Я откинула голову на стену. Не хотелось ему верить. Я закрыла глаза, чтобы расслышать правду в его словах.
– Когда я только приехал в Джайпур, отправился прямиком в квартал увеселений. Мне было одиноко. Особенно когда я понял, что Радха наврала мне о твоем письме.
Я открыла глаза, удивленно взглянула на Хари.
– Когда я отказался везти Радху в Джайпур, она показала мне твое письмо – мол, ты пишешь, что хочешь меня видеть. Я так обрадовался!
Я вскинула брови, изумленная нелепостью такого предположения и наглостью Радхи. Значит, она одурачила Хари, чтобы найти меня. Сыграла на том, что Хари неграмотный.
– В конце концов она сообразила, чем меня взять. – Он покачал головой, словно не верил, что его обманула девчонка. – В общем, я обнаружил, что женщинам в квартале увеселений нужно помогать – как это делала Маа. И как теперь делаю я. Твои деньги я истратил на них. Но этого мало: им нужны лекарства, врачи. Не всё можно вылечить травами. – Мне показалось, он говорит правду. – Одних избили мужчины, которых они… обслуживают. Переломаны кости. У других хронические заболевания… по женской части.
– Почему ты мне раньше не сказал?
– Я пытался. Но ты все равно не поверила бы, к тому же… – Он потупился. – Я тебя не виню. – Он потер руки. – Теперь я понял многое, чего не понимал раньше.
У меня сжалось сердце. Хари старался исправить ошибки. Продолжал дело матери – в отличие от меня. Она гордилась бы им. Я не могла простить прежнего Хари, который считал меня своей собственностью и от чьих кулаков у меня остались шрамы. Но я изменилась, стала тверже. Неужели так трудно поверить, что Хари тоже изменился – стал мягче? Неужели я не сумею примириться с этим новым Хари – ведь его мать наверняка одобрила бы то, каким он стал? Я вспомнила девчушку со ссадиной на ноге и как мне хотелось отделаться от нее. Саасуджи было бы стыдно за меня.
– Помнишь ту девочку? Зажила ее нога? – спросила я.
– Да. Я отвел ее в больницу, ей наложили шов.
Я кивнула и поднялась, опираясь о стену. Кости ломило, будто я несколько дней или даже недель шагала без остановки.
Хари с улыбкой смотрел, как я убираю за уши выбившиеся пряди.
– Знаешь, а ведь я заприметил тебя задолго до свадьбы.
Я удивленно уставилась на него.
– От нашей деревни до реки путь неблизкий, но я все равно ходил смотреть, как женщины стирают белье, слушал их сплетни. Отца давно не было в живых, Маа все время была занята – помогала женщинам. Порой на другом берегу я видел тебя: ты шла к деревенской печи жарить горох. Серьезная такая, точно занята важным делом. Такая юная – и такая серьезная. – Он улыбнулся. – И я сказал матери, что когда придет время жениться, возьму только тебя. Как-то раз она пошла со мной на реку. Мы наблюдали за тобой издали. Мама погладила меня по руке и сказала: «Да, бета, да».
Этого мало, подумала я и покачала головой. Да и поздно.
– Я хочу сдержать слово, Лакшми. Которое дал Маа. Я делаю нужное дело. Только вот… – Он снова принялся расхаживать по комнате. – Нам нужны лекарства – детям, от лихорадки. И еще – несколько молодых женщин скоро родят.
По его лицу я поняла, что он говорит правду. Но мой кошелек не бездонный. Мне нужно расплатиться с долгами.
Дверь открылась. Вошел Малик. Ухо его алело: он прижимался к двери.
– Тетя босс, – сказал Малик, – я знаю, как ему помочь.
С улицы в окна моего раджнагарского дома лился свет фонарей. Я разглядела Радху, свернувшуюся калачиком на кровати, наши металлические чемоданы, сваленные в кучу сумки со всякой всячиной. Я принялась рыться в вещах, не опасаясь разбудить Радху и жалея, что мне не хватило денег провести электричество.
– Джиджи?
– Спички. Куда ты их положила?
Я вывалила на пол содержимое баула. Травы в газетных кулечках, ложки, зубочистки. «Сказки про Кришну», которые Радха привезла с собой.
Радха приподнялась на локте.
– Который час?
– Спички! Неужели я забыла сказать Малику, чтобы он купил спички?
Радха встала с кровати, сунула руку в виниловую сумку у двери.
– На. – Она зевнула.
Я выхватила у нее коробок. Дрожащими пальцами зажгла спичку. Вывалила на пол содержимое следующего баула, оглядела ярлычки на пакетах и пузырьках.
– Да что ты ищешь? – Радха потерла глаза.
Я метнула в нее гневный взор.
Она моргнула: сон слетел с нее.
Волосы у меня растрепались, выбившиеся из узла пряди падали на лицо. Сари вымокло и воняло рвотой: на обратном пути меня несколько раз стошнило.
Огонек обжег мне пальцы, и я тряхнула спичкой, чтобы его потушить.
– Я ездила к Хари.
Белки ее глаз блестели в темноте.
– Зачем?
– Радха, я понятия не имела…
Я боялась, что снова расплачусь. Я встала, потянулась к Радхе, хотела взять ее за руку, но она вздрогнула и отпрянула.
– Сядь. – Я указала на кровать. – Пожалуйста.
Она примостилась на краешке чарпоя, принялась теребить сари. Я опустилась на пол рядом с ней.
