— Я просто так говорю, — улыбнулась она. — Чтобы ты знал и никогда не забывал об этом.
— Разве это возможно? — Поразился я. — Я не знаю, как мне должны отбить башку, чтобы я посмел забыть о нас.
Машка улыбнулась и посмотрела вдаль, туда, где виднелся синий-синий горизонт бескрайней толщи воды, сверкающей от солнечных лучей, и с надрывом прошептала:
— Кроме любви твоей, мне нету моря…
— Что?
— Это Маяковский, — отмахнулась она. — Идём?
— Идём, — кивнул я. — А я вот никогда не читал Маяковского, слышал, конечно, что-то, но поэзию в принципе как-то не особо люблю.
— Я люблю. И ты как-нибудь почитай.
Целый день мы провели нежась на пляже. Блаженство на лице моей девушки — именно то, чего я старался достичь, и я был счастлив смотреть на неё такую. Мы проводили закат, утопающий в воде и засобирались в уютный ресторанчик, что приметили по дороге.
— Хочешь, прогуляемся? Можем переодеться и поехать в центр. — Предложил я.
— Не хочу гулять, — покачала она головой. — Я правда утомилась сегодня. Давай просто вернёмся в номер и будем целоваться.
— Чёрт, детка, твои идеи гораздо лучше моих, — ухмыльнулся я, и она рассмеялась.
— Я знаю, качок, как тебя уговорить.
И мы вернулись в номер, и я любил её до изнеможения, пока она не заснула в моих руках.
Я встал рано, Машка ещё спала, и я решил её не беспокоить. Помня о предстоящем бое, я решил отправиться на пробежку, но и когда я вернулся спустя час, девушка не проснулась. Я сходил в душ, заварил в кухне чаю и собирался уже её разбудить, вдруг услышав жалобный стон. «Влад, не уходи».
— Машка, — подлетел я к ней, оставив чашки на столике. — Просыпайся, милашка! Тебе опять приснился дурной сон?
— Да, — сонно пробормотала она, нехотя открывая глаза. — Ерунда какая-то, не бери в голову. Сколько уже?
— Половина десятого.
— Ого, что же ты меня раньше не разбудил?
— Я сходил на пробежку, погодка — высший класс, так что поднимайся, и идём.
Мы выпила чаю, и Машка побежала в душ. Вышла, завёрнутая в полотенце, наклонилась к сумке за свежим бельём, и я присвистнул.
— Не торопись, родная!
Она обернулась и вопросительно изогнула бровь.
— Иди ко мне, — я похлопал по кровати.
Девушка безропотно подошла и скинула полотенце. Я прижался к её обнаженной груди и начал поглаживать ягодицы, вбирая поочерёдно в рот её сладкие соски.
Я не мог отказать себе в удовольствии заняться любовью перед наступлением периода воздержания перед боем. Мне понадобятся все мои силы, лишь поэтому мне придётся сдерживаться.
Я вообще не хотел отказывать себе в удовольствии заниматься любовью с ней!
Она откинула голову назад и закусила губу, её шелковистые светлые волосы рассыпались, когда стянутый узел развязался. Она чертовски заводила меня.
Я усадил её сверху, и она обхватила меня своими длинными ногами. Взявшись обеими руками за тонкую талию девушки, я помогал ей поддерживать ритм движений, не сводя томного взгляда с её чувственного лица. Она медленно склонила голову и поцеловала меня. От её губ пахло мятой, гигиенической помадой и ею самой. Её чистый вкус мне нравился куда больше прочего. Она углубила поцелуй, наращивая темп, и я зарычал. Поднимаясь на ноги, я переместил ладони и поддерживал девушку за бёдра, резкими движениями насаживая на член. Я обезумел. Я хотел проникать в неё настолько глубоко, насколько позволяла анатомия наших тел. И чем ближе становились наши объятия, чем жарче становились поцелуи, тем больше нарастала амплитуда скользящих движений, тем громче слышались её стоны, и когда я был совсем близок, я оторвался от её мягких сочных губ и, слегка склонившись, прикусил дерзко торчащий сосок девушки, вознося её на самую вершину блаженства. И я отправился туда вместе с ней.
На пляже я лениво развалился на шезлонге, наблюдая за Машкой. Она резвилась в волнах и посылала мне воздушные поцелуи. В это мгновение я был так чертовски благодарен судьбе за то, что привела меня в мир боёв без правил, за то, что столкнула с этой удивительной и прекрасной девушкой, за то, что я обрёл любовь, какой никогда не знал.
— Эй, качок, — она нависла надо мной и брызнула водой. — Не хочешь освежиться?
— Я хочу, — улыбнулся я.
— Так пойдём, — она взяла меня за руку и потянула.
Я не сопротивлялся, дошёл до кромки воды, отпустил её и, разбежавшись, нырнул в приближающуюся волну. Она, не мешкая, сделала то же самое и подплыла ко мне.
— Ты здесь стоишь?
— Да.
Она обхватила мои плечи и нежно поцеловала губы.
— Так не хочется возвращаться, — прошептала она.
— Знаю, но вся наша жизнь там, в Москве.
— Знаю. — Маша покачала головой. — Я бы всё отдала лишь бы иметь возможность сбежать с тобой на край света.
— Хочешь, мы будем летать сюда каждый месяц?
