Директрисе уже давно было за пятьдесят. Но она продолжала молодиться, применяя тонны косметики, которой её снабжал всё тот же Шпинёв-старший. И ярко-рыжий, возвышающийся башней над головой, импортный парик -- тоже был подарком от него.
Вообще для Коли директриса школы представляла отдельный объект для ненависти. Он хорошо помнил, очень неприятную историю, когда пришедших к ней жаловаться на Шпинделя знакомых Колиных младшеклассников, она уже через полчаса "сдала" в беседе самому Шпинделю. Назвав обоих бедолаг пофамильно. Причём вся её "профилактическая беседа" свелась всего-то к повторяемой через предложение фразе "ну ты же понимаешь, что так нельзя!".
Вполне естественно, что уже через двадцать минут после такой "профилактики" и "наказания", озверевший Федька выловил жалобщиков и жестоко избил. Да, те младшеклассники, поступили "не по-пацански", так грубо "заложив" Федьку директору. Но у тех просто не оставалось никакого выхода так как Шпиндель их регулярно грабил, а родители дрожали перед "всесильным начальником" - его папой.
Впрочем и сейчас, только-только усадив с угодливой улыбочкой прибывших милиционеров, директриса, стрельнув "строгим" взглядом на прибывших учеников, отправилась на своё "председательское" место за столом.
Коля наконец обвёл взглядом сидящих перед ним взрослых.
Посередине восседала директриса. Справа от неё -- двое из милиции. Слева -- неизвестный дядечка лет сорока, в серой тройке, с непроницаемым лицом закоренелого бюрократа, как такой типаж любил обзывать папа. Рядом с ним сидела зам директора по воспитательной работе, и по совместительству парторг школы. И с другой стороны от директора - группа незнакомых людей непонятной ведомственной принадлежности. Впрочем на двоих были депутатские значки.
Отдельно на диване, не за столом, сидели родители из Родительского Комитета. С ними же, Коля заметил и папу.
Папа строго посмотрел на сына и кивнул в сторону стола, занятого, как теперь ясно, комиссией.
"Делать так, как она скажет!" - услышал Коля "тихую речь" отца.
"Кто?" - мимолётно удивился Коля, но тут же вдруг обнаружил сидящую с края, с торца составленных столов, маму Иры.
"Она что, до этого времени поставила отвод глаз? Зачем?!!" удивился он ещё больше.
Видно "думал" он слишком громко, так как Ирина мама сдержанно ухмыльнулась и, взглядом показав на сидящих представителей детской комнаты милиции, сама в ответ просигналила.
"Пока я прямо не спрошу фамилию или имя вашего обидчика, никаких фамилий и имён не называть!".
У Коли отпала челюсть. Растерялся. Но тут же получил резкий толчок в бок от Иры. Та грозно, как только могла глянула на Колю:
"Делай как сказано!".
Коля рефлекторно кивнул Ире и посмотрел на комиссию.
Милиционерша только-только заметила "белобрысое недоразумение" и вздрогнула.
"Ну точно отвод глаз ставился! - резко успокоившись уверился Коля. - А по сравнению с мамой Иры, эта тётенька действительно проигрышно смотрится".
Как бы ни стройнила форма, но лейтенантша выглядела как раздобревшая лошадь рядом с поджарой, стройной... Лисой! Даже небольшой рост Людмилы Зверевой, в сочетании со строгим деловым женским костюмом делавшим её похожей на школьницу, почему-то это "лисье" впечатление подчёркивал.
"Действительно... может поэтому маму Иры назвали Белой Лисой?" - подумал Коля.
"Поэтому!" - раздалось ворчание на "тихой речи" справа.
"Я что, так громко думаю?!" - спросил он у Иры.
"Ещё как! Тебя что, не учили управлять тихой речью?" - ответила Ира.
"Учили но мало".
"Соберитесь! - последовала команда от мамы Иры. - И ничего не бойтесь! Вы -- правы! Но это ещё надо доказать".
"Так тут что... представление, а не комиссия намечается?!" - Изумился Коля, до которого наконец дошёл главный посыл.
Видно все давно были друг другу представлены, так как милиция лишь молча кивнула в обе стороны и достав свои папки приготовилась слушать что за дело тут будет разбираться. Впрочем, по их же репликам в коридоре, ясно что о вчерашнем избиении Шпинделя и его банды.
Коля оглянулся. Завуч по учебной части, пока прибывшие рассаживались, куда-то ушла тихо затворив за собой дверь и теперь он с Ирой стояли одни посреди помещения, напротив комиссии. Если сказать, что Коля почувствовал себя неуютно -- ничего не сказать.
Кстати и странное местоположение мамы Иры -- в торце президиума, как у секретарей -- тоже сбивало с толку. Коля уже бывал на подобных разборках хулиганов на комиссии, правда как свидетель. Потому и запомнил, что ведущие обязательно поближе к середине сидят. Но никак не с краю.
Тем не менее, начала не директор, а Людмила Зверева.
- Как уже было сообщено комиссии, вчера в больницу доставлен ученик средней школы номер один. С сотрясением мозга. Причина -- драка между ним и здесь присутствующим учеником шестого "А" класса Змиевым Николаем.
На лице "милицейской лошадки" мелькнуло удивление. Она, было, дёрнулась посмотреть в свою папку, но не успела.
