6 мая 1956 года
Уважаемый доктор Кумар,
И снова мы с вами сотрудничаем в трудную минуту. Быть может, вы помните наш декабрьский разговор, тоже в непростой ситуации: вы еще спросили меня, помогают ли мои травы. Теперь же моей сестре нужна не моя, а ваша помощь.
Мистер Сингх сообщил мне, что по просьбе дворца вы выступаете представителем королевского лекаря в Шимле, следите за беременностью Радхи и регулярно отправляете отчеты королевской семье. Жаль, что приходится писать, мне хотелось бы поговорить лично, но к родам надеюсь приехать. Вы наверняка отдаете себе отчет, что положение деликатное, и все должно остаться в тайне – даже (или особенно) от Радхи. Я не хочу, чтобы она узнала, кто усыновит ребенка, и скажу ей об этом лишь в самом крайнем случае.
Радхе тринадцать лет. Она не болела ни оспой, ни корью, ни свинкой. У нее нет аллергии ни на травы, ни на лекарственные препараты, но она злоупотребляет жареным (быть может, вам удастся ей втолковать, что ребенку это вредно). Она настоящая засоня, так что не волнуйтесь, бессонница во время беременности ей не грозит. В целом она девочка жизнерадостная, с пытливым и беспокойным умом. Обожает читать, и эта привычка развила ее воображение, но вместе с тем внушила ей (исключительно) суетные идеи.
Когда Радха прибудет в Шимлу, вы наверняка уже получите это письмо. С ней приедет моя добрая подруга Канта Агарвал: она очень хочет познакомиться с вами и надеется, что вы не откажетесь вести и ее беременность. Канта должна родить месяцем раньше моей сестры, счастливое совпадение; они с Радхой очень близки, чему я безмерно рада. Канте случалось бывать и в Шимле, и в предгорьях Гималаев: они с мужем и раньше спасались в прохладе гор от летней пыли Джайпура, которая провоцирует астму Канты. Несколько раз в месяц Канту будет навещать муж, Ману Агарвал.
Я буду благодарна вам, доктор Кумар, если вы примете Радху как родную сестру. Я буду ваша вечная должница.
Если до нашей встречи у вас возникнут вопросы, пожалуйста, напишите мне – или позвоните мистеру Сингху.
С уважением,
Лакшми Шастри
Шестнадцать
23 июля 1956 года
Я перебирала письма. Очередное от Канты. Еще одно от доктора Кумара, который писал все чаще и подробнее. От Радхи, как и прежде, ни строчки, хотя я не теряла надежды. К моему удивлению, я скучала по ней. Скучала по тому, как она, скрестив ноги, сидит на кровати и, сосредоточенно хмуря лоб, читает «Джейн Эйр». Или готовит ладду и весело болтает с Маликом. Мне хотелось рассказать ей новости. Миссис Патель завела восточноевропейскую овчарку. Миссис Панди теперь продает швейные машинки.
Забавно, но письма Канты писала Радха: у Канты от слов на странице по-прежнему кружилась голова. Когда я читала ее письма, представляла, как подруга тараторит с дивана, хихикает, а Радха еле поспевает за ее стремительной диктовкой. И мне почти удавалось уверить себя саму, что письмо от Радхи.
18 июля 1956 года
Милая Лакшми,
Я бы чаще водила Радху по магазинам, но она ведь только тратит мои деньги! Показываю ей окружающие нас прекрасные особняки в стиле Тюдоров, а ее, точно кролика на травку, тянет к детским безделушкам. Вчера притащила домой химачальскую топи[51], да такую огромную, что под ней не будет видно младенца. (Она смеется!).
Хвала Бхагвану, аллергия моя прошла – как это обычно и бывает, когда я приезжаю в Шимлу. Останься я на лето в Джайпуре, наверняка задохнулась бы. Правда, доктор из больницы леди Брэдли, мистер Кумар (славный малый, как ты и говорила), предупреждает, что радоваться рано, пятна еще не прошли. Так что, пока Радха скачет козочкой по горам, я лежу в берлоге, как гималайский медведь. (И растолстела, как он – еще бы, я только и делаю, что валяюсь на диване да пью розовое молоко!)
Ты обрадуешься, увидев, что на щеки твоей сестры вернулся румянец (едва я это продиктовала, как она и вовсе залилась краской). Даже кожа ее стала светлее. На той неделе доктор Кумар заметил, что ее ребенок вертится волчком – наверное, вырастет крикетистом, будет бросать и отбивать подачи. Так вот почему он мне ночью спать не дает, сказала Радха. (Я захватила с собой «Анатомию» Грея[52], чтобы мы обе понимали, как развиваются наши малыши – надеюсь, ты не возражаешь. Но если ты против, я ее уберу.) Раз-другой в неделю Радха приносит из здешней библиотеки охапки книг – в основном те, что оставили британцы. Английский ее все лучше и лучше, думаю, ты была права: когда-нибудь она действительно станет писательницей или учительницей (Радха качает головой).
Ладно, Ума принесла нам розовое молоко (только не говори моей саас, но я к нему пристрастилась), а значит, мне пора ложиться. Радха тоже прощается с тобой.
