ваты. Чем раньше мы переключимся на более плотную пищу (тот же творог) и специи вроде кардамона, тем быстрее махарани избавится от уныния.
Сегодня ее высочество с интересом наблюдала, как я рисую мехенди. Я каждый день добавляла новые детали к узору, законченному накануне. Сперва я намазала густой пастой из хны ее запястья, ногти и кончики пальцев. Потом нанесла пасту на подошвы и пальцы ног. На следующий день нарисовала на пальцах рук и ног переплетающиеся ветви. Потом изобразила на тыльных сторонах ладоней и на подъемах стоп сложный узор из листьев. Сейчас я расставляла крохотные точки вокруг листьев. Я задалась целью покрыть мехенди каждый дюйм ступней и ладоней махарани; чем больше пасты, тем скорее целебная хна успокоит душу и тело, и ее высочество отдохнет.
Вернулся слуга с цукатами: на кухне их выложили на блюдо из синего английского фарфора. Фрейлина забрала у слуги блюдо, поднесла молодой королеве, и та, помедлив, взяла лимонную дольку. Все взгляды устремились на нее. Даже гуру, который молился, склонив голову и поджав губы, точно посасывал карамельку, вдруг поднял глаза.
Махарани откусила кусочек цуката, прожевала и проглотила. Зажмурилась, откусила еще. Висевшее в спальне напряжение развеялось; все опустили плечи и дружно выдохнули.
Фрейлина снова взялась за книгу.
– Когда грохочет в небе летний гром и тучи проливаются дождями, на пустошах сырой восточный ветер играет на бамбуковой волынке. И в тот же миг неведомо откуда вдруг прорастает множество цветов и в ликованьи пляшет среди трав[39].
На следующий день ее высочество была в темно-лиловом шелковом сари. Придворные дамы нанесли ей на лоб бинди в тон. Края кофточки махарани были расшиты золотом и зелеными цветами. Волосы блестели от масла бавчи с кокосом, которое я накануне оставила на столике у кровати. Я добавила в масло чуточку перечной мяты, и сейчас в спальне стоял сильный запах мяты и сандаловых благовоний.
Мы с фрейлинами обменялись улыбками.
– Доброе утро.
Мы дружно обернулись и уставились на ее высочество, которая произнесла слова привета – точнее сказать, прохрипела, поскольку месяц ни с кем не разговаривала. Махарани закашлялась, служанка бросилась к ней со стаканом воды.
Махарани Латика отпила несколько глотков и повторила сипло:
– Доброе утро.
Ее высочество приложила руку к груди и закрыла глаза. Я подумала, что она сейчас расплачется. Но махарани расплылась в смущенной улыбке, открыла глаза и постучала себя по груди, из которой вырвался смешок, точно махарани позабавил звук ее голоса.
– Хаи бхагван. Сегодня и правда доброе утро, ваше высочество, – сказал гуру.
Вечером того же дня, возвращаясь из уборной на заднем дворе Айенгаров, я поднялась по лестнице в нашу комнату и сквозь открытую дверь услышала болтовню Малика и Радхи. Со мной Радха почти не разговаривала, и о жизни сестры я узнавала лишь из ее разговоров с Маликом. Я замерла на лестничной площадке и обратилась в слух.
– Мэрилин Монро не такая, как наши женщины, – мечтательно рассказывала Радха. – Кожа у нее белая, как лепестки чампы, волосы пышные, как сладкая вата, которую продают в кинотеатре.
– Гопал говорит, у нее платья в обтяжку, так что он все время пялится на ее сиськи. На экране кажется, что они у нее здоровенные, как горы, – откликнулся Малик.
– Твой дружок – нахал.
Чем больше времени сестра проводила с Кантой, тем чаще в ее голосе сквозило высокомерие: Радха словно бы примеряла образ искушенной городской девицы. Даже не верилось, что три месяца назад она явилась ко мне в пыльной юбке, нечесаная, с грязными ногтями. Меня тревожило, как стремительно она менялась. Не слишком ли быстро Радха растет? С другой стороны, когда я смотрела на нее – в модном шальвар-камизе, блестящие волосы собраны в аккуратный пучок, – разве не сияла я от гордости? Разве не чувствовала себя Пигмалионом?
– Фильм был смешной? – спросил Малик.
– Наверное. Тетя Канта объясняла мне фрагменты, которые я не поняла. У мисс Монро прекрасная улыбка. – Пауза. – По-моему, у американцев зубов больше, чем у нас.
– Возможно. Или они улыбаются чаще.
– Гм. Но уж, во всяком случае, зубы у них получше, чем у ангрежи.
– У кого угодно зубы лучше, чем у англичан.
Они рассмеялись.
– Я впервые смотрела цветное кино, – помолчав, призналась Радха.
– Ты же вроде говорила, что вообще впервые смотрела кино.
– Арре! Необязательно запоминать все, что я говорю.
Малик хихикнул.
– А может, – задумчиво продолжала Радха, – ее зубы кажутся белее, потому что у нее такие красные губы.
Послышался звон железных мисок.
– Радха, а губная помада какая на вкус? – полюбопытствовал Малик.
– Мне-то откуда знать?
– Видел я тебя. Бегал по делам и видел. На поле в клубе. С накрашенными губами.