– Радха, кто бы он ни был, ты не виновата! Если бы я только знала… что Маа родила ребенка, что у меня есть сестра, что ты осталась одна-одинешенька, я бы ни за что не уехала. Я бы тогда…
Я и сама не знала, что я тогда сделала бы.
Радха насупила брови.
– Как подумаю, что ты предлагала себя Хари… это же просто ужас. Я сама во всем виновата. Прости меня, ради бога.
Я села рядом с ней на кровать.
Она испуганно отодвинулась от меня.
– Я должна была тебя беречь. И не уберегла. Не углядела за тобой. Он…
– Джиджи, ты меня пугаешь. – Казалось, Радха вот-вот расплачется. – О чем ты?
Я посмотрела на ее живот, обтянутый мятым платьем. Радха проследила за моим взглядом, нахмурилась, подняла на меня глаза. Так она ничего не знает? Ну конечно! Она же еще ребенок!
– У тебя болит грудь?
Радха вскинула брови.
– Тебе все время хочется писать? Тошнит?
Она удивленно приоткрыла рот.
– Когда была последняя менструация?
Радха потупилась, задышала ртом, посмотрела на свой живот. Лицо ее смягчилось, точно она вспомнила о приятном.
– Я тебе помогу. Если срок меньше четырех месяцев, все будет хорошо. Только найду кору корней хлопчатника. – Я собрала волосы в узел на шее, встала с пола. – Помнишь миссис Харрис? Которая выпила отвар?
Радха поморщилась.
– Она совершенно здорова! И у тебя тоже все обойдется. Кто бы он ни был… это же не мистер Панди?
Она покачала головой, одернула шифоновый подол.
Лицо ее было непроницаемо: должно быть, она потрясена случившимся.
– Не помнишь, куда мы положили кору хлопчатника?
– Джиджи.
– Может, в клетчатую сумку? – Я ринулась к сумке, вытряхнула ее содержимое на заваленный пожитками пол.
– Джиджи.
Темно, ничего не видно. Куда опять запропастились спички? Я встала на четвереньки, поискала в вещах коробок. Отодвинула стопку книг. На пол упала катушка ниток.
– Что, если я оставлю ребенка?
Нитки размотались по мозаичному полу. Что она сказала?
Наконец я нашла в себе силы пошевелиться и повернулась к Радхе.
Она прикусила губу, избегая встречаться со мной глазами.
– Это еще зачем? – спросила я. – Неужели я ничему тебя не научила?
Она понуро уставилась на свои колени. Я чувствовала скользкие грани ее вины. Ее никто не неволил. Она позволила мужчине прикасаться к ней, быть может, и не один раз. Она этого хотела. Пока я работала. Пока она жила в моем доме. Какая же я дура!
И я еще жалела ее! Твердила себе, что со временем она меня простит. Опомнится. И оценит мои старания: ведь благодаря мне у нее есть кров, чапати, ей не приходится голодать, она поступила в школу махарани, и ее ждет такая жизнь, о которой я не могла мечтать.
Я встала, потянулась к сестре. Не думая, схватила ее за подол. Она увернулась, ринулась было прочь, но я вцепилась ей в волосы. Она завизжала. Я врезала ей пощечину. Радха пошатнулась, упала на пол.
У меня колотилось сердце. Радха закашлялась, сплюнула. Она лежала на боку посреди разбросанных вещей, поджав ноги. Из разбитой губы сочилась кровь, лицо исказила гримаса боли.
Я встала над ней.
– Чем же он тебя соблазнил, этот твой девдас? Клялся в вечной любви?
– Замолчи!
– Или подарки дарил?
– Ты все не так поняла!
– Или ты предложила ему себя, чтобы чего-то добиться – как с Хари?
Радха пошла красными пятнами.
– А что мне было делать? Мне надо было попасть к тебе, одна я бы не доехала. Так что с того, что я воспользовалась им, чтобы добраться до Джайпура? Ты-то сама ведь тоже сбежала – ты так, я по-другому. Я тебя не виню, почему же ты меня обвиняешь?
– Я не знаю, что тебе наплел твой ухажер, но он тебя обманул. И если ты думаешь, что он сдержит слово…
– Сдержит!
– Дура! Послушай, Радха. У этого ребенка нет будущего…
– Есть!
– Я знаю жизнь. В отличие от тебя. Если ты полагаешь, что его отец женится на тебе, ты заблуждаешься!
Она опустила голову, залилась слезами.
– Он любит меня.
Я вытерла руки о сари, направилась к примусу, на котором уже дожидался ковшик с водой для утреннего чая. Огляделась, заметила на полу спичку. Подобрала, чиркнула о каменную столешницу, поднесла к горелке. Вспыхнуло синее пламя.
– Иди помоги, – попросила я Радху, вложив в голос всю кротость, на какую была способна (обычно я так разговариваю с раздраженными клиентками), и обеими руками стиснула ручку ковшика, чтобы сестра не заметила, как меня трясет. – Завтра все будет как прежде. Жизнь вернется в обычную колею, – бодро заверила я, но голос дрогнул.
– Ты просто боишься, что клиентки узнают.
Я застыла на месте.
– Твои почтенные мемсагиб понятия не имеют, чем ты промышляешь за пределами их гостиных, – упрекнула меня Радха. – Как ты помогаешь избавляться от детей. – Сестра никогда прежде не позволяла себе так со мной разговаривать: ее слова были мне как нож острый.