздо лучше, чем дома. Дом… Разве у нее есть дом? После развода родителей она мотается меж двух огней, туда-сюда, туда-сюда. Отец вечно занят исключительно своими женщинами, а мама только и знает, что бранить ее за каждый пустяк да пенять на папино воспитание, а потом дуться весь день, будто Саша ее обидела. Нет, с нее хватит! Пусть они сами на себя теперь обижаются, она больше не будет им мешать жить.
Саша закусила губу. Хотелось разреветься, но девочка сдержала слезы. Может, вернуться, пока не поздно? Здесь тоже жизнь не подарок, но лучше ли, чем дома, вот в чем вопрос.
Нет, глупости! Здесь Саша наконец станет сама собой, дадут ей какой-нибудь клочок земли, и будет она сидеть на нем сычом и фантазировать, фантазировать. А как надоест, тогда что? И почему, собственно, нельзя потом вернуться назад, ведь хрустальный замок остается при ней? К тому же времени у нее, чтобы хорошенько осмотреться, вагон и маленькая тележка – здесь несколько дней, дома какие-то часы, – а там видно будет.
Саша кивнула собственным мыслям и медленно зашагала меж деревьев. Деревья, кстати сказать, были удивительными – стеклянные, они не стояли стоймя, а жили. В то время как одни, достигнув своего жизненного апогея, оплывали ощетинившимися тончайшими иглами буграми, другие прорастали из разноцветной стеклянной мозаики «почвы», тянулись ввысь, все утолщаясь, отращивали ветки, на которых в свою очередь появлялись другие, меньшей толщины, и так до бесконечности, пока дерево не начинало походить на пушистые комки на ножках. Деревья были разных цветов. Как заметила Саша, все зависело от того, какой из элементов мозаики давал побег: из малинового стекла прорастало малиново-огненное дерево, из зеленого – изумрудно-нежное, с переливами, а если дерево прорастало сразу из двух или трех цветных стеклышек, то в нем самым причудливым образом переплетались все эти цвета. За деревьями можно было наблюдать бесконечно, но Саше не хотелось попусту терять время, и она заспешила, петляя меж деревьев и попутно размышляя, какому чудотворцу мог принадлежать подобный сад. Саша даже немножко позавидовала его фантазии.