— Перехватим их южнее, — решил Данила, и Андрию, с его слов, пришлось согласиться. Периодически Андрий вставлял в рассказ лирические отступления на тему того, что ему вовсе не хотелось мстить нам. Но он был связан клятвой, которую заставил дать Данила, когда я в бреду рассказал про свое задание.
Команда из двоих украинцев получилась аховая — преследуя раненого оленя, провалились в болото, еле выбрались, но потеряли фонарик и наш самодельный котелок. Там же Даниле, чтобы не утонуть, пришлось отстегнуть разгрузку — три запасных магазина остались в болоте.
— Вы потеряли патроны? — мне стоило усилий, чтобы не сорваться на крик. Жестом попросив Андрия помолчать, отстегнул магазин с его автомата. Десять патронов тускло поблескивали при свете костра. Автомат Данилы оказался богаче на четыре патрона.
— Куда вы потратили столько патронов? — хотелось орать матом на этого нерадивого глупца. Зачем мне три автомата, разве что их как дубинки использовать без патронов.
— Мы охотились, мой магазин и так был неполный, — виновато оправдывался Андрий, совсем поникнув головой. Охотились, ну да, в меня вон сколько раз стреляли. С такой беспечностью мне надо было радоваться, что у них на двоих остались двадцать четыре патрона. И двадцать восемь в моем магазине, итого пятьдесят два. Негусто, с таким запасом не повоюешь, придется стрелять только в самом крайнем случае.
— Продолжай.
Андрий вздохнул — никому не нравится отчитываться, когда на тебя смотрят три пары глаз людей, которых ты предал. И еще одна пара незнакомых, но крайне пронзительных глаз.
Они несколько дней шли по побережью, высматривая плот в море или место нашей возможной высадки. Когда прошла неделя, Данила понял, что мы его перехитрили и ушли по суше.
— Идем на юг, они все равно вернутся к морю, либо они нас догонят, либо мы, — рассуждения Данилы были верны, что подтверждалось нашей сегодняшней встречей. Когда на исходе была вторая неделя, украинцы, по словам Андрия, потеряли надежду нас догнать. Им хронически не везло — потеряв все имущество, парни голодали, из двух бутылок была одна, пили все, что ни попадется.
— Сегодня после обеда, — вздохнул Андрий, — Мы наткнулись на родник и там увидели следы человеческих ног.
— Это могли быть дикари, — совершенно неожиданно встрял в разговор Саленко.
— Это были следы обуви, отчетливые и свежие, — возразил Андрий. Его взгляд упал на обувь археолога — По размеру — твои.
Саленко побледнел, ведь вчера я предупреждал их быть максимально осторожными, идти по камням, не оставляя следов.
— Я был осторожен, это не могут быть мои следы, — робко возразил Саленко.
— Слышь, ботаник, ты много здесь видел людей в такой спортивной обуви? — вспылил Андрий, — Ты что, меня во лжи хочешь уличить?
— Успокойся, Андрей, ясно, что следы Виктора, — жестом приказал молчать Саленко, чтобы украинец мог закончить рассказ.
— Ну, а дальше что было?
— Мы шли осторожно, пытаясь угадать, где вы. Данила думал, вы остановитесь на ночь в лесу, мы там все осмотрели, провозились почти до темноты. Видели человеческую фигуру, когда уже темнело, Данила даже прицелился, но было далеко. Потом увидели костер, огонь ярко освещал фигуры, а его, — Андрий кивнул в сторону Ару, — приняли за Аду, все сходилось. Потом Данила опознал тебя по росту и выстрелил, а дальше ты сам все знаешь.
— Андрий, мне очень хочется тебе доверять, но ты сам понимаешь, что рисковать я не могу. Свое слово сдержу — ты полноценный член нашей команды, но доверие и уважение тебе придется заслужить. Не как подчиненному или рабу, чего ты так опасаешься, а как мужчине, держащему свое слово.
— Справедливо, — ответил украинец, заметно повеселев.
— Моя фамилия Найденов, Артур Владимирович, начнем все заново!
Андрий пожал протянутую руку, представившись:
— Осадчий Андрий Степанович.
— Вот и лады, пан Осадчий, захочешь уйти — просто скажи. Отдам автомат, поделюсь припасами. Никого неволить не собираюсь, для меня каждый человек в нашей команде как близкий родственник. У меня никогда не было родни, точнее, я ее не знаю. Меня в трехмесячном возрасте подкинули в детский дом, страна воспитала меня, — не знаю, почему меня потянуло на такие подробности, но остановиться не мог. — Но если вы хотите — буду вам братом, другом, самым близким и родным, невзирая на национальность или религиозные убеждения. Нас в этом мире всего четверо и, наверное, пара миллионов людей этого времени. Так есть ли нам смысл делить что-то, вспоминать прошлые обиды? Наши страны возникнут спустя несколько тысяч лет, если Виктор прав и не ошибся с датами. А до этого момента у нас уйма времени, чтобы попытаться жить мирно, наладить отношения с местными. Вот Ару, например, — услышав свое имя, парень приосанился, — Талантливый охотник, лекарь, помог Аде. И среди его соплеменников найдется немало таких. Что нам мешает найти нормальное племя и прожить отведенное нам время, как разумные люди? С этого момента можете сколько угодно подкалывать меня, называть москалем, буду все воспринимать с улыбкой. И сам буду шутить, нельзя все воспринимать слишком серьезно, жизнь скоротечна.
