Подобная атмосфера недоверия возникает быстро — участники группы начинают зеркалить отношение друг друга и реагируют на негатив негативом. Восстановить доверие становится практически невозможным, а вина за провал возлагается на кого-то одного, хотя виноваты в таких случаях все.
Здесь может помочь только чёткое распределение ролей, признание структуры группы и трезвый анализ ошибок. Но если хотя бы у одного члена группы нет желания наладить равновесие и подчиниться правилам совместной «игры», её распад становится неизбежным.
Мой личный вывод был таким: важно оставлять отношения с коллегами на уровне обмена опытом и общих интересов. Если речь идёт о бизнесе, лучше обращаться за профессиональной поддержкой к тем, кто кровно заинтересован в общем успехе и готов приложить к этому максимум усилий.
Негативный опыт участия в общих проектах имел и Олаф Хайек. Долгое время он был членом клуба немецких арт-директоров (Art Directors Club für Deutschland, ADC[84]), но решил выйти из его состава. На мой вопрос, что случилось, Олаф мрачно ответил: «Ничего такого там не произошло, просто мир рекламы, хотя я учился на дизайнера графики, слишком далёк от меня. Можно сказать, что он меня никогда особо не интересовал. Первые годы я даже был членом жюри конкурса “Иллюстрация”. Меня шокировало то, что там происходило. Порой туда попадали просто ужасные работы. Я хорошо ориентируюсь в мире иллюстрации и знаю, что на свете полно прекрасных иллюстраторов. Но именно немецкий ADC выбирает просто катастрофичные иллюстрации, которые потом выставляются и получают премии. И меня это удручает. Неужели сами арт-директора неспособны смотреть на вещи немного шире? Иллюстрация в Германии — сложная тема. Я годами страдал, видя, что наши соотечественники подразумевают под ней. Сейчас в Германии до сих пор нет громких публикаций иллюстраторов. Нет журналов, которые бы отдавали предпочтение именно этому виду искусства. Иллюстрация как явление совершенно никем не поддерживается».
Олаф Хайек также был соучредителем всемирно известной выставки иллюстраторов Illustrative[85]. «Я был одним из первых, кто там выставлялся, чтобы придать мероприятию солидности. Меня туда привёл Паскаль Йоханссен[86]. К сожалению, мне пришлось довольно быстро от него дистанцироваться. Это тяжёлая для меня тема. Но идея популяризировать иллюстрацию, которая лежала в основе Illustrative, меня грела. Возможность для иллюстраторов выставиться и показать себя — это прекрасно. Другой вопрос, что из всего этого получилось. Йоханссен сделал мероприятие максимально коммерческим. Могу к тому же сказать, что делает он это всё не ради иллюстрации, а для укрепления собственного имиджа и сбора денег со спонсоров».
Очередное доказательство того, что мы разучились совместно охотиться на мамонтов. Могу только повторить: прислушивайтесь к себе, учитывайте свои способности и запас энергии. Не всякий человек получает от работы с группой коллег положительный заряд. Возможно, вам будет достаточно дозированных, но искренних ежемесячных встреч в вашей мастерской, на зарисовках в музеях, на общем банкете или на открытии вашей индивидуальной выставки, которую, к слову, вы можете устроить и как живописец, и как иллюстратор, и как дизайнер, и как архитектор, используя контакты уже сформировавшейся официальной сети какого-нибудь локального союза художников или иллюстраторов. Причём такой сети, которая однозначно поможет продвинуть ваше творчество.
Например, в Германии существует так называемый союз иллюстраторов Illustratoren Organisation e.V[87], который хоть и требует от своих членов постоянных, замечу, вполне адекватных взносов, но поддерживает иллюстраторов юридически и морально. Так, будучи членом этого союза, можно получить примеры типовых договоров и счетов, которые помогут начинающему иллюстратору не попасть впросак.
Всегда можно поинтересоваться правилами и льготами официальных союзов художников, какие есть и в России, так как практически для каждого направления искусства существуют свои профессиональные союзы, участие в которых гарантирует профессиональную поддержку, организацию выставок и продвижение. И это без того, чтобы тратить нервы и силы на организацию собственного объединения.
Устройство рабочего места
Когда я спросила художника-керамиста Элю Ялонецкую, как бы выглядело её идеальное рабочее место, она ответила: «Мне бы хотелось жить без зимы, чтобы всегда было тепло». Потому что её рабочее место всегда было маленьким и уютным, но холодным.
«В Абрамцеве у нас с первым мужем был небольшой домик с крохотным деревянным застеклённым балконом, на котором я сидела, как птичка. Зимой Алексей забивал пластиком все окна и включал печку. Но утром, когда я приходила в свою воздушную мастерскую, всё оказывалось замёрзшим. Если я “вытягивала” из глины кукол и заворачивала в пакет, они наутро таяли и трескались. Когда я переехала к своему второму мужу Арсению, моим рабочим местом снова был балкон. А здесь, в Берлине, у меня уже целая квартира в качестве мастерской, но я всё равно сижу только в одной её части — в эркере, потому что там светлее. Зато всё рядом. Печка для обжига стоит на кухне. Ангобы и глазури — рядами на полочках».
