Сестра скользнула взглядом по ковру, взволнованно уставилась на нас, потом на фотографии Ганди-джи и изображение нового божества Канты, Сарасвати.
– Рассказывай, бети, – мягко попросила Канта.
Радха облизнула губу, которую я вчера ей разбила.
– Каждый день по пути из школы к тете Канте я проходила мимо клуба поло. Того, что в конце дороги.
Я заговорила было, но Канта взяла меня за руку: не перебивай.
Радха прикусила щеку.
– Я видела, как на каникулах он играет в поло, и однажды он тоже меня заметил. Он вел лошадь в конюшню. Остановился, мы разговорились. Он сказал, что в их школьном театре ставят Шекспира. Попросил меня порепетировать с ним. И мы начали репетировать. Иногда полчаса, иногда час.
Я вцепилась в оборку дивана, силясь унять нетерпение.
– И как-то раз он сказал, что я похожа на Мадхубалу. – Радха вспыхнула, отвернулась. – Что он не встречал девушки красивее меня и хотел бы видеть меня постоянно. Что думает обо мне дни напролет. – Сестра стрельнула в меня глазами, снова потупилась. – Как в кино.
Канта застонала. У меня гулко ухало сердце.
Радха сцепила руки в замок.
– Он мне понравился. Извинился за тот случай на празднике. За то, как его мать разговаривала со мной. Я призналась, что из-за него мне влетело от тебя, Джиджи.
Стены сжимались вокруг меня. Глаза закрывались сами собой.
– Он сказал, ты мне завидуешь. – Радха взглянула на меня из-под полуопущенных век. – Потому что у тебя никогошеньки нет, а у меня есть.
Я похолодела. Голос Радхи доносился словно издалека.
Она говорила о Рави Сингхе.
Наконец я пришла в себя; голова моя лежала на коленях у Канты, она прижимала к моей голове краешек моего сари. Лоб сковало холодом. Оказалось, Канта завернула в сари лед. Радха устроилась напротив, нервно вытирала руки о кресло.
Я попыталась сесть, но голова еще кружилась. Канта уложила меня обратно. Я смотрела, как медленно – шух-шух-шух – описывает круги вентилятор на потолке. Я никак не могла поверить, что Рави Сингх – отец ребенка моей сестры.
– Из всех людей на свете ты выбрала… сына Парвати?
Радха смотрела испуганно, но дерзко. В поисках поддержки сестра перевела взгляд с меня на Канту.
– Поэтому я и хотела сказать обо всем при вас, тетя Канта. Я знала, что она не поймет, но вы-то меня понимаете, правда?
Канта озадаченно наморщила лоб, открыла рот, но не произнесла ни слова и отвернулась.
– Пожалуйста, объясните ей, – взмолилась Радха. – Он меня любит. Он заботится обо мне. Он хочет этого ребенка так же сильно, как я…
Хаи Рам! А я-то надеялась, что мне удастся уговорить сестру выпить отвар, и ее беременность останется тайной.
– Он знает о ребенке? Уже?
Радха объяснила мне, как маленькой:
– Нет, не знает… пока. Но я ему скажу, и он непременно обрадуется. Он клялся, что любит меня одну.
– Чушь! Ему семнадцать! Тебе тринадцать! – отрезала я.
Радха прищурилась.
– Ты же сама говорила: раз у меня начались месячные, значит, я стала женщиной.
– Это не значит, что ты готова рожать!
– Девушки в нашей деревне рожают и в тринадцать. А мне почему нельзя? К двадцати у них уже целый выводок. У меня никогда не было настоящей семьи. Маа грустила день-деньской. Питаджи пил. А ты – ты сбежала от Хари и бог знает где шлялась, пока я тебя не нашла!
При упоминании о Хари я беспомощно взглянула на Канту. Когда она приехала ко мне сегодня утром, я рассказала ей о своем прошлом – и о Хари, и о том, как он меня избивал, – обо всем. Я еще никому так подробно не рассказывала о своей жизни. Канта, конечно, неприятно удивилась, но ни словом меня не осудила.
Радха икнула.
– Как только Рави узнает о ребенке, мы с ним поженимся. Это ведь его ребенок!
– Лакшми, – прошептала Канта и поднесла руку ко рту. – Что будет, когда Парвати обо всем узнает?
Я думала о том же.
Радха перевела взгляд с меня на Канту.
– А при чем тут его мать? Рави – отец ребенка. Все остальное неважно!
Я и не догадывалась, до чего Радха наивна и оторвана от жизни. Как мало я понимала ее чувства. Как мало стремилась их понять.
Я не стремилась обсуждать с ней то, что занимало все ее мысли. Например, любовь. Как понять, что ты влюбилась? Что это за чувство такое? Да и что я знаю о любви? Я никогда не влюблялась. Как ни больно это признавать, но я не сумела бы ответить на вопросы сестры. И надеялась, что это сделает Канта.
Я осторожно села. Боль пронзила виски.
– Прости меня, Радха. Это я во всем виновата. Мне следовало больше с тобой общаться… Послушай меня. Ты не выйдешь за Рави Сингха.
– Нет-нет-нет, и слушать не стану! – Она плакала, кривя губы. – Сначала ты говоришь, что мне нельзя во дворец. Потом отдаешь меня в школу, где смеются над моей прической, выговором, одеждой. Что я тебе сделала? Почему тебе можно делать все, что захочется, а я должна делать так, как ты скажешь?
