[735]. Но это была европейская школа новых стилей, в том числе и ар деко. Глоба же хотел опираться исключительно на русскую традицию и «русский стиль», выработанный им в стенах Строгановского училища, – если он и не был массово востребован, он был нужен для сохранения преемственности. По сути, Глоба исполнил завет Билибина: «Мы все, не павшие морально люди русской культуры, должны собираться в духовные крепости-хранилища, чтобы сохранить то, что мы вынесли в себе из нашей страны. Это надо уберечь и передать более счастливым нашим наследникам в России»[736].
В 1936 году Билибин вернулся в Россию, где ему предложили преподавание в Академии художеств в Ленинграде и работу по созданию мозаик для Дворца Советов, а Глоба не смог: его там никто не ждал.
Инициатива Глобы жила в других парижских художественных учебных заведениях, основанных русскими деятелями искусства. Художники-эмигранты уже в первой половине 1920-х годов открывали свои студии, т. н. «кроки», курсы графического рисунка, композиции[737].
В Русском Народном Университете работало отделение прикладного искусства[738]. Именно здесь Глоба вел с 1938 по 1940 курсы пошуара, преподавал в качестве профессора вместе со своим бывшим учеником – художником П. В. Сабо[739].
Второе и не менее значимое в эмиграционной жизни Глобы место занимало его деятельность в обществе «Икона», созданном в конце 1925 года. В общество Глоба вступил в 1927 году, был членом Совета, постоянным участником его мероприятий: заседаний, съездов, выставок. Особенно активно он стал сотрудничать с «Иконой» после закрытия своего института. Для парижских русских храмов – Знамения Божьей Матери (1928), Серафима Саровского (1933) и Николая Чудотворца (1927) в Булонь-Бийанкуре Глоба разрабатывает в фирменном строгановском «русском стиле» эскизы всевозможной церковной утвари: паникадила, хоругви, оклады икон, дарохранительницы, одежды, пелены, плащаницы, кресты, рипиды и пр., пишет иконные образы («Св. Пантелеймон», «Архангелы» и «Святители» – для церкви Знамения).
В Знаменской церкви Глоба работал со своими учениками из Института. Но самую трудную и ответственную работу выполнял сам: деревянный алтарный крест, вырезанную из слоновой кости фигуру Спасителя, тончайший орнамент для царских врат, басменные оклады с использованием традиционного для московского церковного декора второй половины XIX века растительного орнамента.
Храм Серафима Саровского был вторым по счету храмом, где работал Глоба со своими учениками. Он находился в «русском» квартале XV округа – ул. Лекурб, 91, на которой в 1920–1930-е годы жили казаки вместе с атаманом Великого Войска Донского, генералом-лейтенантом Африканом Петровичем Богаевским (1872–1934). Вместе с ними в совет новой церкви вошли митрополит Евлогий, А. П. Калитинский, «специалист по истории древнерусского искусства» (научный оппонент диссертации М. К. Тенишевой в 1916 году), и Н. В. Глоба, «бывший директор Московского Художественного Строгановского училища, тоже большой знаток древнерусского искусства и человек тонкого художественного вкуса»[740]. Как вспоминает митрополит Евлогий, «он расписал весь барак иконами и орнаментами, и благодаря его искуснейшей росписи церковка приобрела прекрасный вид»[741]. Освященная при русском студенческом общежитии, она расположилась в переделанном и приспособленном под храм бараке.
«Необыкновенный барак! Строители сохранили деревья, мешавшие постройке, и оставили в крыше отверстия для стволов; теперь, когда барак превратили в храм, одно дерево оказалось посреди церкви, вокруг него теснятся и к нему прислоняются молящиеся, а другое – в алтаре, и, случается, на него священнослужители вешают кадило… Церковь посвятили памяти преподобного Серафима Саровского. Даже приукрашенная, она сохранила какой-то милый, скромный вид, напоминая любимую пустыньку Преподобного, куда медведь к нему приходил»[742].
Проект росписи церкви был создан в начале 1933 года, а 2 июля 1933 года, как писали парижские «Последние новости», «на rue Lecourbe, состоялось освящение нового храма в честь преподобного Серафима Саровского (художник Н. Глоба)»[743].
Известно, что вместе с Глобой храм в духе новгородских фресок расписывали художники братья Г. П. и Н. П. Пашковы (до революции московские иконописцы, совладельцы иконописной мастерской, авторы икон в Марфо-Марьинской обители, а также художник В. В. Пустошкин[744].
