В 1931 году в Ментоне был выполнен большой цикл зарисовок, который можно назвать «Пляж». На листах изображены отдыхающие, которые играют в мяч, лежат, разговаривают, сидят. В «пляжных» набросках в каждом листе сделан свой акцент: море, люди, дочь Катя в купальнике, зонтики, коляска, раздевалка, фигура с полотенцем. Ситуация на пляже меняется быстро, художница стремится ничего не пропустить. Она тоже работает быстро, что позволяет создать цикл произведений. В подобных сериях к изобразительным характеристикам добавляется живое ощущение течения времени. Люди на одном листе беседовали на берегу, на следующем – плавают в море; изменение ситуации определено течением времени. Сложно сказать, почему теме пляжа посвящено так много зарисовок. Возможно, художница планировала написать произведение, продолжающее тему обнаженной модели, как в русской бане, но картина такого рода пока не известна исследователям. Если выполнить на основе подготовительных листов только одно произведение, то тема течения времени в нем не будет отражена. Художница прежде ориентировалась на вечные ценности, но жизнь XX столетия динамична. Серебрякова пытается отобразить эту нарастающую динамику по-своему. В ее произведениях переплетаются место, время и пространство. B. C. Турчин отмечал: «И в последующее время многие художники разных направлений будут использовать комбинации полиптихов. Безусловно, такая система дает особую хронологическую последовательность, дробя и синтезируя временные аспекты показываемых сцен»[494].
В то время, когда Серебрякова не могла себе позволить дальнюю поездку, она писала на пленэре в парках Парижа: «Париж. Люксембургский сад» (1930 и другие года, несколько работ с одним названием – ГМИИ им. А. С. Пушкина, Тульский областной художественный музей, Калужская областная картинная галерея, собрание Е. Б. Серебряковой в Париже). Пейзажей, посвященных Люксембургскому саду и Тюильри, у Серебряковой около 20. Они продолжают тему парков, начатую в России в пригородах Санкт-Петербурга. Как не похож серебряковский «Люксембургский сад» на работу А. Матисса с тем же названием. Для французского художника изображение сада – это повод для цветового эксперимента. В работе Серебряковой «Тюильри» (1930) изображены сидящие в саду няньки с колясками. В большом городе художница находит жизненные мотивы, которые не оставят зрителя равнодушным. Если в многодневные поездки Серебрякова ездила только летом, что делало «изумрудными» все ее работы, словно воспевающие некое вечное лето, то к темам парижских парков она обращалась в разные времена года, и это не давало возможности создаться цветовому стереотипу в ее вещах пейзажного жанра. В осенних видах Люксембургского сада (здесь и выше собрание Е. Б. Серебряковой в Париже) преобладает «земляная» гамма. Работ такого плана несколько, и в каждом пейзаже художница ставит свой акцент: деревья, балюстрада, статуя, дворец, читающий человек, коляска, карусель – это позволяет избежать монотонности.
В начале 1930-хгодов Серебрякова зарисовывает пастелью скульптуры Лувра: «Флора, скульптура Лувра», «Женская фигура с собачкой, фрагмент гробницы Бальбьяни», «Амур», «Мария Магдалина», «Бургундская герцогиня» и другие. Это напоминает возвращение в стадию обучения, когда ученики рисуют гипсы. Художнице это было необходимо для оформления дома Броуэра «Мануар». В начальной стадии работы над росписью, возможно, предполагались как женские фигуры, так и мужские, поскольку среди рисунков луврских скульптур есть и те, и другие персонажи: «Великий принц Конде», «Кардинал», «Буало», «Геркулес», «Пастушок с дудочкой». Возможно, позже Серебрякова убедила заказчика остановиться только на женских фигурах, поскольку тема «ню» в ее творчестве ограничена женскими образами. В это время художница пишет многочисленные этюды девушек, женщин и детей в разных ракурсах. Серебрякова серьезно подошла к подготовительной работе. В росписи она соединила достижения классического искусства и непосредственность натурных зарисовок. Панно представляют собой яркое проявление незаурядного дарования художницы.
Дом «Мануар» был построен бароном Броуэром в Бельгии в 1937 году. «Сегодня, спустя почти семьдесят лет с момента их установки, панно кажутся неотделимыми от интерьера виллы. Они украшают холл первого этажа, общая площадь которого составляет свыше 80 кв. м. Нижнюю часть стен представляют деревянные панели, по верхнему краю которых проходит резная кайма с арабской вязью. Двери, центральная часть потолка, лестница, ведущая на второй этаж, – все из дерева и богато украшено резьбой. Большие «голландские» окна выходят на террасу и в сад. Стиль «арт деко», распространенный в 1930-е гг., тяготел к роскоши и обилию декора», – так описывала в 2003 году росписи российская исследовательница Н. А. Авдюшева-Лекомт[495]. К сожалению, как только владельцы узнали, что роспись принадлежит не неизвестному фламандскому художнику, а известной российской художнице З. Е. Серебряковой, панно были сняты со стен, то есть выведены из интерьера, для которого они предназначались.