– Ты шпионил за мной? – возмутилась Радха.
– Ай! – Должно быть, она ущипнула его за ухо. – Нет! Делать мне больше нечего, как шпионить за тобой.
– Тетя Канта предложила накрасить губы, – помолчав, сказала Радха. – Еще она часто дает мне примерить свои вещи.
У меня замерло сердце. Канта предложила моей тринадцатилетней сестре накрасить губы?
– Знаешь, что Гопал говорит про губную помаду? Девушки в Бомбее рождаются с накрашенными губами. И когда становятся кинозвездами, им не приходится тратить время на то, чтобы накрасить губы.
До меня донесся хриплый хохот Малика и веселый грудной смех Радхи.
В клубе элита Джайпура играла в поло, теннис, потягивала коктейли на веранде. Меня в такие места не звали ни разу. Канта и Ману были членами клуба, но редко туда ходили, поскольку Ману не играл ни в поло, ни в теннис. Раз уж Канта взяла мою сестру в клуб, наверняка упомянула бы об этом. Мне не хотелось скандалить из-за того, что она чересчур балует Радху: с моей стороны это было бы мелочной неблагодарностью. Канта подумала бы, что я ревную к ней сестру, завидую тому, что Радхе так хорошо с нею.
Но мне не хотелось, чтобы Радха забивала себе голову всякой чепухой. Она должна получить высшее образование (чего так и не удалось мне самой). Вряд ли она уедет учиться за границу, как Канта, однако же я в состоянии нанять ей репетиторов, чтобы после государственной школы она сдала сложные экзамены и поступила в индийский колледж.
Я глубоко вздохнула: через неделю начнутся занятия в школе, голова Радхи будет занята математическими уравнениями и научными теориями, а не тем, какой пастой чистит зубы Мэрилин Монро.
Через две недели лечения на щеки махарани Латики потихоньку вернулся румянец. Сегодня камеристка махарани выбрала красное жоржетовое сари с тонкими серебристыми нитями. Алая губная помада выгодно оттеняла черные волосы махарани, которые она взбила на манер кинозвезды. На серебряной маанг тикке висела рубиновая капля. Ее высочество совершенно преобразилась. Куда девалась убитая горем женщина, которую я увидела в первый свой визит: сейчас махарани излучала здоровье и благополучие. Угощения, которыми я ее потчевала, вкупе с массажными маслами сотворили чудо: махарани ожила.
Пора было заканчивать мехенди. Посередине левой ладони я написала на хинди ее имя: Латика. На правой начертала хной имя ее сына: Мадхуп. Я подняла руки махарани, чтобы она увидела, что я сделала, и королева ахнула.
– Теперь, ваше высочество, всякий раз, как подумаете о сыне, вам достаточно будет свести ладони, чтобы оказаться ближе к нему.
Я понимала, что рискую. Напоминание об утрате могло дать обратный эффект, и махарани снова погрузилась бы в уныние. Но за те две недели, что я ухаживала за госпожой, я узнала стальную крепость ее мышц, решительность сухожилий, силу кровотока в ее венах. Такая женщина не спасует перед невзгодами, и я запустила процесс исцеления, чтобы направить ее к цели.
По щеке махарани скатилась слеза. Фрейлина вытерла ее щеку вышитым платком.
– Лакшми, – произнесла махарани. Теперь, когда она заговорила снова, голос ее окреп.
Я и не подозревала, что она знает мое имя.
– Да, ваше высочество.
– Спасибо тебе.
У меня защипало глаза от облегчения и гордости за то, что я приложила все накопленные знания и исцелила истерзанную душу королевы. Я не решилась вымолвить ни слова, лишь опустила глаза и легонько кивнула, принимая благодарность.
– Махарани Индира говорит, у тебя есть младшая сестра.
Я кивнула, изумленная тем, что королевы обсуждали мою семейную жизнь (не говоря уже о том, что они вообще о ней знали).
– Да. Радха. Ей тринадцать лет.
– Она ходит в школу?
– Через неделю пойдет в государственную, рядом с домом.
Махарани посмотрела на меня, откашлялась и спросила:
– А ты не хочешь отдать ее в мою школу?
Я изумленно вытаращилась на нее, позабыв о правилах этикета. Школа для девочек, которую открыла махарани Латика, считалась самой престижной в Раджастане. Девочек там наставляли в искусстве добродетели и учили самостоятельности. Мои клиентки могли себе позволить отправить туда дочерей, но мне нипочем не заработать на эту школу, даже если у меня будет больше заказов.
Махарани отмахнулась, точно прочитав мои мысли:
– Об оплате не беспокойся.
Я все так же изумленно глазела на королеву. После школы махарани Радху ждет такое будущее, которого я не могла и вообразить. Возможно, она поедет учиться за границу, как Канта, повидает мир (о чем мне оставалось только мечтать!). Еще вчера мне и в голову не пришло бы, что это возможно!
Королева посмотрела на свои ладони, со вздохом сложила их в намасте, но не прижала руки друг к другу, чтобы не смазать невысохшую хну.
– Я благодарна за все, что ты сделала для меня.
Меня обуревало волнение. И облегчение. Труд, казавшийся непосильным, наконец принес плоды. Я поклонилась, ответила на ее намасте.
Когда ко мне вернулся г