С любовью,
Канта
P. S. Баджу сходил к писцу и прислал мне записку, умоляет забрать его в Шимлу, иначе грозит уволиться, потому что саасуджи доводит его до белого каления. Вот видишь, не только я мечтаю вырваться из ее когтей!
Я отдала письмо Малику и вскрыла следующий конверт.
17 июля 1956 года
Моя дорогая миссис Шастри,
Вы писали, что Радха обожает читать. И не преувеличили! Во вторник я столкнулся с ней у городской библиотеки – она, по-моему, вынесла половину хранилища и охотно продемонстрировала мне свою добычу. Если я правильно помню, она взяла сборник стихов Элизабет Браунинг, «Кентерберийские рассказы», «Франкенштейна» Шелли и «Басни» Тербера[53]. Дивлюсь ее эклектическим вкусам! Поверьте, я отдаю себе отчет в том, что я всего лишь врач, которому временно поручили заботиться о вашей сестре, и не уполномочен давать советы, выходящие за пределы моей компетенции, но я надеюсь, что вы позволите мне дать вам одну-единственную рекомендацию: возьмите Радхе учителя. Она на удивление быстро схватывает литературные понятия и вполне могла бы обсуждать творчество елизаветинцев[54] с лучшими из них. Будет несправедливо, если она из-за приключившейся с ней напасти отстанет в учебе.
Я не раз упоминал, что был бы не прочь освоить траволечение, в котором вы так искусно разбираетесь. (Быть может, вы примете мое запоздалое извинение – я о том случае с корой корней хлопчатника.) Меня тревожит, что обитатели Гималаев лечатся преимущественно народными средствами, хотя могут обратиться в больницу леди Брэдли и им окажут медицинскую помощь. Вот и вчера в торговом центре я видел маленького мальчика-гадди[55] с запущенным дерматитом; мать его призналась, что лечит сына порошком тулси. Который, как видно, не помогает. От предложенной мною дезинфицирующей мази отказалась, хоть я и объяснил, что назавтра лично ей все принесу. Быть может, вы подскажете, какие травы тут помогут? Буду рад вашим советам.
Беременность вашей сестры развивается превосходно: об этом можете даже не беспокоиться. Она исключительно здорова, хорошо питается, с легкостью переносит физические нагрузки. Заботиться о ней одно удовольствие. Буду ждать вашего следующего письма с предложениями о том, как нам навести мосты между медициной старого и нового мира.
Ваш друг,
Д-р Джей Кумар
P. S. Спасибо за горчичники. Кашель почти прошел. Правда, грудь теперь выглядит так, словно ее обмакнули в жидкое тесто и вот-вот поджарят!
Я сделала мысленную пометку – в следующем письме посоветовать доктору смешать порошок нима с розовой водой: получится дезинфицирующее средство с приятным ароматом, и жительницы Гималаев наверняка предпочтут его мази, от которой пахнет больницей.
Я убрала письмо в конверт, помолилась о том, чтобы оба младенца, Канты и Радхи, родились благополучно. Несмотря на весь мой скепсис, я начинала верить в богов.
На улице тренькнул велосипедный звонок. Я вышла к воротам, и мальчишка-слуга Сингхов вручил мне бумажный сверток.
Посылка была от Самира. У меня екнуло сердце. Самир несколько раз пытался встретиться со мной. Посылал мне записки. Даже приходил к дому. Я его не пустила, и он из-за двери извинился за то, что сказал мне в ту ночь у Гиты. Он хотел, чтобы все было как прежде. А может, рассчитывал еще разок уложить меня в постель. Или надеялся, что мы снова начнем перебрасываться пословицами, и я рассмеюсь. Или ему понадобились мешочки с отваром. За чем бы он ни пришел, мне это было безразлично.
Я развязала бечевку. В свертке обнаружился футляр с ручкой, похожий на тот, который я подарила Радхе в первую школьную неделю. И ручка была точь-в-точь такая же – уилсоновская, оранжевая, под мрамор.
Откуда у Самира ручка Радхи?
Я обшарила сверток, но записки не нашла.
Помню, тогда меня задело, что Радха с таким равнодушием приняла мой подарок. «Если я ее потеряю, ты рассердишься». Значит, все-таки потеряла? А Самир каким-то чудом нашел?
Тут меня осенило.
Скорее всего, Радха подарила ручку Рави, когда они еще встречались. Но тогда почему он ее вернул? Или Парвати заставила?
Быть может, Радха, узнав, что беременна, попросила чокидара Сингхов передать эту ручку Рави в надежде, что он захочет с ней встретиться. А Самир вернул ее, не показывая Рави.
Как бы то ни было, разрыв с Рави наверняка ранил сестру. У меня сжалось сердце. «Ох, Радха», – прошептала я.
На следующей неделе я вычеркнула из блокнотика миссис Гупту.
Малик стоял перед столом с травами в моем раджнагарском доме, катал в ладони стеклянный шарик.
– Она сказала, что у нее аллергия на хну, – произнес он.
Я не поверила своим ушам.
– Что? Миссис Гупта вот уже шесть лет моя постоянная клиентка! Я рисовала свадебные мехенди ее дочери – и та родила сына! – Я нахмурилась. – Ни у кого ни разу не возникало аллергии на мою хну.