Верно, но я не знаю, что именно мне нужно сделать. Как это исправить?
– Пап, а если бы девушка сделала тебе больно, но, поняв свою ошибку, захотела извиниться… Ты бы ее простил?
– Если бы девушка мне нравилась, то конечно. Знаешь сколько раз мне пришлось прощать твою маму, пока она пыталась разобраться в чувствах ко мне? Сотни. Она же ерунду творила. Игнорировала меня, отшивала, выводила на эмоции. Ой… Такое было… – качает головой папа, предаваясь воспоминаниям. – Я однажды даже решил все бросить и перестать ее добиваться. Надоело стучаться лбом о железную дверь.
– И почему не перестал?
– Во-первых, любил. А во-вторых… Длинная история, но если коротко, то мама – та еще гордячка. Она никогда не подошла бы сама. И как только я от нее отдалился, она продолжала делать вид, что ей все равно, но… Ее подруга рассказала, что Тоня, оказывается, без меня очень страдает. И когда я пришел к ней, то больше не отпускал, а она меня не отталкивала. Как-то так.
Колесики в мыслях начинают вертеться быстрее и быстрее. История отца будто приоткрыла дверь в светлое будущее. Не мое, но… С Глебом уже нет шансов. Он теперь с распрекрасной принцессой Пупырочкой. И в ней столько плюсов: миленькое личико и отсутствие ужасного характера. Он с ней будет счастлив. И я, наверное, когда-нибудь тоже буду. Но вот Бойко и Аля… Я ведь еще сумею спасти этих котят, заблудившихся в темноте. Ну не может Макар сдаться, я в такое просто не верю. Наверное, он, как и мой папа, потерял энтузиазм. И кто, как не я, способен отвесить ему волшебный пендель в нужном направлении?
Я даже через сообщения чувствую, как Аля страдает и грустит. Макару осталось сделать всего один шаг, постучать в железную дверь – и она распахнется без проблем.
– Пап! – воодушевленно выпаливаю я. – Одевайся. Мы с тобой прокатимся. Только я сейчас позвоню кое-кому.
– Хорошо. Жду тебя, – отвечает он и, оставив поцелуй на моей макушке, выходит из комнаты.
Судорожно листаю список контактов, пытаясь отыскать нужный номер. Надеюсь, Бойко его не сменил. Телефон парня у меня еще с тех пор, когда мы с Алей пытались отвадить от нее Макара, притворяясь его сумасшедшими фанатками. Веселье было недолгим, Бойко быстро нас раскусил, но насмеялись мы тогда на несколько лет вперед.
Есть!
Жму на значок с зеленой трубкой и с бешено колотящимся сердцем молюсь, чтобы услышать гудки.
– Да? – гремит грубый басовитый голос.
– Привет. Это Тася, – смутившись, представляюсь я.
– Козырь? Ты? – уточняет стопроцентный Бойко, меняя тон: теперь его голос звучит непринужденно.
Мальчишки… Вечно выделываются. И обязательно нужно было так грубо отвечать? Я чуть не… Ну я ему…
– А ты знаешь еще какую-то Тасю, которая станет звонить тебе по ночам, Бойко?
– Прости, не признал сразу, – ржет он.
– И почему у тебя нет моего?.. Ай, ладно! Не важно. Ты где?
– А что?
– Цветы заказываю, хочу курьера попросить прямо к ногам твоим бросить. Макар, блин, ответь на вопрос. Дело есть.
– Тась, если это касается ваших с Алей разборок, то…
– Нет у нас с ней никаких разборок, а вот у ва-а-ас…
– Что ты имеешь в виду?
– То, что ты валенок! Я пять минут тебе втираю – нужно поговорить. Лучше лично. Куда мне приехать?
– Козырь, ты меня пугаешь.
– Если не скажешь мне адрес, я реально начну тебя пугать, – произношу с нешуточной угрозой.