Это второе, после росписей Казанского вокзала в Москве, обращение художницы к монументальной живописи. В работе ей помогал сын Александр. Бельгийские росписи были во многом похожи на прежний заказ оформления вокзала. Может быть, Серебрякова рассказала Броуэру, что двадцать лет назад ей предлагали выполнить подобную работу для общественного здания. Так тема, которая, на сегодняшний взгляд, не слишком подходит для общественного помещения, была воплощена в частном особняке. Эти работы не удивляют своей смелостью, как эскизы росписи Казанского вокзала. Художница опасалась экспериментов: так как предыдущая работа не состоялась, она предпочла беспроигрышный классический вариант. Всего выполнено 10 панно – 4 горизонтальные работы, 4 вертикальные и 2 десюдепорта. Выбор Броуэром именно Серебряковой для росписи своего дома говорит о его интересе к классическим традициям. Зал, где была выполнена роспись, носит соответствующее название – «Ренессанс».
На всех панно изображены обнаженные фигуры с атрибутами, но жанр «ню» перевешивает жанр аллегории.
Барон Броуэр был юристом, поэтому одно панно изображает «Правосудие с весами». Серебрякова создает достаточно традиционное воплощение этой аллегории – подобный образ правосудия встречается как в живописи, так и в скульптуре других мастеров.
Заказчик интересовался искусством, поэтому «Искусство» стало темой второго панно. По эскизам из собрания Е. Б. Серебряковой в Париже можно установить несколько вариантов композиции. Первый вариант представляет собой изображение девушки, которая одной рукой прижимает к себе рулоны с бумагой, а другой – придерживает драпировку. У ног модели расположены маска и гитара – это означает, что речь идет не только об изобразительном искусстве. На окончательном варианте изображена девушка, читающая книгу, внизу панно расположены палитра с кистями и маска.
На третьем панно написана «Флора». Барон Броуэр любил природу, у него были плантации в Марокко. Тему плодородия и возделывания сада олицетворяет женщина с корзиной, из которой она разбрасывает цветы.
Завершает цикл композиция «Свет». Заказчик был директором электро – и газовых заводов. Здесь изображена девушка с факелом в руке, она стоит спиной к зрителю. Композицию, когда герой произведения оборачивается и смотрит на нас, Серебрякова использовала и в прежних своих произведениях. Можно вспомнить, например, автопортрет русского периода.
Четыре горизонтальных панно располагались в верхней части боковых стен и были выполнены совместно с сыном Александром. Роспись состоит из двух частей. Первая – овальный медальон с барочными завитками, внутри которого в обобщенном виде изображены карты (их выполнил сын). В углу панно расположена полусидящая фигура женщины с атрибутом времени года (выполнила Серебрякова). «Времена года» здесь – условное название, так как три из четырех девушек изображены с колосьями.
В эскизах росписи были две композиции для горизонтальных наддверных панно. На первом эскизе изображены двое детей, поддерживающих земной шар, на другом – два ребенка играют с макетом корабля. В росписи воплотился вариант с детьми, держащими глобус, на втором панно дети держат свиток с бельгийской надписью, близкой к русской пословице «в гостях хорошо, а дома лучше».
Работы были выполнены в мастерской на холстах, потом их перевезли в дом, где поместили на стены. Монументальный цикл был реализован в 1936–1937 годах. Панно написаны в строгой, почти аскетичной манере, без излишних деталей – выделены только необходимые атрибуты. Если в эскизах для Казанского вокзала Серебрякова стремилась заполнить фигурой всю круглую поверхность для росписи, то теперь вокруг фигуры остается свободное пространство, «боязнь пустоты» отступает. К тому же раньше художница воплощала юные образы, а теперь обратилась к красоте зрелости.
Таким образом, панно выполнила для Бельгии художница из России, которая работала во Франции, опираясь на лучшие достижения всего европейского искусства. Национальная принадлежность художницы и ее пристрастия не выявлены (поэтому-то долгое время цикл приписывался неизвестному фламандскому художнику).
Несмотря на то, что роспись была выполнена в XX веке, когда в сфере внимания изобразительного искусства преобладали яркие, чистые, звучные цвета, в колористической гамме панно преобладают земляные оттенки. Это кажется откатом в прошлые века и приближает панно к гризайли, а также заставляет вспоминать о скупой цветовой гамме произведений искусства тоталитарных режимов. С другой стороны, как в гризайлях эпохи классицизма, когда роспись имитировала скульптурный декор, панно Серебряковой позволяют создать иллюзию глубины пространства.
В росписях Серебряковой достаточно сдержанно представлены атрибуты, указывающие на пристрастия заказчика. Не связаны они и с образами времен года. Скорее можно предположить, что эти четыре горизонтальные и четыре вертикальные фигуры, которые (лишь с небольшой корректировкой атрибутов) могли быть либо музами, либо символами четырех стихий, времен дня и ночи, сторон света или континентов. Кроме того, у этих работ есть разные названия. Выше приведены названия, которые ввела В. П. Князева. В архиве другого исследователя, Ю. Г. Гоголицина, приведены такие названия: «Наука», «Искусство», «Изобилие», «Вода». На выставке в Русском музее осенью 2007 года они уже обрели новые названия: «Марокко», «Фландрия», «Индия» и «Патагония».