Леонид родился в Москве 6 ноября (по старому стилю) 1897 года. Он был младшим из четырех детей. В большой и дружной семье любили искусство во всех его проявлениях. Все хорошо пели, с детства детям прививалась любовь к музыке, чтению и изучению иностранных языков. Неслучайно Татьяна Исааковна, сестра Леонида, стала драматической актрисой. После окончания Государственного института музыкальной драмы (переименованного впоследствии в ГИТИС) она служила в разных московских театрах: в Научно-этнографическом, в Театре драмы и Театре молодых при Посредрабисе, работала в Детиздате ЦК ВЛКСМ (будущем Детгизе), а после Второй мировой войны преподавала в Московском городском хореографическом училище[464].
Кузина Леонида, дочь Якова Абрамовича Фрешкопа, тоже Татьяна, посвятила себя классическому балету. Более двадцати лет она танцевала на сцене Большого театра, в том числе в таких спектаклях, как «Лебединое озеро» и «Спящая красавица» П. И. Чайковского, «Раймонда» А. Н. Глазунова[465].
Леонид Фрешкоп рано проявил способности к рисованию. Родители привели его в Школу живописи, руководимую К. Ф. Юоном, где он освоил азы классического художественного образования, позволившие ему в 1916 году поступить вольнослушателем в фигурный класс живописного отделения Московского училища живописи, ваяния и зодчества. Там его учителями стали А. Е. Архипов и Н. А. Касаткин, но заканчивал обучение Фрешкоп в мастерской К. А. Коровина[466].
Со студенческих лет начинающий художник отдавал предпочтение таким жанрам, как портрет и пейзаж. На выставке ученических работ в Школе К. Ф. Юона он показал «Портрет г-жи Н. Г. Цебриковой», пейзаж и натюрморт, а на выставке МУЖВЗ 1917/1918 учебного года – портреты Ю. В. Цебрикова, артиста Императорского театра И. А. Рыжова и два пейзажа. В 1920 году Фрешкоп стал членом Общества художников московской школы[467], а в 1922-м, когда он находился уже на пути в Бельгию, на III выставке АХРР экспонировались три портрета его работы – Н. И. Ионова, С. Н. Пограчева и Л. С Аграновского[468].
Согласно семейной легенде, по окончании учебы в 1922 году за победу в конкурсе Леонид получил право на «поездку за границу». Он собирался продолжить учебу в Берлине и Париже. Впоследствии эту информацию неоднократно использовали бельгийские журналисты и критики, освещавшие творчество художника. Между тем документов, подтверждающих эту версию, обнаружить пока не удалось.
Достоверно же известно, что в конце лета 1922 года Фрешкоп выехал из Москвы в Ригу. Именно в Риге через генерального консула Бельгии он получил охранное свидетельство, дающее право въезда в Королевство Бельгии и проживания там[469]. Документ выхлопотал для племянника обосновавшийся в Брюсселе Семен Абрамович Фрешкоп. Не исключено, что именно этот факт послужил основанием для выбора художником Бельгии как страны эмиграции.
8 ноября 1922 года Фрешкоп прибыл в Брюссель. Вслед за ним в 1924 году эмигрировал Сергей Исаакович Фрешкоп – старший брат Леонида, будущий всемирно известный биолог, а потом – родители и сестра Мария. Из всей семьи в Москве осталась только сестра Татьяна.
В отличие от других художников, оказавшихся в изгнании после трагических событий и тяжелейших странствий по Европе, Фрешкоп принял решение покинуть Россию по доброй воле, и адаптация в чужой стране прошла у него не так болезненно, как у других вынужденных эмигрантов. Например, Варвару Зозулину (урожденную Родэ) и Александра Прибыловского-Альдарьена привели в Бельгию труднейшие жизненные обстоятельства, а Ростислас Лукин и Евгения Лучинская долгое время проживали то в Бельгии, то во Франции, пока не сделали окончательный выбор. Решение Леонида Фрешкопа и его близких было однозначным. В Бельгии они начали строить новую жизнь, не оглядываясь на прошлое, но Россия навсегда осталась в их сердцах. Россия всегда будет присутствовать в его творчестве, ей посвятит он свои стихотворения, а его красивый сильный баритон будет наполняться особенной теплотой при исполнении русских песен.
Счастливо сложилась в Бельгии и личная жизнь Леонида Фрешкопа. В 1925 году он женился на пианистке Жозефин Эврард (или Жозе, как называли ее близкие) и породнился с известной бельгийской художественной семьей Каннэль: сестра Жозефин Селест была женой художника Марселя Каннэль. В 1926 году Фрешкоп исполнил двойной портрет молодой четы[470], тогда же впервые выставив его в галерее «Spectacles».