– Ладно, ладно… Я на стадионе. Вот ненормальная…
– Зато ты у нас нормальный, обрыдаешься. Буду через двадцать минут.
Иду по расчищенной дорожке, рыская взглядом по территории в поисках того, кто мне нужен. Справа виднеется баскетбольная площадка, острый клинок проходится по сердцу, и я сбавляю шаг. Мы часто бывали здесь с Глебом, когда еще только решили заняться баскетболом. Отрабатывали броски и подачи, но больше смеялись или бесились.
В одно мгновение, как по взмаху волшебной палочки, с легкой руки памяти, снег тает, на деревьях появляется зеленая листва, а на небе ярко светит весеннее солнце. Останавливаюсь у ограждения и смотрю на дальнее баскетбольное кольцо.
Мальчик и девочка носятся друг за другом, перекидывая мяч и звонко крича. Девчонка спотыкается и летит на прорезиненную поверхность, растягиваясь пластом. Темноволосый мальчишка тут же бросается к ней, раздосадованно всплеснув руками. Он опускается рядом на корточки и помогает ей сесть. Берет ее руки в свои и рассматривает содранные ладошки. Девчушка плачет, но скорее от стыда и обиды, чем от боли, а парнишка всеми силами пытается ее успокоить:
– Тася, чего ты? Все заживет. Хочешь, я сейчас тоже упаду?
– Хлебка, ты что, дурак? Зачем? Тогда нас обоих будут дразнить. Скажут, неуклюжие. Не нужны нам такие в команду.
– А мы соврем, что отбивались от банды разбойников и победили. И нас точно не будут дразнить.
– Ты же никогда не врешь.
– Ради тебя я готов, – серьезно заявляет он, нахмурив брови, не давая усомниться в своих намерениях.
– Глебка… – улыбается девочка. – Ты самый крутой. Как мне повезло, что ты мой друг…
Мальчишка лучезарно улыбается.
Помню его улыбку настолько отчетливо, будто вижу ее прямо сейчас. В глазах появляются слезы. Какая же я дура.
Друг? Друг?!
Глеб для меня – куда больше, чем просто друг. Но я была так уверена, что он никуда не денется, что потеряла его.
– Козырь?! – окликает меня Бойко.
Быстро хлопаю ресницами, чтобы сморгнуть подступающие слезы. В конце концов, можно спихнуть все на злобный мороз. Поворачиваюсь к парню и глубоко вдыхаю, готовясь произнести самую важную речь в своей жизни. Я должна помочь Але. И я это сделаю.
– Привет, – говорит Макар, кутая подбородок в высокий ворот огромной куртки.
– Привет. Может, зайдем куда-нибудь? Холодина… – пританцовываю на месте, чтобы немного согреться.
– Тася, я же сказал… Если хочешь задеть Макарову, устроив свидание со мной…
– Нужен ты мне! – возмущаюсь я, извергая изо рта облачко пара, а может, и дыма.
Если Макар и дальше будет тупить, я точно превращусь в дракона, а он – в горстку пепла.
– Тогда я не понимаю, чем обязан? – отшучивается Бойко, проделывая подобие галантного поклона. – Я – с друзьями, поэтому давай решим все на месте.
– Минус двадцать, а вы здесь гуляете?
– Не все ведь такие мажоры, как ты…
– Ты поругаться хочешь? Я помочь пришла, – обиженно морщу нос, и Макар в мгновение ока снимает колпак шута.
Ну наконец-то! Не могу сказать, что мы с Макаром много общались, но я все-таки сумела разглядеть в нем нормального парня. Он тщательно скрывает эту свою сторону, особенно от Али. Вот самая большая его глупость, но в какой-то мере мальчишку можно понять. За чем еще, как не за улыбками и шутками, можно скрыть обиду и боль? Лучше масок пока не придумали.
– Тась, выкладывай. Я не знаю, что думать.
– А я не могу поверить, что ты так легко сдался, – говорю расстроенно и качаю головой. – Я всегда ставила на тебя.
