– Вы не знаете, что тревожит молодую королеву?
– Я знаю лишь, что на нее напало уныние и неплохо было бы ее приободрить. Ты с этим справишься. Я в тебя верю. – Он сунул руку в карман пиджака. – Ну а пока…
Самир взял меня за руку и вложил мне в ладонь золотые карманные часики. Очаровательная вещица размером с орех бетеля[26] – намного изящнее и миниатюрнее обычных викторианских часов из его коллекции. На крышке выгравирована рука с цветком лотоса – наподобие тех, которые держит богиня Лакшми.
– Открой. – Самир скрестил руки на груди.
Под крышкой обнаружилась еще одна, декоративная, на которой были нарисованы две индианки, держащиеся за руки. Если встряхнуть часы, одна из женщин поднимала и опускала руки. Я заметила в ее пальцах палочку для мехенди.
Я ахнула:
– Мастерица мехенди?
– Хан. Красавица. Как и ты. – Самир откинул декоративную крышку. – Белый эмалевый циферблат. Стрелки золотые. Девятнадцать камней, балансир, золотые накладки.
– Какая прелесть. – Я отдала ему часы.
– Их изготовили по моему заказу. – Он перевернул часы, и я увидела на задней крышке выписанную мелким жемчугом букву «Л». Самир вложил часы в мою ладонь и сжал ее обеими руками. – Для тебя.
Мне никогда не дарили таких роскошных подарков. Я вообще не помню, чтобы мне когда-то что-то дарили. Я откашлялась, хотела поблагодарить, но у меня перехватило горло. Подарок от Самира. Что скажет Парвати, если узнает об этом?
Тут послышалось шуршание, и я заметила краем глаза, что в коридоре мелькнуло розовое сари. Мы не закрыли дверь. Кто-то прошел по коридору или стоял в проеме двери и смотрел на нас?
Я попыталась убрать свою ладонь из рук Самира.
– И что мне с ними делать?
– Что и все. Смотреть время. – Он выпустил мою ладонь. – Махарани Индира ждет тебя завтра утром, ровно в десять.
– Они очень милые, но…
– Спрячь их в карман – к серебру Сингхов.
В антракте Шила Шарма высоким чистым голоском пропела балладу о женской преданности в любви. Чем не лебединая песня Дездемоны? Мы с Маликом, Радхой и слугами сидели на крыше; сверху мне было отлично видно публику. Хоть мистер Панди и жаловался на капризы Шилы, его усилия явно окупились. Шила пела великолепно. Да и Рави в роли Отелло выглядел убедительно.
Слушала я рассеянно: мне не давали покоя мысли о махарани. Какие целебные травы взять с собой? Что сказать? Что надеть? Годятся ли мои наряды для визита во дворец? Меня так и подмывало заглянуть в блокнотик (хотя что я там разобрала бы в темноте?): я гадала, как перекроить завтрашнее расписание ради махарани. От волнения у меня пропал аппетит, и я едва прикоснулась к хрустящему алу тикки, шпинату в сливочном соусе и паниру в соусе карри.
Когда опустили занавес, Рави, которому удивительно шел темно-синий грим, блестевший в свете огней рампы, произнес прекрасную речь. Он поблагодарил махараджу и набобов за то, что почтили присутствием праздник, приветствовал его высочество намасте, а каждого из набобов – саламом. Рави держался уверенно, члены королевской семьи благосклонно кивали.
Я сделала знак Радхе и Малику: пора отнести тарелки на кухню, забрать наши судки и ехать домой.
На кухне я спросила о Лале. Я искала ее весь вечер, надеялась узнать, о чем она тогда хотела со мной поговорить, но ее нигде не было видно.
Главный повар сообщил, что Лала с племянницей больше не служат у Сингхов.
Я собирала вещи в гостиной Сингхов, как вдруг ко мне подошел Малик.
– Тетя босс, мемсагиб ждет вас в библиотеке.
Я улыбнулась. Ну разумеется! Парвати хочет поблагодарить меня за мехенди. Она весь вечер занимала гостей, и мы с ней не перемолвились словом.
Я вошла в библиотеку – ту самую, где несколькими часами ранее беседовала с Самиром. Парвати, точно львица, расхаживала туда-сюда перед камином, гневно взмахивая атласным сари. Я испугалась, что она подпалит паллу. Парвати мерила комнату шагами, прямая, как палка, выпятив пышную грудь.
Едва она увидела меня, как глаза ее вспыхнули.
– Как я могу доверить тебе поиски невесты для Рави, если твоя сестра втихомолку с ним развлекается? – Ярко-красная бинди на ее лбу укоризненно сверкала.
– К-к-как? Что? Моя сестра?
С Рави? Что за чушь! Они с Радхой даже не знакомы!
Парвати поманила пальцем Радху, которая стояла тут же, в темном углу. Пунцовая Радха сердито кривила губы. Ба, а это что за синяки у нее на щеках? Вглядевшись, я поняла, что это пятна темно-синей краски. И точно такие же на руке. У меня заколотилось сердце.
– Радха, в чем дело?
– Я не позволю позорить мою семью. Меня заботит будущее сына.
Парвати снова принялась расхаживать туда-сюда.
Я ждала, что скажет Радха. Но она таращилась в пустоту, как тогда во дворе у Шарм. Казалось, мысли ее блуждают далеко.
– Она вся в гриме Рави, – прошипела Парвати. – Что я должна была подумать? Все и так ясно.
