Особое совещание по делам искусства, подчиняясь воле и целеустремленности своего председателя А. М. Горького, наметило план действий. Литераторы задались целью восстановить закрытый в 1901 году Союз русских писателей, художники запланировали серию выставок, скульпторы и архитекторы вдохновились идеей создать на Марсовом поле памятник жертвам революции. Совещание постановило приступить к организации отдела русской революции при городском музее Петрограда.
Одной из главнейших забот деятелей культуры стала забота о создании заслона, препятствующего вывозу за гранипу памятников национальной и мировой культуры. Одним работникам искусства было трудно справиться с этой задачей. По предложению Горького в инициативное объединение деятелей культуры и искусства вошли депутаты Петроградского Совета большевики М. П. Неведомский, Н. Д. Соколов и А. Н. Тихонов. С их помощью настойчиво проводилась ленинская ориентация творческой энергии писателей, художников, композиторов, артистов.
8 марта 1917 года Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов выпустил знаменитое воззвание, начинавшееся словами: «Граждане, берегите дворцы, берегите картины, статуи, здания — это воплощение духовной силы вашей и ваших предков...»
Вскоре Особое совещание по делам искусства было реорганизовано в Совет по делам искусств. Хотя формально он подчинялся комиссару Временного правительства, всеми его практическими шагами руководил Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов.
Уже на второй день существования Совета по делам искусств в нем были созданы комиссии музейная и охранная, революционных торжеств и пропаганды достижений искусств, архитектурная и строительная. «Поболее действовать — поменее говорить!» — призывал Горький.
Необходимым шагом было постановление Петросовета об осмотре и учете состояния городских и загородных дворцов бывших сановников и знати. Деятели культуры решительно поддержали это постановление, взяв на себя роль экспертов. Квалифицированно составленные описи и реестры художественных ценностей были нужны Петросовету, чтобы разработать действенные охранительные меры, установить посты в тех местах, где это необходимо, и постепенно налаживать народные экскурсии, развивать искусствоведческую работу.
Товарищами председателя Совета по делам искусств А. М. Горького были утверждены А. Н. Бенуа и Н. К. Рерих. Делами архитектурной и строительной комиссии на первых порах ведал А. В. Щусев. Квартира Горького стала настоящим штабом борьбы за передачу сокровищ национальной культуры в руки революционного народа. Ленинская идея о рабочем учете и контроле распространилась и на предметы искусства.
Первые успехи обнадеживали. А. М. Горький предложил И. Э. Грабарю и А. В. Щусеву подумать о том, чтобы наладить подобную работу в Москве и Московской губернии, где в старинных домах и усадьбах также веками скапливались творения художественного гения.
Горький был всего пятью годами старше Щусева. Ни академического, ни даже гимназического образования, ни знания древних и иностранных языков у Горького не было, не было и того, что в светском обществе почиталось всего выше, — изысканности манер. Зато были талант понимания человеческой беды и скорби, чувство спаянности с народом, которому он беззаветно принадлежал.
Сам Горький выше всего ценил в людях это ощущение сокровенного родства с народом. Он легко угадывал его в том или ином человеке, с которым сталкивался, и тогда был готов простить ему любые недостатки. Эта черта характера писателя пленила Щусева. Ему открылись огромность этой чистой души, прозрачная ясность мысли этого человека, твердость его позиции. Цельных людей Алексей Викторович ценил очень высоко.
Порою в художественной среде раздавались голоса всепрощения, призывы пожалеть «титулованных трутней». Горький одной фразой пригвоздил к позорному столбу всю сановную рать, назвав Николая II «первейшим мерзавцем Европы». Определение было настолько метким, что немедленно распространилось повсюду.
Общаясь с Горьким, Щусев ясно видел, как убежденность рождает почти нечеловеческую энергию. Гнев, боль, сострадание, казалось, переплавились в вечный свет. Лучи этого яркого света грели души. Как Горький писал, так он и жил. Это был художник-деятель, который своей общественной работой показывал, как нужно понимать творчество вообще и как нужно поступать. Вернувитись в Москву, Алексей Викторович еще долго жил впечатлениями бесед с Горьким и совместных с ним дел.
Стоило Щусеву окунуться в московские будни, как показалось просто немыслимым начинать в Москве то, на что отважились художники в Петрограде. Военные учреждения, полицейские службы действовали здесь как будто с тем же рвением, что и прежде. Московская знать, правда, попритихла, настороженно следя за бурными событиями в северной столице.