Почти минуту все молчали, обдумывая мои слова. Чтобы закрепить сказанное, пока никто не вспомнил раньше меня, предложил похоронить Данилу.
— Все-таки наш человек, христианин, негоже оставлять труп на съедение падальщикам. Ада немного всплакнула при моих словах, но в глазах светилась безмерная благодарность. Андрий тоже оценил, уважительно кивнув, поднялся первым, чтобы копать могилу товарищу.
Могилу Даниле копали в песке — Ару своим чутьем нашел место, где глубина залегания была наибольшей. Молитв я не знал, но меня удивил Андрий, без запинки прочитавший «Отче наш» и «Радуйся, Мария». Читал, правда, на украинском, но на похоронах на такие моменты нельзя обращать внимание. Я сказал пару слов над трупом убитого, признав его храбрость и отчаянную глупость. Первый ком песка по традиции бросила Ада, за ней Андрий, как друг. Засыпав неглубокую могилу, притащили камней и обложили, чтобы звери не раскопали.
— Ему повезло, похоронили по-христиански, кто знает, как упокоимся мы, — философски заметил Саленко, когда вернулись в укрытие. Надо было выспаться, если позволит состояние Ады, следующий полноценный отдых состоится на Босфоре — Турция, жди, мы идем!
Глава 18
Остановившись у самой кромки воды, мы всматривались в противоположный берег пролива. Как и предполагал Саленко, к Босфору вышли на пятый день. Локация оказалась неудачной — ширина пролива в этом месте достигала пары километров.
— В какую сторону теперь, налево или направо? — Андрий задал вопрос, вертевшийся у всех на языке.
— Пойдем направо, наши люди налево не ходят, — ответила Ада. Она полностью поправилась, даже стала забывать убитого брата. В первые сутки после ночной перестрелки девушка немного сторонилась меня. Я все понимал и не обижался — каким бы подонком ни был Данила, в них текла одна кровь.
— Так какие планы, командир? — переспросил Андрий. Он вновь вернулся в норму, за четыре дня пути парень стал балагурить и называть меня как прежде.
— Пойдем направо, — поддержал решение Ады, — Будем искать материал для плота, чтобы переправиться на тот берег.
За последний отрезок пути дважды натыкались на следы костров. Наш и противоположный берег были пустынны, крутые обрывистые склоны не располагали удобством для человеческого поселения.
У нас сложился новый распорядок движения в колонне — впереди шел Ару, его орлиное зрение могло опознать опасность раньше всех. Замыкал движение я, остальные были в середине. Чаще всего Ада шла рядом, иногда компанию ей составляли Андрий или Саленко.
— Будем искать место для ночлега, скоро стемнеет. — Андрий кивнул на противоположный берег. — Я бы не отказался вплавь переплыть, чтобы скорее оказаться там.
— Здесь наверняка есть течение, пролив же, будет нелегко, — с сомнением покачала головой Ада. Она много раз участвовала в соревнованиях на открытой воде и лучше всех понимала трудность такого плавания.
— Да плавал я много раз, могу часами держаться на воде, — не согласился Осадчий. — Вода она и в Африке вода.
Разговор заглох, идти приходилось в сторону запада, низкое солнце слепило глаза. Подходящее место нашлось быстро, здесь уже располагались люди до нас. Следы человеческого пребывания были отмечены золой и обглоданными костями, оставшимися от их пиршества. Ширина пролива в этом месте была меньше, но все равно солидная. Осыпавшийся берег создал небольшой вал, вплотную подходя к воде. Этот грунт защищал от ветра с запада, а дуло весьма прилично.
Откинувшись на спину, облокотившись на склон, наблюдал, как Ару разводит костер. Место он выбрал удачное, прямо в углублении. Даже ночью свет можно будет увидеть только с воды. На ужин снова была рыба — меня уже тошнило от нее, Ада вообще с трудом запихивала в себя кусочек.
Пока неторопливо поужинали, стемнело, днем, во время движения много не поговоришь. Основные разговоры происходили во время приема пищи. Вот и сейчас, украинцы оживились — со смехом вспоминая интересные случаи из прошлой жизни.
— Я пройдусь, осмотрюсь по периметру, — закинув на спину автомат, двинулся по берегу на запад. Ару с копьем в руке шел рядом, выйдя вперед на шаг. Ночной обход периметра стал традицией — я отдыхал от говора моих друзей, Ару не нарушал тишины без причины. Обычно мы делали круг с радиусом примерно в триста метров. Сейчас с одной стороны, был Босфор, и я решил пройти на запад чуть дальше и вернуться назад по полукругу. Уже собираясь свернуть в степь, машинально отметил, что несколько звезд практически выстроились в цепочку почти на уровне земли. Стоп! Остановившись, присмотрелся — четыре точки мерцали удивительно одинаковым желто-красным цветом. Ару проследив за моим взглядом, буднично заметил:
— Огонь.
Четыре точки на западе были не звездами, а кострами. Сама линия мерцающих точек говорила о человеческом факторе — это просто не могли быть спонтанные пожары. Точки не двигались, яркость практически оставалась неизменной. До костров было далеко, ночью свет виден издалека. Подавив непреодолимое желание идти на запад, свернул в степь, делая полукруг, чтобы вернуться к стоянке. Мы с утра продолжим путь и, если это были костры человеческого поселения, непременно их увидим.