Георгий Павлович Пашков был преподавателем в Строгановском художественно-промышленном училище, членом общества Возрождения художественной России). За основу были взяты «Спас», «Деисус» и праздничный чин иконостаса церкви Серафима Саровского в Сарове. Как пишет исследователь русской иконописи XX века в эмиграции В. Сергеев «Роспись парижской Свято-Сергиевской церкви на rue Lecourbe, выполненная в 1932–1933 академиком живописи Н. В. Глобой в контексте становления и развития «Парижской школы», перенесена на почву зарубежной иконописной традиции, сложившейся в дореволюционной России»[745].
После его смерти дочь Евгения Николаевна передала в общество «Икона» много ценных книг, брошюр, репродукций икон, фотографий и альбомов русских мотивов и орнаментов, равно как и предметов церковного культа[746].
К сожалению, церковь в первоначальном виде не сохранилась, была перестроена в 1971–1973 годах.
С 1930-х годов Николай Глоба неожиданно для многих решает заняться живописью. Как уверяли современники, решение 75-летнего Глобы взяться вновь за кисть было весьма удачным[747].
Он пишет маслом натюрморты, пейзажные этюды, пейзажи по памяти с памятниками Москвы и древнерусской архитектуры. В 1937 году к юбилейной дате, связанной со 100-летием со дня смерти А. С. Пушкина, он выполнил несколько пейзажей с видами памятника Пушкину на Тверском бульваре в Москве. Но в основным, это были крепкие реалистические «говорящие» портреты с ярко выраженным характером, перекликающиеся чем-то с работами И. Е. Репина. Мы находим их опубликованными в «Иллюстрированной России» за 1939 год. Как удалось выяснить – один из портретируемых – капитан 1 ранга Сергей Петрович Доможиров, обитатель Русского дома. Предположительно, остальные два женских портрета изображают также его обитательниц. Об этом открытии автору любезно сообщил парижский исследователь Андрей Альфредович Корляков, им же была обнаружена еще одна подписная работа Н. В. Глобы – «Зимний пейзаж»[748].
Эмигрантский журналист В. Сахаров писал о «старом молодом» художнике: «Снова с юношеским пылом даровитый художник пишет полные свежести, прекрасные портреты – этюды. Какой назидательный пример для многих!» Много труда стоило друзьям уговорить художника дать разрешение экспонировать его холсты и иконы на всевозможных выставках, лотереях, благотворительных балах и базарах[749].
Глоба участвует на общих основаниях в эмигрантских живописных выставках, в салонах, в различных частных парижских галереях. Уровень художников, с которыми на равных выставлялся Глоба, косвенно свидетельствует о качестве его живописных работ. Вот подтверждающие документальные факты:
1932
– 24 января – концерт-бал Московского землячества в честь Татьяниного дня и в пользу бедствующих москвичей и русской учащейся молодежи. В лотерее разыгрываются картины художников И. Билибина, Н. Глобы, Н. Гончаровой, Ф. Малявина, Н. Милиоти[750].
– Ежегодный бал судебных деятелей. Пожертвования К. Коровина, Милиоти, Н. Глобы, Г. Лапшина, М. Якунчиковой и др.[751]
1933
– Март – вербный базар – выставка произведений прикладного искусства русской эмиграции, устраиваемый кн. В. К. Мещерской, М. М. Федоровым.
1935
– 9 февраля – московское землячество проводит Татьянин вечер в пользу учащейся молодежи и бедствующих москвичей. В лотерее разыгрываются картины… М. Рундальцева, А. Бенуа, К. Коровина,… Н. Бенуа, М. Дубинского, Г. Лапшина, Н. Глобы и др.[752].
– 4 мая – Союз б. Деятелей Российского судебного ведомства проводит традиционный бал в пользу нуждающихся членов Союза и их семей. Для лотереи прислали картины А. Бенуа… Н. Глоба, К. Коровин[753].
– Декабрь – на предрождественской выставке-продаже русских художественных и кустарных изделий под покровительством княгини Ксении Александровны, организованной госпожой Кловер вместе с произведениями И. Левитана (два пейзажа), К. Коровина,… Б. Шаляпина, были представлены иконы профессора Глобы, фарфор Исцеленова, куклы Лебедевой, антикварные иконы из коллекции Осоргина, собрание крестов, складней, чарки, стаканы, одежда, мебель, были представлены «изумительные работы по дереву (портсигары) кустаря Калины»[754].
1936
– 25 января – в зале Лютеция в обстановке московской достопримечательности – ресторана «Яра» Московское землячество проводит Татьянин день. Присутствовали Почетный Председатель Московского землячества В. А. Маклаков, председатель М. С. Зернов. Среди г