Вскоре после того, как художник обосновался в Брюсселе, он получил заказ от Королевской оперы Антверпена и в 1923 году оформил для нее оперу Н. А. Римского-Корсакова «Золотой петушок», премьера которой состоялась 1 декабря того же года. Спектакль, тепло принятый зрителем, за сезон выдержал девять представлений[471].
На вопрос, каким образом молодой и неизвестный в Бельгии русский художник получил столь ответственный заказ, прямого ответа найти не удалось. Возможно, свою роль сыграло то, что у Фрешкопа уже был опыт сценического оформления. Подтверждает это обнаруженный в архивах современного искусства Бельгии (Брюссель) черновик письма Леонида Фрешкопа на французском языке, адресованного неизвестному корреспонденту: «Я работал как художник-декоратор в Москве, где оформлял среди прочих «Свадьбу Фигаро», «Романтики», пьесы Чехова и Островского»[472]. Театральная тема не получит дальнейшего развития в творчестве художника. К ней еще раз он обратится лишь после Второй мировой войны.
Между тем творческий дебют художника оказался успешным. Полный надежд, все последующие годы Фрешкоп много и плодотворно работал, пробовал себя во всех жанрах. Все больше он углублялся в изучение обнаженной натуры, но не оставлял при этом и портретный жанр, который станет одним из ведущих в его творчестве. В 1920-е годы среди работ художника именно портреты выделялись своей завершенностью. Обаятельная искренность изображенных персонажей и проникновение в их внутренний мир компенсировали некоторую натянутость и сухость живописной манеры художника и сдержанность колорита. Любимыми моделями художника неизменно оставались жена и родившаяся в 1927 году дочь Элен.
Критикой было отмечено уже первое участие Фрешкопа в Салоне 1925 года, на котором были представлены «все жанры и все школы». Его картины «Русская крестьянка», «Рыбак на берегу Волги», «Обнаженная», по словам Андре Меллера, привлекали «оригинальностью техники, индивидуальностью, талантливостью автора и наличием дивного психологического настроения»[473].
Знаменательной для художника стала небольшая выставка, устроенная в галерее «Spectacles» в следующем, 1926 году. На нее откликнулась как столичная пресса, так и пресса других крупных городов Бельгии. Писатель, литературовед и художественный критик Жорж Рамаекерс опубликовал первый искусствоведческий очерк о творчестве Леонида Фрешкопа, назвав его достойным представителем художников своего поколения[474], а обозреватель журнала «Spectacles» в том же номере позже заметил, что выставка Леонида Фрешкопа привлекает многочисленных посетителей, интересующихся его искусством, в котором соединились любопытные славянские реминисценции, уверенность в себе автора и его вдохновение, близкое бельгийским художникам[475].
Обращался Фрешкоп и к художественному оформлению периодических изданий, в том числе изданий русской эмиграции. Так, им выполнены обложки журнала «Благонамеренный», два номера которого вышли в свет в Брюсселе в 1926 году под редакцией князя Дмитрия Шаховского, будущего архиепископа Иоанна Сан-Францисского. Так постепенно художник завоевывал себе признание.
Персональные выставки Леонида Фрешкопа ежегодно проходили в известных столичных галереях: De la Toison d'Or (1929), Giroux (1935), D'Egmont (1949), Breughel (1952) и других. Его работы считались произведениями «сложной техники, уровень которой порой доходил до холодности, классическими по сути, но согретыми чувством реализма редкой проницательности». Так писал обозреватель брюссельской «La Gazette»[476].
К середине 1930-х годов в творчестве художника произошли стилистические изменения: своего рода прорыв от академизма (в котором его обвиняли после первых выставок в Бельгии) к полному освобождению формы и цвета. Развитие нового стиля, которое продолжится и в послевоенные годы, можно проследить на примере изображения обнаженных – одной из центральных тем в его творчестве – в картинах «Плоть и камень» (1927), «Ноктюрн» (1939) или в фантастических композициях «Убийство красоты» (1946) и «Остров фантазмов» (1951).
Фрешкоп участвовал в групповых и коллективных выставках наравне с бельгийскими художниками и вместе с ними – в международных выставках, например, в 1946 году в выставке бельгийского искусства в Рио-де-Жанейро[477]. Когда произведения Фрешкопа показывались в бельгийской секции на Триеннале в Антверпене, Генте и Льеже, одновременно в международной секции экспонировались работы наших парижан – Марка Шагала (1925)[478], Марка Шагала и Ольги Сахаровой (1928)[479].
Вместе с соотечественниками Леонид Фрешкоп участвовал и в крупнейшей выставке «Старое и новое русское искусство», входившей в состав Международной выставки в Брюсселе 1928 года. Художник получил приглашение от оргкомитета, находившегося в Париже, и переслал Вере Нарышкиной фотографии четырех своих работ. Какие именно работы хотел выставить художник, сегодня неизвестно. В экспозицию попала лишь одна – «Прогулка»