В 1912 году о. Евгений заполучил в хор обладавшего прекрасным басом бывшего певчего хора А. А. Архангельского П. В. Одинцова. Последний не имел оконченного семинарского образования: он вышел из 5-го класса Вологодской семинарии в епархиальное ведомство, а затем отбывал воинскую повинность в лейб-гвардии Семеновском полку, выйдя оттуда в звании прапорщика запаса. Годом позже в Лондон приехал тенор Б .А. Выдра. Духовного образования новый клирик вообще не имел: после шести классов Стародубской уездной гимназии Выдра служил почтово-телеграфным служащим и, наконец, в 1906 году поступил в класс пения Петербургской консерватории. Проучившись четыре года и не закончив курса, он с 1907 года стал певчим в хоре А. А. Архангельского. Одновременно с Выдрой о месте певчего в Лондоне ходатайствовал выпускник Петербургской духовной академии В. Хотьковский, получивший хорошую характеристику от петербургского митрополита. В конце концов, выбор настоятеля Смирнова пал на опытного певца с отличным голосом.
О том, каков был репертуар квартета лондонского храма, можно лишь догадываться. По всей вероятности, преобладали сочинения композиторов «петербургской школы» (Бортнянского, Турчанинова, Львова, Бахметева, Архангельского и др.), к которым привыкла великосветская знать, посещавшая богослужения в Петербурге с участием Придворной певческой капеллы.
Ноты, по которым до революции пели в лондонской православной церкви, не обнаружены. Не исключено, что репертуар в Лондоне был схож с тем, что звучал в посольском храме Св. Александра Невского в Париже. О репертуаре парижского собора можно судить по изданному его регентом Селестином Бурдо «Сборнику церковных песнопений»[1191], в котором большую часть занимают сочинения директора Придворной певческой капеллы Бортнянского. Значительное место принадлежит и композициям двух других директоров капеллы – А. Ф. Львова и Н. И. Бахметева. Несколькими песнопениями представлены композиторы М. А. Виноградов, Ф. Ф. Макаров, Г. С. Тесельский, а также сам Бурдо.
Музыка композиторов зародившегося в Москве в конце XIX столетия нового национального направления, представленного именами А. Д. Кастальского, П. Г. Чеснокова, С. В. Рахманинова, А. Т. Гречанинова и других, в сборнике отсутствует. По всей видимости, новые веяния парижского посольского храма не коснулись. И это не удивительно, поскольку эстетика этого направления и сочинения его композиторов получили относительно широкую известность в России лишь в 1910-е годы. Кроме того, отличавшиеся сложностью и рассчитанные на исполнение большого хора, новые хоровые произведения не были доступны для подавляющей части малочисленных заграничных клиросов, оставаясь уделом лучших хоров Российской Империи.
В конце XIX века регентами и певчими начинают комплектоваться не только зарубежные русские храмы, принадлежащие посольствам, дипломатическим миссиям и консульствам, но и храмы духовных миссий. Например, прибывшего в марте 1888 года в Калифорнию епископа Алеутского и Аляскинского Владимира сопровождала свита, в которую входили четыре священнослужителя, регент П. П. Зайченко (бывший ученик Московского Синодального училища церковного пения), а также восемнадцать студентов Холмской духовной семинарии. В то время русская духовная миссия в Северной Америке располагалась в Сан-Франциско, где во вновь отстроенном в 1889 году после сильного пожара русском кафедральном храме Св. Василия Великого был создан хороший хор.
На склоне дней, вспоминая о первых годах службы в Америке, Зайченко писал:
Епископ Владимир имел предрасположение к музыке: бегло читал ноты и хорошо играл на органе церковные песнопения и с особым интересом наблюдал за спевками. Спевки были каждый день. Холмские ребята были все голосистые, а басовые и теноровые партии блестяще поддерживали славные певцы из знаменитого хора Агренева-Славянского. А потом нашлось несколько любителей из прихожан… Таким образом, у нас составился хороший хор.
Епископ Владимир служил богослужения очень торжественно и требовал, чтобы пение было превосходное. Каждое второе воскресенье в 7 часов вечера в соборе служился акафист Пресвятой Богородице. Над царскими вратами устанавливался образ Пречистой Девы, во время чтения акафиста тихо и медленно спускавшийся все ниже и ниже, – наподобие Пантелеймоновского монастыря на Афоне. Хор пел умилительно. Прихожане очень любили эту глубоко трогательную службу. Народу собиралось очень много; особенно много сербов[1192].
При храме была основана духовная семинария, готовившая священнослужителей для православных приходов. В ней и продолжил образование регент П. П. Зайченко, переведенный в 1904 году в Миннеаполис на должность псаломщика Покровской церкви и преподавателя церковного пения в приходской школе. (Этот предмет был обязательным в приходских школах, которые учреждались при вновь открываемых церквах епархии.)
