– Да уж, Манюня! Мальчики – странный народ. Никогда не знаешь, по какой причине ты можешь понравиться… Только толку-то теперь? Макар меня и знать не хочет.
– Из-за того, что ты их с Алиной рассорила? – с пристрастием продолжает допрос Маня.
Будто мы с ней на ток-шоу, где я гость, а сестра – приставучий скандальный ведущий. Вообще мы редко говорим на такие темы. Маня мне кажется еще маленькой для подобных бесед. Даже сейчас, когда мы останавливаемся в глухом сквере, она с восхищением пялится на другую сторону дороги, где рядом с торговым комплексом наряжают высоченную ель. Вижу, как сестра с неописуемым восторгом разглядывает игрушки и украшения… Ребенок! А все туда же: Боря, Макар, Пак Чимин…
– Ничего я их не ссорила! – возмущаюсь я. – Они сами… И вообще, не хочу я о Бойко говорить. Он меня отверг, пускай теперь…
Внезапно я замолкаю и тоже смотрю в ту сторону, где устанавливают елку.
– Теперь что? – в нетерпении поторапливает меня Маня, а затем перехватывает мой взгляд. – Ты кого увидела?
Недалеко от входа в торговый центр стоит Юдин. Парень смотрит на часы и явно кого-то ждет. Все, что мне сейчас нужно, – выйти из сквера и перебежать проезжую часть.
– Маня, постой здесь, – приказываю я, мельком взглянув на прогуливающегося Арнольда.
Пес к тому времени с важным видом принимает сидячую позу, чтобы сделать свои дела.
– Что? Сейчас? Нет-нет-нет! – протестует сестра. – Куда ты? А мне за Арни убирать? Хитренькая!
– Я быстро, Маня! Туда и обратно!
Не даю договорить сестре и, срезав путь, перелезаю через невысокий кованый забор, провалившись в итоге обеими ногами в сугроб. За пару секунд добираюсь до пешеходного перехода и перебегаю дорогу на мигающий зеленый. Больше всего переживаю из-за того, что Юдин может ждать свою подружку – Иру Покровскую из десятого. Тася говорит, они с сентября встречаются… Ушлые десятиклассницы! И откуда они свалились на наши бедные головы?
И если на моей личной жизни можно смело ставить крест, то любовь Таси еще можно спасти. Нет сил смотреть на печальную Козырь… Как же она страдает. А ведь эти два гордых упрямца в жизни не поговорят по душам, продолжают мучиться и дуться друг на друга… А в том, что Глеб терзается так же, как и Тася, я ни капельки не сомневаюсь. В школе Юдин по-прежнему смотрит на мою подругу так, что у меня сердце от тоски сжимается. Неужели она этого никогда не замечала?
Едва позорно не поскользнувшись в последний момент, добегаю до крыльца торгового центра. Народу вокруг много, за спиной у елки жужжит подъемный кран, из динамиков над головой льется Jingle Bell Rock.
– Привет! – пытаясь отдышаться, первой здороваюсь я и выпускаю в воздух облачко пара.
– Привет, Аля, – с удивлением откликается Юдин.
Парень явно не ожидал меня здесь увидеть. В жизни мы не так много общаемся, обычно лишь перекидываемся дежурными фразами «привет-пока». Признаться, поначалу Глеб мне не нравился… Наверное, я просто ревновала Тасю. Но позже смирилась и поняла, что для Козырь присутствие в ее жизни Глеба – нечто такое же естественное, как рисовать ровные стрелки каждое утро и есть макароны со сгущенкой.
– Кого ждешь? – без стеснения спрашиваю я.
– Родителей, – с удивлением отвечает Глеб, заглядывая мне куда-то за спину. – Они диван новый покупают. Мне надоело в мебельном торчать. Решил воздухом подышать.
– Мм, понятно, – мычу я.
А дальше – молчу. Не знаю, с чего начать. Такой щепетильный разговор.
– Аля, тебя Тася подослала? – вдруг спрашивает Глеб.
– Тася? Нет конечно! – качаю я головой. – Я… сама. Но ты правильно понял, что поговорить я хочу о ней… Вернее, о вас.
– О чем мы еще с тобой можем разговаривать? – усмехается Юдин.
Верно. Больше общих тем, кроме Козырь, у нас быть не может.
– Она тебе сообщила о том, что случилось после тренировки? Вы наконец помирились и снова делитесь друг с другом всем-всем?
Да! И это круто! Будто крылья вырастают за спиной… Но надо оставить лирику. Сейчас не до нее.
– В том числе и парнем? – добавляет Юдин.
Вот и колкость. Ведь официального разрыва отношений с Дымарским не было ни у Таси, ни у меня…
Я до сих пор ничего не ответила, и Глеб сухо продолжает:
– То, что произошло, уже не повторится. Я не хотел. У меня и девушка есть… Не знаю, что задумала Тася, но я в ваших играх…
– Глеб, Глеб, послушай! – пытаюсь перебить я, но парня не остановить: ему небезразлична эта тема.
– Я – не этот ваш осел Дымарский. Если Тася хочет вызвать его ревность или…
– Да любит она тебя! – выкрикиваю я надрывно.
В тот же миг лицо Глеба озаряет яркий теплый свет: за моей спиной рабочие зажигают ель. В карих глазах Юдина бликуют желтые огоньки.
– Любит? – переспрашивает Глеб. – Тася меня любит? С чего бы?
«Вдруг»… Просто так бывает, что люди осознают свои чувства внезапно… Всегда так и происходит! Неужели любовь можно спрогнозировать?