Берлинская мастерская художницы-керамистки Эли Ялонецкой. Фото: Тетьяна Люкс
Известный типограф Эрик Шпикерманн в своём рабочем помещении запретил мне даже поставить куда-то сумку — настолько посторонние предметы нарушали его эстетический вкус и представления о порядке.
Клаус Энзикат поил нас чаем в гостиной, а когда я попросила его показать свой рабочий стол, вздохнул — боялся испугать нас своим беспорядком. Я же будто попала в пещеру Али-Бабы! Узкий проход к рабочему столу вёл по ущелью из книг, вырезок и журналов, которые помогли иллюстратору создать свои многочисленные работы.
Рабочее место во все времена было священной коровой для творческих людей. В своё время Поль Сезанн прорубил стену своего ателье в Эксе и сделал запирающуюся «форточку», чтобы иметь возможность выносить крупногабаритные работы на улицу. Северные окна от потолка до пола, возможность затемнения плотными многоярусными занавесками, стены, выкрашенные в нейтральный серый, полки и ящики для хранения рам и реквизитов.
Мастерская французского постимпрессиониста Поля Сезанна в Экс-эн-Провансе. Фото: Натали Ратковски
Клод Моне оборудовал в Живерни рабочее помещение так, чтобы иметь возможность просушивать многочисленные пленэрные работы вдоль стен на узких полочках. Причём расположил их так, чтобы посетители, сидя на диванчиках в комнате, могли легко рассматривать работы мастера. Окна были огромными — дневного света не бывает много.
Кто-то из моих собеседников говорил, что его рабочее место уже идеально. Кто-то хотел больше света, больше места, меньше шума, лучшую технику или более богатое убранство. А кто-то был рад уже тому, что у него есть собственный угол, которым он может распоряжаться по своему усмотрению без того, чтобы каждый раз сворачивать рисовальный стол и накрывать на нём ужин для семьи.
Какими бы разными ни были наши представления о том, как должно выглядеть рабочее место, существует целый ряд универсальных критериев.
Как уже говорилось, люди творческих профессий зачастую вынуждены работать дома или делить с кем-то мастерскую. Это создаёт ложное ощущение их доступности и незанятости. Более того, сторонним наблюдателям зачастую не совсем понятно, почему художник может довольно долго сидеть неподвижно и меланхолично смотреть в окно. Он же явно ленив! Хотя они могли бы сообразить, что иногда нужно остановиться, даже замереть, чтобы осмыслить, придумать или переиграть. Даже сделать «перезапуск системы».
В любом случае необходим как минимум угол, в котором можно оставить все свои художественные принадлежности или начатые проекты так, чтобы никто другой, включая малых детей и собак, не мог нарушить установленный порядок. К тому же, если вам каждый раз придётся сворачивать и разворачивать свою деятельность, вы будете терять драгоценное время и запал.
Ваше рабочее место должно позволять отключиться от быта или постороннего вмешательства, а также приспособить всё только под собственные нужды. Оно должно быть зарезервировано только для вас!
Мастерская художника-иллюстратора Льва Каплана в Штутгарте. Фото: Тетьяна Люкс
В среде творческих людей довольно часто можно услышать, что если у художника нет профессиональной мебели или необходимых приборов, то он совершенно неспособен творить. Например, он не может писать на больших холстах, потому что у него нет хорошего регулируемого станка на колёсиках, хотя любой холст можно закрепить на стене, на стуле и на импровизированной подставке. Или не может создавать красивую графику без специального стола с регулируемым наклоном. Не может кроить и шить, потому что негде разложить ткань, и так далее. На деле тот, кто хочет, просто делает.
Но если не ударяться в крайности, для хорошей продуктивной работы лучше обзавестись максимально удобными приспособлениями, не обязательно дорогостоящими и сложными.
Так, например, сейчас я пишу эти слова на своем «маке» в собственной мастерской — небольшом углу под крышей моего маленького городского дома. Смотрю из широкого окна в эркере на однотипные соседские крыши и робкие весенние побеги деревьев. Под моим левым локтем на столе рядом с клавиатурой лежит потрепанная диванная подушка: когда-то давно я обнаружила, что, сидя за компьютером, переношу чуть ли ни весь свой вес на левый локоть, опираясь на твёрдый стол, а потом страдаю от синяков и болей. Я не сижу в каком-нибудь культовом кафе с видом на суетящийся Нью-Йорк. Скорее всего, я не смогла бы там написать ни единой строчки без моей старенькой подушки под исстрадавшимся локтем.