- В виду такого исхода драки, а также того факта, что таких драк городской Детской Комнатой Милиции... - Людмила Зверева, сделав короткую паузу, пристально посмотрела на милиционершу и та не успев открыть свою папку, уставилась на докладчика. - ...зафиксировано, к сожалению, слишком много, было решено провести выездное заседание расширенной комиссии в самой школе.
При этом "бюрократ" покосившись на директрису, важно кивнул.
- Присутствуют представитель Горкома КПСС по делам национальностей, Депутаты Горсовета, представители Детской Комнаты Милиции и "Подразделения К" Комитета Государственной Безопасности. - закончила перечисление Зверева. Как ни странно, но она вела себя как председатель.
- Поясняю для опоздавших: Дело, которое разбирается -- неоднозначное. Именно поэтому здесь присутствуют представитель от Горкома КПСС, "Подразделения К", так как речь идёт о детях Народа Макоши.
- Так это что... секта? Религиозная секта? - скроив презрительную улыбку брякнула директриса. - Потому и КГБ?
Видно Дубовая слышала где-то что-то типа: "Макоши -- мифическая богиня дохристианского старославянского культа", но что целый народ так называется - была не в курсе. Что само по себе удивительно, так как жила ведь в Малом Китеже, а не где-нибудь ещё.
Директриса вообще была по многим аспектам "не в курсе". Коля помнил, как эта мадам, после посещения урока физики, выговаривала в коридоре, в присутствии учеников, молодому учителю, что "...вы абсолютно некомпетентны! Что за чушь вы говорите детям? Как может вес измеряться в каких-то ньютонах! Если я на рынке рыбу покупаю, ведь мне её продают в килограммах, а не в этих... ньютонах!"*.
**(Кстати: такой случай реально был в одной из школ Анапы и реплика директрисы буквальная)**.
При этом на лице физика, постеснявшегося прерывать пояснениями "высокое начальство", весь диалог застыло выражение крайнего изумления. Да он и после целый день с этим крайним изумлением взирал на окружающих -- видно никак не мог прийти в себя от такого феерического невежества целого директора школы. То, что директриса была историком, её никак не извиняло.
Впрочем она была знаменита не только этим случаем, от чего школяры между собой, при произнесении её фамилии, ставили ударение на букву "о", а не "а", как полагается по правилам.
- Это не секта, а народ, гражданка ДубовАя! - поправила её вежливо улыбаясь Людмила Зверева.
Ирина Зверева, наблюдая всю эту пантомиму аж покраснела еле сдерживая рвущийся смех. Ведь получалось так, что директриса назвала сектанткой её мать. Что не могло, по мнению Иры, не иметь последствий.
- А КГБ здесь, потому, что речь идёт о нарушении "Кодекса Ка" непосредственно относящегося к Народу Макоши -- вдруг разразился тирадой "бюрократ".
- Возможного нарушения Кодекса -- поправила его мать Ирины. - Ещё ничего не доказано. Мы для этого и собрались, чтобы установить твёрдо -- был ли "Кодекс Ка" нарушен или нет.
Бюрократ важно кивнул.
- А это что за Кодекс такой? - снова встряла директриса демонстрируя невежество. - Это из Уголовного что-ль?
- Можно сказать и так. - уклонилась от ответа Зверева, всё также вежливо улыбаясь. При этом депутаты непонимающе переглянулись, но встревать с расспросами не спешили.
Коля, наблюдая за эмоциями комиссии, припомнил вчерашнюю ехидную реплику отца, когда он описывал подобное действо: "Когда Облечённый Доверием товарищ, уверенно говорит, ссылаясь на некий Кодекс явно с большой буквы, ни один аппаратчик не будет уточнять. Ведь уточнять, равно поколебать свою Авторитетность и показать своё незнание". "Хотя все они, по большому счёту -- невежды!" - закруглил папа.
"И меня будут судить невежды! Кл-ласс! - подумал Коля и тут же мысленно добавил: - И Ирку тоже".
Людмила Зверева, окончив свои речи, вопросительно посмотрела в сторону Представителя горкома и кивнула. Тот подобрался, приосанился, сделал суперважное лицо и...
- Я думаю, что стоит для начала выслушать заместителя директора по воспитательной работе. Пусть она нам всем охарактеризует присутствующих здесь учеников. - выразился он важно, и кивнул директрисе.
Похоже, что именно этот дядя и является в комиссии председателем.
Директриса изобразила на лице приятную улыбку, что больше была похожа на оскал и тут же переменив выражение на официальное кивнула заму. Та преисполнилась, вышла из-за стола...
"О нет! - подумал Коля. - Сейчас будут речи часа на два! А нам всё это время стоять?".
И действительно всегда было так: стоило этой молодой кобыле залезть на кафедру, выйти к микрофону на общешкольной линейке и после хоть вешайся -- раньше чем через час не закончит. К великому сожалению Коли она подтвердила не только это подозрение.
Начала она казённо, от чего Коля уже привычно пропускал мимо ушей речь большими кусками.
- В то время как все советские люди, выполняя решения очередного съезда КПСС... (ну и как обычно в таких случаях много-много слов и предложений прям из передовицы газеты "Правда")... ученики школы, засучив рукава изучают учебные предметы ( ну как сказала!), встречаются среди них отдельные нерадивые ( и снова трескучие фразы)...