– Так получилось. А ты, Глеб, сразу полюбил Тасю? – спрашиваю я. – С самого первого дня? Ведь, возможно, тоже поначалу относился к ней просто как к другу… – Глеб хмурится и хочет мне возразить, но теперь я не даю вставить ему ни слова: – И ты ее любишь, я знаю. Я все вижу! И давно… Но до нее не сразу дошло. Что имеем – не храним, понимаешь? Каждый по-своему приходит к своим чувствам… Главное, что пришел…
Я говорю нервно, сбивчиво, боюсь что-то упустить. Вероятно, Глеба пугает моя горячность, но я выплескиваю все, что скопилось… Да и я тоже влюбилась как-то нечаянно и «вдруг».
– Аля, ты в порядке? – осторожно спрашивает Глеб, когда я немного затихаю.
– Ага, – шмыгаю носом. Не представляю, куда себя деть… Снова так тоскливо. – В общем, я сказала все, что хотела. Тася тебя любит и мучается… А теперь – разбирайтесь сами!
Поворачиваюсь и бреду в сторону сквера. На противоположной стороне улицы замечаю в толпе прохожих растерянную Маню с Арнольдом на поводке. Как хорошо, что я не одна… Сейчас придем к бабушке. Будет светло, тепло и уютно. Станем пить чай и болтать на отвлеченные темы… Очень хочется перестать хотя бы секунду о своей тоске не думать.
На светофоре все-таки оборачиваюсь. Глеб стоит недалеко от украшенной нарядной ели и задумчиво смотрит мне вслед.
Глава 12
Тася
Сижу на широком подоконнике, упираясь лбом в ледяное стекло. Желтый свет фонарей гуляет по сугробам, а в окнах соседних многоэтажек мерцают яркие огоньки праздничных гирлянд. Умиротворяющая картинка, которая совершенно меня не успокаивает. Новый год наступает на пятки старому, хочется оставить в нем все проблемы и переживания, которые больно ударили по голове и оцарапали сердце. Но что, если боль не пройдет никогда, сколько бы сожженных бумажек я ни проглотила вместе с шампанским под бой курантов?
Вновь думаю о Глебе и о нашем поцелуе, после которого Юдин избегает меня покруче любого ниндзя. Я бы смогла ему все объяснить, но, кажется, уже слишком поздно. Он так на меня смотрел… С лютым презрением и ненавистью. Это вряд ли можно исправить, сколько бы милых детских воспоминаний нас ни связывало.
Поражение, Тася Козырь. Ты проиграла.
– Дочь, слезай с окна. Простудишься.
Оборачиваюсь и вижу, что на пороге комнаты стоит папа. В нашем доме есть правило – не входить без приглашения. Личные границы важны даже между родителями и детьми. Как же мне все-таки повезло с предками.
– Присаживайся, – киваю я в сторону диванчика рядом с книжным шкафом и свешиваю ноги с подоконника.
Папа недолго мнется, а после проходит в комнату и занимает предложенное мною место. Он напряженно вздыхает, словно готовится к суперудару: значит, хочет серьезно поговорить.
– Я в порядке, пап, – отвечаю, не дожидаясь вопроса, и улыбаюсь, умиленная отцовской заботой.
– А по тебе не скажешь… Сидишь и грустишь одна. Может, сходите куда-нибудь с Алей? Я вас отвезу. На каток или по магазинам. Куда захотите.
Не выдерживаю зашкаливающих показателей на «ми-ми-метре» и спрыгиваю на пол, бросаясь в папины объятия. Сажусь рядом и кладу голову ему на плечо, он обнимает меня одной рукой, крепко прижимая к своему боку.
– Спасибо, папуль. Ты у меня самый лучший, но Алю сегодня отправили к бабушке, поэтому в другой раз.
– А хочешь тоже к бабушке? – подхватывает он.
Я бы, если честно, не отказалась. Наша бабуля вообще крутая. Напокупала себе квартир в приморском городе, теперь сдает их приезжим, а сама живет у океана. Говорит, море ей приелось, да и классных мужиков за бугром побольше. Шестьдесят пять лет человеку, а она не отчаивается найти себе нового мужа. В прошлом году чуть было на свадьбу лететь не пришлось, но бабушка разорвала помолвку, заявив, что тот австралиец – не ее единственный.
– Полетим на Бали? – смеюсь я. – А как же конец полугодия?
– Точно! Тогда слетаем к ней на праздничных каникулах. А что? Мы давно не виделись.
– Ага. Только ты сначала с мамой поговори. Они с бабулей хоть помирились?
Вот еще одна давняя история. У бабушки с мамой тихая война вот уже много лет, но я не в курсе, с чего все началось. Папа не хочет рассказывать, а от родительницы и бабушки я все время слышу разные версии развития событий. Они обе, наверное, и сами забыли, но упрямо держатся каждая своей стороны. Ведь даже не кровные родственники, а характер – один в один.
– Мм… – тянет папа. – Бабушка сказала, что помирится с невесткой только перед смертью. Правда, не уточнила, перед чьей.
Тихонько смеемся. Если мама узнает, почему мы хихикаем, то помирится с бабулей на наших похоронах.
– Тась, скажи, я могу тебе чем-то помочь? – внезапно серьезным тоном спрашивает отец.
Было бы здорово, но…
– Ты умеешь путешествовать во времени? – усмехаюсь я, понимая, что мне никто не поможет.
– Нет, – удивленно отзывается он.
– Значит, не можешь. – С моих губ срывается печальный вздох.
– Слушай, дочь… Возможно, сейчас тебе кажется, что дела очень плохи, но любые ошибки можно исправить и без путешествий во времени. Все решаемо.