Весной на шумных площадях Москвы распускали свои разноцветные шатры цирки шапито. О победах цирковых борцов московские газеты писали как о важнейших событиях городской жизни. Знаменитые акробаты и фокусники, дрессировщики и клоуны владели сердцем «почтенной московской публики». Ремесленники, повара, половые, дворники, извозчики любили цирк восторженной любовью. И не только они — цирк пользовался популярностью.
Когда Игорь Эммануилович Грабарь предложил Алексею Викторовичу собрать митинг художников, литераторов, артистов в цирке Саламонского на Трубной площади, тот сначала воспринял это предложение как шутку. Однако Грабарь не шутил. В полдень 18 марта, когда плавились под солнцем серые бугры счищенного с тротуаров снега, толпы народа потянулись к «цирку на Трубе». Превратить цирковую арену в трибуну народного обсуждения задач революционного искусства догадалась только Москва. У городовых и жандармов веселый московский люд, устремившийся в цирк, не вызвал никакого опасения.
Как оказалось, цирк Саламонского стал действительно удачным местом для политического митинга, который на всю Россию объявил «о необходимости теперь же образовать при Временном правительстве художественный совет из компетентных лиц, по указаниям которого комиссары правительства на местах при содействии местных художественных сил и организаций осуществляли бы охрану всех художественных ценностей».
Художественная Москва сделала по сравнению с Петроградом более смелый шаг — она вознамерилась диктовать Временному правительству, какие необходимо принять меры, чтобы сохранить ценности искусства, составляющие гордость и достояние народа.
Московское архитектурное общество — одно из старейших обществ России — включилось в работу по защите художественного наследия страны. 25 марта инициативная группа Московского архитектурного общества созвала на совет деятелей культуры и искусства Москвы. Тон задавало возглавляемое А. В. Щусевым содружество художников и архитекторов. Художники и архитекторы призвали все демократические силы Москвы «включиться в борьбу за охрану памятников старины и искусства». Был избран инициативный орган, объединивший художественные силы Москвы.
Важным событием в жизни Москвы стало создание Союза деятелей искусства с самыми широкими полномочиями. Союз выступил с требованием «об отчуждении памятников искусства, принадлежащих церквам, монастырям и бывшим царским сановникам, в пользу революционного народа». Работу союза Щусев и Грабарь вели рука об руку с Московским Советом рабочих и солдатских депутатов.
Московские газеты дали подробный отчет об организации Союза деятелей искусства, о первых его решительных шагах. За животворной работой чувствовалась рука могучего идейного руководителя, упорно ведущего революционные преобразования в стране, — рука партии большевиков.
Вскоре был налажен деловой контакт художников Москвы и Петрограда. Дворцы и галереи, музеи и садово-парковые ансамбли после грамотной описи художественных сокровищ стали доступны для всех. Русская художественная культура открыла двери новой эпохи.
Пожалуй, ни в одной стране мира капитализм не был таким диким и хищным, как в России, где он развивался под крылом монархического орла. Бесславные войны последних лет царствования дома Романовых, полный развал землепользования, оскудение деревни вызвали лавинообразный приток крестьянского люда в город.
Уже в 1907 году население Петербурга перевалило за полтора миллиона. Менее чем на сто пятьдесят тысяч жителей отставала от столицы Москва. Как писал журнал «Городское дело» в 1909 году, по количеству жителей Петербург занимает девятое место в мире, а Москва десятое (1 359 886 человек). Всего лишь за четверть века население обоих городов возросло более чем в два раза.
Россия не была готова к великому переселению сельских жителей. Резко ухудшилось санитарное состояние городов. Города европейской части страны на глазах теряли свое лицо — вдоль водных артерий выстраивались заводы и фабрики, которым неведома была какая бы то ни было техника безопасности. Что уж говорить о чаде, о копоти, что черным снегом ложилась на город, «отравляя дымом и смрадом соседние кварталы и отрезая их от берегов реки или моря».
Капитализм обрекал миллионы людей на жизнь в таких условиях, в каких трудно было не потерять человеческий облик. По данным этнографа Ф. Енакиева, обследовавшего рабочие слободки Петербурга, плотность населения доходила здесь до одного человека на квадратную сажень. Улицы превратились в каменные коридоры, где гибла всякая растительность. В таких условиях человек должен был восстанавливать силы после двенадцати-четырнадцатичасового рабочего дня.
Если все правительственные реалии, по данным министерства финансов, за более или менее благополучный 1912 год составляли 943,1 миллиона рублей, то поступления от монопольной «продажи питий» в казну его величества равнялись 824,7 миллиона рублей — почти 90 процентов от общей суммы.
Подавляющая. часть населения не знала водопровода, а тот, кто и «владел медным краном», часто пил ржавую воду. Износ труб достиг такого состояния, что утечка воды в 1917 году превышала в Москве 40 процентов.