Я думала, Радха уже простила меня за то, что я не взяла ее во дворец. Ведь теперь у нее есть платья по последней бомбейской моде. Красивая стрижка. Она учится танцевать европейские танцы и устраивать чаепития в английском стиле на восемь персон – чему я, разумеется, ее научить нипочем не сумела бы.
Заметив мою оторопь, Радха вскочила с кресла, плюхнулась на диван и схватила меня за руки. Ладошки у нее были влажные от слез.
– Джиджи, разве ты не хотела бы для меня такого мужа, как Рави? Он красив, как кинозвезда. Образован. Талантлив. – Она словно перечисляла все те качества, о которых я упомянула, когда предложила Парвати невесту для Рави.
Какая же ты идиотка, хотелось крикнуть мне, но вместо этого я произнесла негромко:
– Парвати Сингх в жизни не допустит, чтобы ее сын женился на тебе. Она вообще не позволит ему жениться, пока он не окончит университет.
Радха крепче сжала мои руки.
– Тетя говорит, что любовь расцветает там, где и не ждали. – Она повернулась к Канте: – Разве мистер Рочестер не влюбился в Джейн Эйр, хотя у нее не было денег? А леди Чаттерлей? Уж какая богатая, а выбрала бедного егеря. Да вы и сами, тетя, вышли за Ману по любви, а не по расчету. Почему же вы не верите, что мы с Рави тоже можем пожениться по любви?
Канта поморщилась, закрыла глаза.
– Хаи Рам!
Я вздохнула.
– Потому что Парвати Сингх не разрешит сыну жениться по любви.
Радха отбросила мои руки. В ее голосе кипела ярость.
– Тебе плевать на мои чувства. И на чувства Рави.
С меня довольно.
– Канта, скажите ей.
– Если бы я только знала…
– Скажите ей!
Канта скорбно поджала губы и посмотрела на Радху.
– Бети, – проговорила она, – я была бы счастлива, если бы ты никогда не узнала об этом. Но как только Шиле Шарме исполнится восемнадцать, ее выдадут за Рави Сингха. Позавчера Шармы объявили об этом на торжественном ужине.
Сестра оцепенела от изумления. Нащупала за спиной кресло, села.
– Мы с Ману там были. И Рави тоже, – продолжала Канта.
– Но… он же говорил, что родители никогда не женят его без спроса!
– Они спрашивали его, – пояснила Канта. – И он согласился.
На глаза Радхи навернулись слезы.
– Бети, он правда обещал жениться на тебе? – мягко уточнила Канта.
Сестру так огорошило услышанное, что она ничего не ответила. Мне хотелось ее утешить – до того она расстроилась, – но я понимала, что она меня оттолкнет.
– Рави не тот, кем ты его считаешь, – сказала я со всей деликатностью, на какую была способна.
– Ты говоришь это, чтобы сделать мне больно. Ты всегда так. Ты ведь не хотела, чтобы я отыскала тебя. Не хотела, чтобы я жила с тобою. – Глаза у Радхи покраснели от слез; она повернулась к Канте: – Вот поэтому я и хочу свою семью! Мы с ней так и не стали близки. По-настоящему. Так, как должно быть! Вы с дядей мне гораздо ближе, чем она!
Меня точно обухом по голове ударили. Канта бросила на меня сочувственный взгляд.
Некоторое время мы молчали. Наконец Канта глубоко вздохнула, встала, подошла к Радхе, опустилась на подлокотник, взяла ее за подбородок.
– Слушайся Лакшми. Она твоя джиджи. Она делает все, чтобы у тебя было лучшее будущее – лучшее из возможных. Ты не должна так с нею говорить. Тем более в моем доме.
Я с благодарностью посмотрела на Канту. Никто никогда еще не вступался за меня.
– Это я устроила их помолвку, – сказала я сестре. – Я сделала это, чтобы…
– Как ты могла так со мной поступить?
– При чем тут ты! Я же не знала…
Радха моргнула.
– Погоди! Но свадьба еще не скоро! За эти годы многое может измениться! Твои клиентки прислушиваются к тебе, может, ты поговоришь с матерью Рави…
Ей так же отчаянно хотелось изменить судьбу, как мне в пятнадцать лет.
Я покачала головой.
– Парвати решила будущее сына еще до того, как у него прорезался первый зуб. Так же было и с нею самой, и с Самиром, и со всеми предками Сингхов.
Канта ахнула:
– Что, если он… не признает ребенка…
– Радха может прервать беременность.
– Нет! Я ни за что не погублю своего малыша! Делай это с другими, со мной – не смей!
Судя по изумленному лицу Канты, она обо всем догадалась.
Я обернулась к ней.
– Только не говорите, что никто из ваших знакомых ни разу не сделал аборт. Не влюблялся, позабыв о последствиях. Например, в Англии, в университете.
Канта прикрыла рот ладонью, взглянула на меня и потупилась.
Радха умоляюще смотрела на Канту: пожалуйста, поддержите меня. В наступившей тишине было слышно, как гудит потолочный вентилятор. Наконец Канта нежно стиснула плечо моей сестры и кивнула.
– Они потом выходили замуж за других, рожали детей.
Радха упрямо тряхнула головой:
– Нет!
– Лакшми знает, что для тебя лучше.
Не это Радха надеялась услышать. Она зажмурилась. Догадываюсь, о чем она подумала: Джиджи только и делает, что ругается и запрещает мне все, чего я хочу