Так же и сейчас — слетела волчья личина, унося с собой богатейший мир запахов и тонко ощущаемую голыми пятками дрожь земли. Явились из ниоткуда расхристанные бахилы, неуклюжая железка на поясе, которая, однако, сама собой органично выпрыгнула рукоятью в ладонь, и знакомое кипение рвущейся наружу магии где-то за кадыком. И как раз вовремя: по обе стороны мерным шагом двинулись на карателей генерал и паладин, и пришлось наддать, чтобы не поломать строй. Не удержался, на ходу мазнул свободной ладонью перед лицом, пробурчал несколько давно знакомых слов, и кожу защипало, словно стягивая засохшей мыльной коркой, а на деле — преображая в подобие древесной коры. Хоть какое-то подобие защиты, а то эти красавцы, что по бокам, в доспехи упакованы по самое не пугайся, понятно на кого первым делом обратят внимание атакуемые.
Тлеющие от эльфиного файрболла трава и листья если не озарили наступающую троицу, то по крайней мере подсветили силуэты, и каратели развернулись навстречу. Надо отдать должное — никто не побежал, только один свернул за спины товарищей, где лихорадочно принялся вращать арбалетный взводной ворот. Остальные, а набралось их с полдюжины, рассыпались так, чтобы не мешать друг другу, в центре оставив крупного малого в доспехе с шипами, вооруженного двумя булавами. Не такими, какие уважал Вово: бесхитростный груз на рукояти, а хитрыми, ощетиненными заточенными ребрами из увесистых оголовков, такие в рыцарском сообществе почитаются оружием неправедным, сродни хитрому кривому кинжалу или разбойному кистеню. Воин сделал пару мелких шажков назад, не из боязни — попросту вытягивая на себя неосторожного противника, дабы подставить его боками под мечи соседей, и завращал обеими булавами с такой скоростью, что в глазах у противников зарябило, а сами они приостановили наступление.
— Устанет скоро, — предположил Кижинга цинично. — Дубинки и улетят. Хрена так долго помашешь.
— Они на руки петельками надеты, — возразил генерал со знанием дела. — Чтоб не улетали. Хумансы горазды на придумки! Слышь, шаман, этот твой. Прямо на тебя смотрит.
— Ты тоже на меня смотришь, — уличил Зембус. — Я чего — рыжий? Или какого иного нежного окрасу? Он совсем не в моем вкусе.
Один из карателей как раз обогнул за деревьями наступающих и выбросился сбоку на Кижингу. Орк качнулся в сторону, отвел кончиком лезвия его меч, влился навстречу и двинул локтем под наносник шлема. Хастред, усевшийся в отдалении спиной к дереву с видом на ситуацию, болезненно ойкнул. Теперь до него дошло, на кой паладин таскает неподъемные стальные болванки! Самого как-то хватили по морде латной перчаткой, и то Чумп потом две недели нос вправлял (хотя, возможно, ему просто нравилось измываться над приятелем). А тут хорошо поставленный удар навьюченными на локоть и еще оформленными в удобную для удара ребристую форму двумя фунтами чистой стали… Добавки не потребуется! Однако по широте души орк добавил — поймал падающего воина, зажал его голову под мышкой и резко крутнулся на месте, сламывая позвонки.
— Вот это свой малый, — одобрил генерал. — Ну-ка я тоже…
Шагнул в сторону, с кряком рубанул по тоненькому деревцу рядом, после чего припал к нему плечом, навалился всей массой и обрушил стволик в сторону от себя. На одного из воинов дерево обрушилось массой шелестящих веток, не задавило, да и тонковато было, чтобы зашибить здоровенного мужичину, но отпрянуть заставило, к тому же порхнули в сторону шелеста еще двое ближайших, свирепо обрушили клинки, так что только хруст веток пошел.
— Ну ладно, уболтали, — уныло признал друид. — Смотрите и учитесь.
Меч он небрежно воткнул в дерн под ногами, вскинул руки и энергично выбросил их в сторону размахивающего булавами карателя.
Лес вокруг немедленно наполнился сухим скрежещущим потрескиванием. Пробуждаясь от ночной спячки, зашевелились сотни и сотни мельчайших лесных обитателей. Насекомые сплошными волнами выбрасывались из своих убежищ в расщелинах коры, гнездах, под опавшими листьями и верхним слоем земли, в траве, в кустарнике, в корнях… Воля леса неумолимо гнала их на убийственный зов того недоразумения, которое почему-то называется другом природы, а на деле регулярно творит безобразия почище любого врага. Таковы правила игры!
Воин взвыл в ужасе, когда извергнутое самой землей живое шелестящее покрывало со всех сторон набросилось на него. Отмахнулся булавами раз и другой, прочерчивая широкие прорехи в накатывающих тараканьих волнах, угодил одной из булав себе по колену, взревел уже от боли, но тут же захлебнулся и заперхался, ибо настырные насекомые хлынули и в разинутый рот, повалился на землю и очень быстро скрылся под сплошным покрывалом стрекочущих телец.
— По-моему, он такого не заслужил, — подал голос Хастред. — Как-то ты с ним нечестно! Нет бы, как водится у честных бойцов, грудь в грудь!
— Поди сам грудь в грудь, — предложил Зембус устало, извлекая из земли меч. Отдача от заклинания накатила тяжелой волной, подраться и правда было бы менее утомительно, но чревато лишними травмами. Не хватало еще покалечиться, когда под боком город, который еще отвоевывать, и кто-то ревущий так, что уши закладывает.