Грим? Весь сегодняшний вечер промелькнул у меня перед глазами: мы с Радхой обслуживаем девиц в гостиной, потом стоим у окна в коридоре, потом ужинаем на крыше и смотрим спектакль. Я вгляделась в отметины на щеках сестры. Когда это она ухитрилась пообщаться с Рави? Наверняка она сумеет все объяснить.
– Что говорит Рави?
Парвати замялась.
– Да тут и говорить нечего.
У меня перехватило дыхание.
– А вы его спрашивали?
Она ткнула в меня пальцем.
– Ты не хуже меня знаешь, что мужчины собой не владеют. Это мы, женщины, обязаны себя блюсти. Если бы твою сестру воспитали как следует, она бы это знала.
Я подтолкнула локтем Радху:
– Иди умойся.
Радха сердито взглянула на меня и вышла, хлопнув дверью.
Я сглотнула, соображая, как успокоить Парвати.
– Парвати-джи. Пожалуйста. Сядьте, – проговорила я. – Я уверена, это недоразумение. Радхе всего тринадцать. Она слишком мала, чтобы…
Парвати замедлила шаг.
– Ваш Рави уже взрослый, совсем мужчина: вряд ли он увлечется маленькой девочкой вроде моей сестры. Шила его буквально заполонила. А как они смотрелись на сцене! Вы видели? Какой они будут красивой парой, когда поженятся! – Я указала на диван. – Пожалуйста, джи.
Парвати с тяжелым вздохом плюхнулась на кожаный диван.
– Если бы мой покойный отец был сегодня с нами, он бы сообразил, как поступить. Его все слушались. Но не могу же я заставить Самира… – Она осеклась и подняла на меня полные слез глаза: – Что вы с Самиром делали в библиотеке?
Значит, Парвати подсматривала у дверей.
Я умоляюще сложила руки.
– Он рассказал мне, что вы любезно порекомендовали меня во дворец. Я вечная ваша должница. Если бы не ваше родство с королевской семьей…
Договаривать я не стала.
Парвати отвернулась. Я солгала ей, и она знала, что я лгу, но виду не подала. Главное – не выяснить правду, а сохранить лицо. Если бы она выполнила свою часть уговора и порекомендовала меня махарани, мне не пришлось бы обращаться к Самиру. Но она не могла признаться, что не сдержала обещание, а я – что попросила Самира о помощи.
Парвати надула губки, поправила подушку на диване, разгладила вышитый бисером шелк.
– Я и раньше замечала, что вы с Самиром болтаете – тогда, на веранде. Что у вас может быть общего? – Она поймала мой взгляд, и я увидела в нем то, чего прежде не замечала: смятение. Парвати гадала, о чем умалчивает муж. И о чем умалчиваю я. Обо мне она знала лишь, что меня рекомендовали Самиру жены его деловых партнеров из Агры.
Я повернула ладони кверху, демонстрируя, что мне нечего скрывать.
– Он регулярно расспрашивает меня, какие узоры и где именно я нарисовала на вас. А я всегда отвечаю, мол, сами увидите.
Парвати улыбнулась – наверное, вспомнила тот полный страсти день с мужем – и поиграла бриллиантовой сережкой.
– Почему я не знала, что у тебя есть сестра?
Тот же вопрос задавала мне и портниха, и Канта.
Я вздохнула.
– Парвати-джи, пристало ли мне докучать госпоже мелкими подробностями моей жизни? Но раз уж вы спросили, я отвечу: мои родители недавно умерли, и я забрала Радху к себе. Пока что она помогает мне в работе, а как в школе начнутся занятия, пойдет учиться дальше.
Парвати дергала нитку, выбившуюся из вышивки на подушке. Если она не перестанет ее теребить, сотни бисерин размером с маковое зернышко рассыплются по всему полу.
Я уверенно улыбнулась, хотя меня обуревали сомнения.
– Наверняка они не позволили себе ничего неприличного, но я обязательно поговорю с Радхой. – Я видела, что Парвати понемногу успокаивается, хотя все еще раздражена, и решила напомнить ей о моей безупречной репутации: – Разве за эти десять лет я вас хоть раз подвела? А вспомните ваше чудо, вашего Говинда!
При упоминании о сыне Парвати просияла.
– Мне важно вернуть ваше доверие, джи. Вы столько сделали для меня за эти годы. Порекомендовали меня всему высшему свету.
Парвати закрыла глаза, прижала пальцы к векам. Чтобы с достоинством выйти из положения, ей нужно было оставить последнее слово за собой.
– Если я еще хоть раз увижу их вместе, мы с тобой раззнакомимся навсегда.
Я догадалась, что Парвати обиняком предупреждает: держись подальше от моего мужа.
Кровь стучала у меня в висках, меня подташнивало от волнения, но я невозмутимо кивнула – дескать, вам не придется выполнить угрозу.
Величественная, как прежде, Парвати встала, перебросила через плечо паллу и вышла из библиотеки. Я же, оставшись одна, рухнула на диван. Кофточка промокла от пота. Я вытерла лоб и шею концом сари. Мне и прежде случалось видеть Парвати в гневе, но никогда еще я не видела ее такой разъяренной, как сегодня, и никогда еще ее гнев не был направлен на меня. Однако мне не верилось, что Рави польстился на деревенскую простушку вроде моей сестры: куда ей до Шилы Шармы! Если, конечно, в словах Парвати была хоть капля правды.