В 1905 году центр американской православной церковной жизни переместился в Нью-Йорк, куда была перенесена святительская кафедра. Отныне кафедральным храмом Алеутской и Северо-Американской епархии становится освященный в 1902 году Свято-Николаевский собор, ставший одной из архитектурных достопримечательностей Нью-Йорка. Поначалу пение за службами возлагалось на священнослужителей, которыми до 1909 года управлял дьякон Александр Кальнев, а с апреля 1909 по 1911 год – приехавший из Киева священник Антоний Дьяченко. Последний связывал улучшение пения в соборе с заботами архиепископа Северо-Американского и Аляскинского Платона:
Владыка стал умножать штат служащих. Поэтому выписал из Курска двух диаконов с прекрасными «протодиаконскими» голосами, потрясавшими своды храма. Таковы были: архидиакон Всеволод (Андронов) и о. Василий Курдюмов. Кроме них, выписал еще двух «курских соловьев»: иеродиаконов-теноров – о. Анастасия и о. Феодора. <…> Владыка весьма ценил хорошее пение и всячески старался поднять его в нью-йоркском соборе. Но недоставало средств для содержания большого хора. Наконец, владыке Платону посчастливилось убедить мецената русского церковного пения мистера Чарльза Крейна, большого русофила и замечательного по душе человека, основать на его личные средства при кафедральном соборе в Нью-Йорке настоящую Русскую капеллу. Средства на капеллу г. Крейн отпустил на шесть лет, по 30.000 долларов на каждые три года[1193].
Нужно сказать, что широкий жест американского филантропа не был случайным. В 1903 году, во время визита в Москву, Ч. Р. Крэйн впервые услыхал пение знаменитого Московского Синодального хора, который пел за богослужениями в Успенском соборе Московского Кремля и славился как один из лучших хоров мира. Именно для Синодального хора была написана большая часть сочинений композиторов Нового направления, в том числе и его основоположника А. Д. Кастальского[1194].
По мере того как Крэйн знакомился с русской духовной музыкой, в нем росло желание привезти хороший русский хор хотя бы на несколько лет в Америку, дабы американцы, услыхав его, усовершенствовали свое церковное пение. Эта идея осуществилась в конце 1911 года, когда для руководства хором при Свято-Николаевском соборе в Нью-Йорке из Москвы приехал регент И. Т. Горохов. Выпускник Курской духовной семинарии, он в 1905–1907 годах служил псаломщиком-регентом храма Двенадцати апостолов Московского Кремля, где за службами пела мужская группа Синодального хора. Экзамен на звание регента Горохов сдал в существовавшем при этом хоре Синодальном училище церковного пения.
Вместе с Гороховым в Нью-Йорк прибыли четверо певчих: бас-октава Т. Г Хромов, тенор М. Т. Вышегородцев, тенор Н. Г. Васильев, баритон А. Н. Григорьев. В церковных школах при православных приходах Америки и в Сиротском приюте при Свято-Тихоновском монастыре регент набрал мальчиков-певчих, для которых в Нью-Йорке был устроен интернат. После шести месяцев обучения мальчики присоединились к певшим в соборе взрослым. Заведующим хором был соборный протоиерей А. А. Хотовицкий, а с 1914 года – протоиерей Л. И. Туркевич[1195], концертным менеджером – литератор и переводчица И. Ф. Хэпгуд. Певческая форма хора – кунтуши – была заказана в Москве у фабриканта парчи А. В. Голосова, изготовившего также «парады» Московского Синодального хора.
В преддверии первого публичного концерта, который состоялся 1 февраля 1913 года в крупном концертном зале Нью-Йорка «Эолиен-холл», из России были выписаны еще двое певчих: бас М. П. Батаев и тенор П. П. Прокофьев. Состав хора в последующие годы менялся, однако численность певчих почти всегда оставалась стабильной: 21 мальчик и 8 мужчин.
В 1913–15 и 1917 годах хор давал шесть-семь концертов в год; в 1916 году – пятнадцать публичных выступлений. (Имеются в виду как концерты из двух отделений, так и исполнение лишь нескольких сочинений.) Концерты были платными и благотворительными; они устраивались в самом Свято-Николаевском соборе и других православных и инославных американских церквах, в крупных университетах (Йеле, Гарварде, Принстоне и др.), в домах богатых людей, наконец, в Белом доме в присутствии президента В. Вильсона. Помимо многих американских городов (Филадельфии, Чикаго, Ричмонда, Кливленда и др.), хор посетил Торонто и Монреаль.
Программы, как правило, состояли из церковного и светского отделений. В выборе духовной музыки Горохов ориентировался на Московский Синодальный хор. В силу этого в репертуаре его хора преобладали композиторы московской ветви Нового направления: П. И. Чайковский, А. Д. Кастальский, С. В. Рахманинов, П. Г. Чесноков, М. М. Ипполитов-Иванов, А. В. Никольский, С. В. Смоленский, B. C. Калинников, Н. Н. Толстяков и др.[1196]