— Саам?.. — Хастред коснулся щеки, сморщился от тянущей боли в месте ожога. — Нет уж, увольте. Будем считать, что он таки заслужил.
— Нас не погрызут? — опасливо уточнил генерал.
— А ты не лезь, — дипломатично посоветовал друид. — Авось и не допрыгнут.
Генерал и не полез, более того, демонстрация боевой мощи магии быстро развеяла его азарт; он упер меч острием в землю и с любопытством принялся следить за мечущимися в отдалении воинами. Те прекратили рубить несчастное дерево, предприняли попытку отвоевать у живого ковра своего товарища, расшвыривая насекомых повернутыми плашмя клинками, но несчастный уже и дергаться перестал. Тот, что заряжал арбалет, наконец преуспел и выпалил в ближайший силуэт. Силуэт увернулся, скрежетнув доспехами, и разразился обидным оркским смехом.
— Ну что, не надоело выдрючиваться? — совсем уже миролюбиво предложил генерал. — Вам нас не одолеть, а нам на вас только силы тратить. Шли бы себе поздорову куда подальше, а? Тут вам все равно ничего приятного не обломится.
— Только пусть расскажут, сколько их всего тут, — воззвал Хастред. — Вот же не было печали, сотня капитана Ульпитрия! Мы, конечно, бивали и не таких, но в лучших домах Дримланда рандеву принято назначать заранее. Верно я говорю, рыжая?
— А ты-то откуда знаешь, паршивец? Назначать ты можешь сколько угодно, только кто ж позарится на такое сокровище?
— Не поверишь, но желающих хоть отбавляй. Таких вот, как эти, злых и с мечами. Порой даже приходится — как это по-эльфийски? — динамить. Ибо на всех сил не напасешься.
— Вот и додинамился, все тобою кинутые тут собрались. Здесь и сейчас. Поди спой им про нежные чуйства.
— Нет уж, пусть генерал. У него ж опыта больше.
— У него все больше, хотя гзуризмами попросил бы не оперировать, — огрызнулся Панк. — Ну, решайтесь уже! Сдаться иной раз не позор, тем более что нам даже оружье ваше не нужно. Уматывайте себе, и не попадайтесь более!
— Сдаться всегда позор, — возразил Кижинга запальчиво. — Так что я бы предложил скорее вариант с отступлением, переходящим в паническое бегство.
— Оно и верно, можно подвести под стратегический маневр, — согласился генерал. — Итак, отступайте себе, или наш колдун зверушек покрупнее покличет. Когда сбежится столько же ведмедей, сколько таракашек, всем вам станет слегка не по себе.
— Так-таки и столько же? — нахмурился друид. — Ну, если постараться и посчитать самых маленьких…
Каратели осторожно принялись пятиться. Быть погребенными под ковром из живых медведей явно оказалось удовольствием за гранью заурядного воинского разумения. Однако их отступление прервано было появление из чащи очередной порции кавалерии, в которой доблестные подчиненные Ульпитрия со всем пылом опрометчивости признали вторую часть своего отряда и с радостными воплями перешли в атаку. Десяток тяжелых сапог с хрустом протоптался по кишащему ковру насекомых, и мечи сшиблись с пронзительным дребезгом оголодавшей стали.
Разобраться, кто здесь с кем бьется, было уже невозможно. Зембус сразу отпрыгнул подальше от взвихрившего свой железный смерч генерала, пригнулся на всякий случай, меч отвел в сторону для жалящего выпада, короткого и смертоносно точного. Со своего уютного места под деревом одним прыжком сорвался Хастред: бежать некуда, к тому же опасно и глупо, нужно использовать преимущество темноты, пока оно есть, ведь в руках у вновь прибывших полыхает веселым пламенем очередная батарея факелов!..
— Это гоблины! — выкрикнул последний из карателей, так и оставшийся на месте, взводя в очередной раз тетиву арбалета. — Бейте их!
От свежеприбывшего отряда отделилась массивная гороподобная фигура, одна из немногих, что обходились без подсветки; увесисто топоча, добралась до крикуна, верхняя часть горы походя чуть перекосилась в седле и взмахнула рукой с такой мощью, что застонал разрываемый воздух. Удар вышел оглушительным, напрочь поглотив сдавленный вопль воина, и швырнул безжизненное тело вперед, на линию боя, едва не придавив им Кижингу.
— Я тебе пошвыряюсь! — возмущенно гаркнул паладин в темноту. — Я тебя узнал! Это ты вопил так, что медведи разбежались!
— Это я вопил, — уточнил генерал, с удивительной для его грузной туши лихостью вытанцовывая среди отчаянно полосующих темноту воинов и периодически даже ухитряясь задеть то одного, то другого кончиком клинка по доспехам.
— Ты вопил — медведи только насторожились. А от него побежали!
— А этот, надо заметить, до того смахивает на давешнего Искателя, — тоскливо отметил Зембус. — Неужели еще один? А грамотей говорил — они редкие!
Повисла краткая зловещая пауза, за которую у генерала успели разболеться недавно перебитые кулаком Искателя ребра.
— Кто тут на гоблинов? — просипела глыба из тьмы с характерным каркающим акцентом обитателя Земли Вечного Холода, в которой ноздри смерзаются и издавать звуки приходится попутно с дышанием через рот. — Морт, бей гадов!