– Я тебе что, скаковая лошадь?
– Не придирайся к словам!
– А ты можешь нормально объяснить, а не сыпать метафорами? Мы не на сочинении по литературе.
– Ладно, – соглашаюсь я и смотрю ему прямо в глаза, чтобы увидеть ответ раньше, чем парень сможет его произнести. – Ты еще любишь Макарову?
Бойко передергивает плечами, будто я только что всадила ему иглу в сердце. Над нашими головами пролетает ворона, громко каркнув, мол, достали, все о любви да о любви. На землю летят снежинки, упавшие с еловой ветки и несущие с собой сжимающие грудь чувства.
– А какая разница? У нее ведь есть Олег… – Бойко опускает голову, и мне становится его безумно жаль.
Говорю же, оба страдают, а все зря. Но Тася-спасительница здесь. Примчалась на машине-ракете, чтобы восстановить справедливость.
– Нет никакого Олега! Точнее, есть, но он козлина, и мы работаем над тем, чтобы его проучить, но… Не важно, Бойко. Слышишь? Вообще не важно.
– Я ничего не понял, – хмуро отзывается Макар. – Вы с Алей помирились?
– Да!
– А Дымарский?..
– Он нас развел! – завожусь я, вспоминая выходку Олега и ее последствия. – Да и пофиг. Не случись его, Аля бы и не поняла, кто ей нужен на самом деле! – радостно восклицаю я.
– И кто же?
– Бойко, ты что, издеваешься? – таращусь на него, закипая так, что уже не чувствую холода.
– Это вы издеваетесь! Что вам от меня надо?! Одна десять лет меня гонит, вторая теперь говорит, чтобы я… Что ты от меня хочешь, Тася?!
Мне становится стыдно. Жутко. И за себя, и за Алю. Макар столько всего вынес в гонке за любовью, а я теперь ору на него за то, что он впервые выбрал не Алю, а себя.
– Слушай, Макар. Извини. Я просто немного на нервах. Я ничего от тебя не требую, но хочу, чтобы ты кое-что знал… – Облизываю замерзшие губы, о чем еще пожалею, когда появятся трещины. – Але плохо без тебя, она скучает. У нее не хватит духа подойти к тебе, но она точно все осознала, поэтому я и решила поговорить с тобой. Если то, что ты говорил десять лет, – правда, то дай ей шанс. Всего один. И ты потом сам увидишь. Вот что я хотела тебе сказать… – заканчиваю я и собираюсь уйти, но Бойко снова подает голос.
– А что нужно? Что мне сделать? – тихо спрашивает он, вызывая легкую улыбку на моем лице.
– Поцелуй ее, – весело бросаю я и быстро перебираю заледеневшими ногами, которые не спасают даже меховые сапожки.
– Спасибо! – кричит Бойко мне вдогонку.
– Я еще ставлю на тебя, Макар!
Аля
– Девчонки, есть булавка? Срочно! Замок на юбке разошелся… Мамочки! Что теперь делать?
За кулисами все суетятся, бегают, шипят друг на дружку и толкаются. Я слушаю их голоса сквозь непонятный гул в ушах. Нет, я ни капельки не волнуюсь… Наверное. Нет, я точно не волнуюсь. Я выходила на сцену много раз и еще ни разу не ощущала подобных эмоций… Но сейчас почему-то коленки дрожат, и пальцы немеют от страха. Может, дело в том, что мне предстоит играть спектакль вместе с Макаром? Я оглядываюсь и нахожу Бойко взглядом. Он в этот момент о чем-то разговаривает со Стасом и Яковом Ефимовичем. Рассматриваю красивый профиль Макара, и сердце опять ноет. Макар, как и прежде, не обращает на меня никакого внимания. Мы сможем пообщаться лишь на выступлении, проговаривая свои реплики. Только там Макар снова посмотрит на меня светлыми лучистыми глазами, и я наконец испытаю радость.