— Да. С этим городом у меня связаны самые лучшие воспоминания. Именно он по-настоящему связал нас.
— Я любил тебя, — усмехнулся я. — Вне зависимости от города.
— Но признался именно здесь, — возразила она. — Пойдём поедим чего-нибудь?
— Ты — богиня, знаешь?
— Я знаю, качок, что ты уже давненько не кушал, а значит — голоден, как чёрт, — она закатила глаза.
— Моя заботливая фея, — шепнул ей в лицо, и она фыркнула в ответ.
Я поцеловал Машку и на руках вынес из воды.
После позднего обеда или очень раннего ужина, смотря с какой стороны посудить, мы пошли в сторону гостиницы.
— Смотри, какой там вид! — Моя девушка остановилась и указала направление.
— Хочешь, пойдём той дорогой?
— Ты не устал?
— Нет, конечно, давай прогуляемся.
Мы дошли до видового местечка, горная дорога здесь резким поворотом уходила вниз влево, и перед нами открывалась панорама из раскинувшихся на подножии невысокой горы разнообразных домов, что нестройными рядами тянулись друг за другом к морскому побережью.
— Ух ты! Завораживает… — Прошептала Машка.
Солнце уже начало клониться к горизонту, становясь более мягким и золотым, совсем не таким, как несколько часов ранее. Его чарующие блики отражались ото всех блестящих поверхностей, в том числе и от поверхности воды.
И пока Машка наслаждалась этой сияющей картиной, я смотрел на неё и не мог отвести взгляда. Широко открытые глаза девушки на свету приобрели цвет шампанского, губы изогнулись в добродушной улыбке, на лице — спокойное выражение.
Она никогда не жеманничала, не строила из себя какого-то другого человека, не хныкала по поводу и без, не закатывала истерик, не устраивала скандалов. Мне было так комфортно с этой девушкой, как никогда не было ни с кем. Я был счастлив рядом с ней. Я был счастлив, что сумел испытать такие невероятные чувства в своей жизни.
— Ромашка, — я закинул руку ей на плечи и прижал к себе, — я хочу, чтобы ты стала моей женой.
Она повернула на меня удивлённый взгляд, и я поспешил добавить:
— Когда всё уляжется, само собой. Не прямо сейчас, но однажды. В ближайшем обозримом будущем я бы этого хотел. — Я словно оправдывался за свою любовь. — Потому что то, как я люблю тебя, я никогда никого не любил и не смогу никогда полюбить. Моё сердце — это ты, помнишь?
— Да, — кивнула она, её глаза наполнились слезами. — Помню.
— А ещё я хочу, чтобы ты стала матерью моих детей, родная, — прошептал я ей на ухо, так тихо, словно боялся в этом признаваться.
По её лицу струились слёзы, но она счастливо улыбалась мне. Машка обвила мою шею руками и подарила мне поцелуй, наполненный надеждами и обещаниями. Это было её безмолвное согласие, и я хотел кричать об этом на весь мир, так меня переполняли чувства.
— Давай ещё немного прогуляемся? — Через некоторое время спросила она.
— Конечно, веди! — Я рассмеялся. — За тобой — хоть на край света!
Мы пошли вниз по извилистой тропинке, вдоль инжирных и банановых деревьев, пальм и акаций, прошли ряда три участков с домами, и Машка ахнула.
— Смотри, какой чудесный домик!
Домик и впрямь был сказочный, словно его вырезали прямо с живописного Санторини и вставили посреди этой улицы в Сочи: белоснежный с ярко-синими крышей, окнами и дверями, белым резным каменным забором с синими деревянными воротами и калиткой.
— Подойдём поближе? — Спросил я.
— Конечно, — от нетерпения она подпрыгивала на месте.
Она открыла карту и что-то сверила, а потом довольно рассмеялась.
— Влад, помнишь про мой сюрприз?
— Да, что-то ты говорила… — Рассеянно подтвердил я.
— Оказывается, это здесь, — прошептала она и крепко вцепилась мне в руку.
— Что здесь? — Не понял я.
— В наших разговорах ты постоянно возвращаешься к теме своего рождения, — она посмотрела мне в глаза. — Я поняла, что это действительно важно для тебя — найти ответы на вопросы. Без них ты не можешь быть цельным, и это разбивает моё сердце!
Я тяжело дышал, боясь продолжения. Машка успокаивающе положила руку на моё плечо и начала гладить.
— Влад, за этим забором ты найдёшь все ответы. Это было сложно, но я нашла все концы той давней истории. — Она нервно улыбнулась и облизнула губы, прежде чем продолжить. — Здесь живёт твоя мать, Влад. Женщина, которая родила тебя на свет. Ты не должен это делать сейчас или когда-либо, но теперь ты всегда будешь знать, что сможешь узнать в любой момент.
Мой взгляд метался от калитки к лицу девушки и обратно. Я был в замешательстве!
С одной стороны, я хотел ворваться и выпытать у этой… кхм… женщины всю правду, с другой — меня пугало то, что я мог услышать. Больше всего я боялся, что мои догадки подтвердятся, что я никогда не был ей нужен.
И пока противоречивые чувства с бешеной скоростью обуревали мой разум, а Машка стояла рядом, не переставая гладить мои плечи, лицо, голову и руки, калитка распахнулась настежь, и из неё выглянула ухоженная женщина лет пятидесяти.